Тем временем игра в гляделки продолжалась.

   Парням очень не хотелось умирать, а мне казалось неспортивным стрелять по безоружным мишеням. Даже если они бандиты.

   - Вы кто такие, олухи? - спросил я.

   Будто очнувшись, один из них дёрнулся за оружием.

   Три выстрела. Совсем неплохо! Тот, что дёрнулся первым, успел даже нажать на курок. Вот только поднять оружие у него не получилось. Пуля вышибла пучок искр из гравия в метре от меня и умерла вместе со своим нерасторопным хозяином. Другой бандит, придерживая разбитое сердце, повалился следом за первым.

   Третий, самый внимательный, который успел разглядеть, что я пришёл в себя, громко дышал. Крупные капли пота стекали по его розовому лицу, от него пахло мочой.

   В руке у него застыл "макаров", но ствол пистолета смотрел в кобуру. Соотношение сил было очевидным.

   - Что будем делать? - поинтересовался я.

   Он разжал пальцы. Пистолет, глухо ударив по шпале, прокатился по гравию.

   - Пять шагов назад.

   Он часто-мелко закивал, развёл руки в стороны и отошёл.

   - Медленно сними куртку и плавно повернись кругом.

   Да. Парень оказался из доверчивых. По молодости, наверное. Он имел глупость как-то увязать подчинение моим приказам с возможностью остаться в живых.

   Я не стал его разочаровывать:

   - Кто такой?

   - Старшина Глебский!

   Вот тебе и раз!

   - Милиционеры? - я кивнул на распростёртые тела.

   - Да, - ответил Глебский и преданно заглянул мне в глаза, - не убивайте меня, дяденька!

   - Почему? - спросил я. - Почему бы тебя не убить?

   - Я вас к заимке нижнего отведу. Наших там семеро. А в сумерках вы без меня ловушки не обойдёте.

   Семеро? А про сумерки он хорошо сказал. Здесь не то, что на равнине, - темнеет быстро. И если не поторопиться...

   - Где девушка?

   - Как... "где"? - удивился Глебский. - На заимке. Мы должны были вас принести, а она допросить.

   У меня шевельнулось нехорошее предчувствие.

   - Что значит, "допросить"?

   - Так она же врач, - недобро ухмыльнулся Глебский. - Их там, в фельдшерской бурсе, не только медицине обучали. Как раз наоборот... - и он хитро блеснул глазками.

   Моя кепка была на голове у Глебского, а в рюкзаке погиб бинокль. Подарок хорошего человека и отличная оптика... а ещё было жаль потерянные очки.

   Вернусь - обязательно взыщу с председателя. И вещмешок и ружьё...

   Я спрятал левый револьвер в кобуру и пальцем показал Глебскому на свою кепку:

   - Отдай, - сказал я. - Это моё.

   Она и в самом деле была хороша: грива роскошных льняных волос, чистое скуластое личико... и бешеная жестокость в голубых глазах.

   - Ты нам скажешь свой личный номер, солдатик, - сверкнув приятной улыбкой, сказала она, - а за это мы тебя не будем мучить и нежно прикончим ладилем, идёт?

   Я тупо смотрел на обрубок большого пальца правой руки. Ногтевая фаланга теперь была в полной собственности красавицы. Вместе с пальцем я лишился имплантированного в него микрочипа, в котором было удостоверение, датчик положения и витофискал. Папиллярный узор и микрочип откроют своему новому владельцу дорогу к звёздам. Но ещё нужен был шестизначный номер, подтверждающий, что пальцем владеет его хозяин, а не потрошитель с дипломом врача.

   - Ты слышал, что хозяйка спросила? - один из громил легонько стукнул по культе лезвием огромного армейского ножа.

   Я закричал. Не столько от боли, сколько от обиды. Меня так ловко одурачили, что следовало не кричать, а выть от безнадёги и безысходности.

   Глебский и в самом деле быстро провёл меня к заимке. Вот только ждали нас там. Наверное, у бандита был передатчик. По-другому не объяснишь точность, с которой они на меня бросились. Разговорчивый старшина с воодушевлением рассказывал об опасностях, мимо которых вёл, умалчивая, что его словоохотливость была нужна лишь для точного указания места, где мы находились.

   Я обвёл взглядом помещение: сотни литровых серебряных контейнеров в запаянных прозрачным пластиком коробах. "А вот и выложенная тротуарной плиткой деревенская дорога, - подумал я, - виллы с бассейнами и радушие колхозников. А ведь я на них кричал. Я их презирал. Я их ненавидел".

   Я застонал. От стыда за прокисшую совесть.

   - Больно ему, - злорадно сказал один из бандитов.

   - Зачем вам это? - спросил я.

   Она кокетливо надула губки:

- Это ты перед смертью дурачком решил прикинуться? Чтобы вывезти под твоим именем ладиль, дорогой. Никто не будет досматривать витязя... особенно если его имущество упрятано в плановой планетарной поставке.

   - Зачем вам столько денег? - уточнил я. - Вы же не сможете всё это потратить, налоговая быстро отследит источник...

   - Что-то мы всё-таки потратим, - рассудительно пояснила она. - А остальное нам понадобится, чтоб защититься от таких хороших мальчиков, как ты, - она рассмеялась. У неё был неприятный смех недавно отобедавшей гадюки. - Скажи номер, и мы поделимся с тобой добычей. Внутривенно, конечно. А потом развяжем, чтоб не мешать эйфории твоих последних минут... поглядим, как ты пляшешь.

   Как это ни смешно, но её план был мне на руку. Тем более что я плохо переношу боль. Кажется, я уже говорил об этом... я назвал ей номер.

   - Вот так, просто? - она была разочарована. - А помучиться? Я была о тебе лучшего мнения.

   Я промолчал, а она сообщила кому-то мой номер по телефону, и все замерли в томительном ожидании. Через минуту телефон ожил, но чтобы там ей ни сказали, Гадина осталась недовольна:

   - Не обманул... - прошипела она.

   Громила, что стоял рядом, тут же распорол мне рукав свитера.

   - Настоящий витязь никогда не обманывает! - сказала она, перетягивая жгутом мне руку над локтем. - Молодец. Ну-ка, кулачком поработай, миленький. Чтоб синяка не осталось.

   Я несколько раз сжал и разжал кулак. Сквозь кожу немедленно проступила гирлянда вен. Всюду предатели!

   - А чип мой кому подсадите? - спросил я.

   - Не волнуйся, твоему пальчику обеспечена долгая жизнь, - успокоила меня Гадина, вводя иглу в вену. - Я его быстренько подключила к жизнеобеспечу, так что "особых отметок" в истории болезни не появится. Дыхание, пульс - всё в норме. И ещё.... - она нежно прикусила мочку моего уха. - Можешь умирать счастливым: я буду лично присматривать за твоим пальцем и за его новым хозяином.