* * *
Уважаемая Маргарита: судя по Вашему неответу, Вы до сих пор размышляете о брошюре, которую я Вам прислал. Вы, вероятно, заочно уже ознакомились с нашим музеем и разузнали, что дореволюционный период изучения нашего края представлен коллекциями, собранными участниками Амгунь-Амурской, Гидрографической и других экспедиций. Эти коллекции были дополнены дарами от радеющих дилетантов: преподавателя женской гимназии Солодкова, владивостокского школьника Шатыбелко, «энтомолога-старовера» Л. Т., лесничего Уссурийского казачьего войска и ненаименованного ссыльнопоселенца с острова Сахалин.
Крестьянка Александра Храброва вместе с супругом пчеловодом Машковским доставила насекомых с указанием названий растений, на которых оборвалась их жесткокрылая жизнь. Вынырнувший в наших краях офицер, прозванный за молчаливость Великим Немым (впоследствии выяснилось, что он был агентом разведки), пожертвовал гнездо шершня, змею, землеройку в спирту, золотые монеты из Бухары и Бахрейна, пойманную в Посьетском заливе акулу, двух древесных лягушек и сборы жучков. В начале тридцатых поступила коллекция чешуекрылых, собранных на Камчатке бухгалтером С., а также малярийные комары, принесенные проживающим на станции Сиверцы полуспившимся слесарем.
«Помогала» музею и Советская власть: например, местный исполнительный комитет пожертвовал в целях науки несколько экспроприированных у «врагов народа» застекленных витринок. Ничего не попишешь тут вилами по воде — все это подтверждение того, как мы были богаты. Посему стою я в окружении скелетов морских коров и чучел бобров и буквально заливаюсь слезами. Ведь кроме этих сохлых созданий да небольшого товарищества пилильщиков и рогохвостов у нас почти ничего не осталось!
Конечно, в человеке в насекомых не искушенном, а, скорее, искусанном, фраза «сборы жучков» может лишь вызвать усмешку, ассоциируясь со сбором крючков или значков. Но не забывайте, войны проходят, а жучки остаются, и кто-то должен их изучать. Как же забавляют Вас, наверное, все эти крестьяне, пытающиеся внести в науку свой неуклюжий (ну что Вам, Маргарита, все эти бобры и клопы!) вклад. Но дальше будет совсем не смешно.
Пожар политических «чисток» спалил дотла весь Дальневосточный филиал АН СССР; были сосланы в лагеря или расстреляны и без того немногочисленные научные кадры; газеты запестрели заголовками вроде «За насекомыми на тюремные нары», «Бабочки — шпионская ширма», «Под видом жуков везли ружья». Репрессии затронули и семью Бордукова: у Николая Ивановича был сводный брат, сын преуспевающего производителя пуговиц зоолог Сергей. Энкаведешники ознакомились с его телеграммой, посланной перед приездом в музей — «выезжаю четверг жуков привезу Бордуков» — и заподозрили, что под жуками подразумевалось что-то еще. Вскоре Сергей Бордуков за попытку «вооруженного сверженья Соввласти» (вот как тут жужжит и свербит!) был арестован и на допросе оговорил себя и других, показав, что вместе с ним участие в сборе разведочных данных принимали умирающий от рака простаты препаратор музея, двое худосочных художников и туберкулезная уборщица Т.
По решению Тройки УНКВД Сергей Бордуков был расстрелян. Имущество его, скорбный скарб, состоящий из семнадцати перепрелых предметов, в том числе «гитары, оленьих рогов, трех пар брюк, несвежих рубашек и железной кровати с панцирной сеткой» было конфисковано и передано в городской магазин. НКВД попыталось раздобыть сведения и о сводном брате Сергея, но Николай Иванович растворился. Странное очарование слов… растворился в незнакомой стране… пилочкой аккуратно срезал уголок пакетика с сахаром, высыпал уверенно, по-мужски, в чашку кофе и растворил… растворился между расплывом зеленоватой равнины и голубизной еще не поименованной поймы… в любимой женщине… в детях… в работе… в заведомо кривых, неправильных мыслях… растворился в дожде, шел и не спас макинтош — вышел выкинуть мусор, а встретились, как в анекдоте (здравствуй, жена, здравствуй, нерожденный сынок), лишь через двадцать пять лет… растворился в СМЕРШе, в смерче войны, в смрадной камере или каменных, в тюрьме превратившихся в тряпку камрадах… растворил яду, бросил в стакан и долго смотрел, как бурчала вода и медленно, будто медуза, расплывалась-исчезала таблетка… или просто творил-растворил что-то в ночи — то ли книгу, то ли букву, равную в Торе одной человеческой жизни, то ли себя — и исчез.
