Мария рассмеялась.
- Вот! Теперь смешно! По-настоящему. Милый, когда я без купальника, твои мысли угадать не сложно. А когда ты без плавок, твои желания очевидны!
- Иди ко мне, женщина, - теряя терпение, рявкнул Ибрагим. - Твой мужчина решил высечь из тебя искру жизни!
Она легко поднялась на борт, и они любили друг друга.
...
А потом Ибрагим, погладив кольцо индикатора зачатия, пожаловался:
- Всё равно белое!
Мария в сладкой истоме подняла руку и присмотрелась к кольцу:
- Не всё сразу, милый. Чтоб индикатору уловить движение бластоцисты, должны пройти хотя бы сутки. Но можем повторить... контрольный выстрел. Как ты?
- Негодница! - нисколько не злясь, загремел Ибрагим. - Кто позволил тебе бесстыжие речи?!
- Законы твоих предков, дорогой, - со всем возможным смирением ответила Маша. - Впрочем, мне нравится. И если для признания прав жены требуется сын, будем делать сына!
Она поднялась на колени, опустилась грудью на палубу и, целуя кольцо, громко зашептала:
- Колечко, колечко, спаси моё сердечко, стань, как небо, синим, а нас порадуй сыном.
- В-вах! - выдохнул Ибрагим, глядя на фигуру жены.
- Что именно "в-вах", дорогой? - невинно спросила Маша, игриво оборачиваясь к нему. - Магия или моя ноги?
- Ноги? - уточнил Ибрагим, вновь чувствуя приятное напряжение. - А если просят дочь, то с чем рифмуют "розовый"?
- Я, конечно, могу открыть тебе и эту тайну, - подползая к нему, прошептала Маша. - Но, боюсь, мать-природа может не понять, какая из моих просьб настоящая.
- Не придавай Аллаху сотоварищей, - строго сказал Ибрагим. Но она в его строгость не поверила. - Но рисковать не будем. Пусть будет синим. Нам нужен мальчик. А розовый цвет попросишь в следующий раз. Девочки нам тоже нужны... много девочек.
- Потому что мужчинам нужно больше жён, чем одна? - невинно спросила она.
Обсуждение этой темы обычно оканчивалось ссорой и слезами.
- Умираю от голода, - сказал Ибрагим.
Мария поцеловала его в щеку и поднялась. Она достала из герметичного рундука под скамьёй пластиковый контейнер с едой и расшитые золотой ниткой халаты из фиолетового шёлка, - подарок её матери на их свадьбу. "Чудная женщина, - подумал о тёще Ибрагим. - Так и не поверила, что у меня на родине такую одежду не носят".
- Сейчас я тебя спасу, - пообещала Мария. Приталивая поясок халата, она вспорхнула на спардек. - Сполосни корзину с едой, милый, даже варварам нужно отрабатывать право на пищу!
- Варварам?
Ибрагим опустился на нижнюю ступеньку трапа и обмыл в море контейнер.
- О каких "варварах" ты толкуешь, женщина? - уточнил он уже на спардеке, кутаясь в халат и укладываясь на ещё влажный после уборки хасыр.
Мария бросила ему подушку-миндер.
- О восточных, - ответила Мария, открывая контейнер. Она красиво разложила голубцы и бутерброды с икрой на огромном металлическом блюде. Отдельными горками высились помидоры, огурцы, редиска и несколько пучков зелени. - О турках, которые всё ещё держат гаремы, а совсем недавно мучили болгар.
- Ха! - Ибрагима на минуту отвлекла долма в капустных листьях, но мысль он не потерял: - И это говорит мне дочь народа, в обычаях которого было прятать женщин на горе, а провинившихся соседей вырезать тысячами?
- Не на горе, а в горнице, чёрт нерусский, - смеясь, поправила мужа Мария. - И что ещё за история про тысячу зарезанных?
- Не "на заду", а "в заднице"? - улыбнулся Ибрагим. - Видно, стал забывать русский... а зарезанных было не одна тысяча, а пять. О зверствах Меньшикова в Батурине слышала?
- Нет, - нахмурилась Мария. - Не слышала.
- Зверь - существо интернациональное, Мириам, и к вере отношения не имеет. До крови охочие найдут себе оправдание и в Коране, и в Библии. Одно признание Исы: "не мир принёс, а меч", чего стоит? Любой народ хвастает своими рыцарями, но не вспоминает о своих мерзавцах.
- Но ты-то из рыцарей? Или кто там у вас - янычар?
- Тогда уж "сипахи", - поправил её Ибрагим. - Только это ты мне ответь: кто я? Человек всегда ошибается, когда о себе думает. Ты одна меня видишь, когда никто не видит. За кого почитаешь, тем и буду.
- Прямо, как в Библии, - одобрила Мария.
- А что до гарема... - Ибрагим сделал несколько глотков шербета с розовым маслом, потом пододвинул миндер к борту и удобно пристроил на подушке голову. - Очень правильный обычай. И в пользу женщин, конечно.
- В пользу женщин?
- Разумеется. Красивых женщин больше, чем достойных мужчин. Зачем же отнимать возможность у красивой женщины прожить жизнь в достатке и благополучии? Дать красивое потомство своему народу. Думать о воспитании детей, развивать свой ум и тело...
- Если всё так прекрасно, почему для меня, для женщины, сама идея "гарема" отвратительна?
- Наверное, по той же причине, по которой о зверствах турок на Балканах ты знаешь, а о Батурине - нет. Но от Москвы до Стамбула - две тысячи километров, а до Батурина - шестьсот. Социодрессура. Смешно...
- Нет, - обиженно заметила Мария. - Не смешно! И кто будет определять, достоин мужчина гарема или нет?
- Женщины, конечно. Речь ведь не о насилии, а о возможности нескольких женщин получить защиту у одного покровителя...
- Чушь! - фыркнула Мария. - Женщины не нуждаются в покровительстве. Мы можем сами о себе позаботиться!
- Разумеется, - сыто кивнул Ибрагим. Он наслаждался беседой. - И эту возможность вам дали мужчины. Разумный человек не будет перечить женщине. Он уступит ей то, чего она хочет. Поиграет и сама бросит. Аллах сделал нас разными, чтоб в караване мы были сильнее. И утверждать равенство мужчины и женщины то же самое, что идти в далёкий путь по пустыне без верблюда...
- Это кто из нас верблюд? - сварливо осведомилась Мария.
- А вот это зависит от ситуации. Если и впрямь пустыня, - верблюдом будет муж. Сильный и выносливый. Но если на коврах с шербетом, то - женщины, владелицы истинных наслаждений.
- Этому твой ислам учит?
- Ислам "не мой", - спокойно ответил Ибрагим. - Ислам сам по себе. Любой обладатель рассудка будет мусульманином. Потому что это выгодно.