…Так вот, энкаведешники «раскрыли» исчезновение Н. И. Бордукова при помощи тех самых таинственных тайваньских посланий, которые где-то раз в год приходили его гражданской жене. НКВД настоятельно советовало ей поддерживать со своим явно что-то мудрящим мужем контакт, чтобы увериться, что он действительно находится на Формозе — на самом же деле, как Вам удалось разузнать, он побывал там один-единственный раз, перед началом гражданской войны.
Несмотря на неувязки в его темнящих, безо всяких телячьих нежностей, письмах, НКВД, а вместе с ним и облапошенные биографы Бордукова, все же поверили, что Николай Иванович в конце тридцатых снова отправился на Формозу, где впоследствии затерялся. С сороковых годов о нем ничего не было слышно (может быть, он так попытался сымитировать свою смерть?) — и я даже начал подозревать, что его слопал какой-нибудь тигр. Вы же пошли дальше меня и обнаружили необычайный обман!
А вообще вот что я думаю по этому поводу: и у Бордукова, и у когда-то заведующего нашим музеем Арсеньева были вполне безобидные, беззубые хобби — изучение разных бацилл, бабочек, базедовой болезни, букашек… Бордуков одно время даже пытался изготовить снадобье из эмбрионов макаки… и, тем не менее, страна наша (полагая булавоусых боеголовками, а бабочек бомбами?) захотела и того, и другого сожрать. Видимо, эти маленькие уколы и узоры души, позволяющие нам счищать грязь с редчайшей монеты, в то время как все остальные начищают пряжки военных ремней, и делают нас опасными для нашей страны.
Завотделом Природы Е. Н.
* * *
Уважаемая Маргарита Маратовна!
Признаться, я несколько удивлен и раздосадован Вашим письмом. Но сначала позвольте поблагодарить Вас за краткие сведения о себе, а также за то, что сообщили мне, что Николай Иванович Бордуков родился в деревне Бордуковка Н-ской губернии, а умер не на Формозе, как мы думали раньше, а в ста километрах от российского города Х., в тысяча девятьсот шестьдесят пятом году.
Спасибо и за то, что вновь подтвердили, что Бордуков, навестивший Формозу не в эпоху осповатого пахана, а перед гражданской войной, во времена кровавого кремлевского горца выдумал и поездку в Тайвань, и письма жене, и весь свой «тайваньский» дневник. Надо сказать, меня сразила эта задумка: по Вашим словам, Бордуков пересылал вести якобы с Тайваня на Дальний Восток (неужели с этой замысловатой затеей ему действительно помогал Тан Су-Би?), создав впечатление, что находится за пределами Своры Советов, а на самом деле прячась от Советской напасти прямо здесь, у нее под крылом.
Но где же все документы? Или Вы думаете, что, взмахнув проникновенным пером, Вы можете теперь раствориться (совсем как Бордуков, в письмах зачем-то разводящий бодягу о том, что жена хочет с ним развестись)? Неужели Вы и вправду собираетесь скрыться — как раз тогда, когда исследователи биографии Бордукова, почти в истерике от Вашего истуканства, в исступлении ждут от Вас списка использованных Вами источников, а также солидности и взвешенных слов? Как можно, буднично взбудоражив столько ученых умов, тут же безответно и безответственно испариться, да еще с объяснениями, что «история с энтомологией» Вас не заботит и Вы озадачились ею только тогда, когда перед Вами предстали «дыхание и доспехи эпохи» — документы о реабилитации брата Бордукова Сергея и тайваньский «дневник»?!
И почему в ответ на мой смертельно серьезный вопрос, действительно ли Бордуков во время Второй Мировой активно сочувствовал немцам (тут речь о чистоте человеческой жизни, ведь кто-то войдет в Историю как пламенный патриот, а кто-то — как плесень и плут!), Вы с оговорками и отговорками огульно заявляете мне, что рассматриваете добытые факты как одну из фаз своего разноцветного творчества, «фазанью фантазию, взятую с потолка»? Ну что за бред, Бог ты мой — ведь Ваши «вещие вешки» (или все же вещдоки?) навели на архивные материалы, позволившие нам заключить, что Ваши гипотезы о дате и месте смерти Бордукова Н. И. (не на Формозе, а в ста километрах от города Х.) абсолютно верны!
