Его внимание привлекла желтая куртка, рывками планирующая к земле, хорошо заметная на фоне серо-голубого гранитного массива.

   "Что за черт!"

   Он прильнул к биноклю и выругался крепче: Егор в одних трусах штурмовал плиту. Голый человек, босиком, оставляя бурые пятна крови, гигантским пауком полз к цели, не опираясь ни на что. Почему "пауком"? Руки! Вернее - тени от рук. И ног. Их множество.

   Их много больше, чем отмерено человеку солнцем.

   - Парень, ты что, рехнулся?! - закричал в микрофон Виталий. - Что с тобой?

   Ветер с вершины доносил что-то невнятное. Кажется, Егор опять что-то пел.

   Виталий присмотрелся и отбросил в сторону бесполезное радио.

   - Духи забрали Гороса к себе, - чуть покачивая головой в такт речи, грустно сказал Гарсилас. - Горос сотрет отметины. Но эндриаго нужно убить.

   Виталий глянул на проводника и ничего не ответил.

   Потом подтянул к себе винтовку и присмотрелся к рукам Егора.

   Так и есть: окровавленные пальцы проходили внутрь стены.

   Каким-то образом, Егору удалось освоить магию Гуллоса: пальцы рук и ног стажера глубоко уходили под поверхность гранита.

   Проводник, все еще стоявший рядом, о чем-то тихо заговорил на кечуа.

   - Я не понимаю, Гарсилас, - резко оборвал его Виталий. - Говори на испанском.

   - Тень от руки, - сказал проводник. - Великое искусство инки. Так они строили города, полировали и крепили камень.

   В оптический прицел было хорошо видно, как Егор добрался до разноцветной восьмерки и ладонью - да! да! - просто ладонью загладил, вмазал цветной мел внутрь серой массы камня.

   Потом повернулся и с той же скоростью двинулся к первой, пристрелочной метке.

   Дальномерная кривая оптического прицела целиком накрывала давно нестриженный затылок Егора. Все, что сейчас требовалось: снять предохранитель и плавно нажать на курок.

   Убить монстра.

   Виталий не знал, на что решиться. Егор добрался до пристрелочного пятна и затер его ладонью так же легко, как он перед этим затер разноцветную восьмерку.

   А потом пошел вниз. Спокойно и размеренно, как паук - вниз головой.

   Виталий снял винтовку с предохранителя. Одно небольшое касание. Один выстрел. Кто или что сейчас идет в мир людей?

   И вдруг ему стало не по себе.

   "Он же предвидел все это! - подумал Виталий. - Когда я уговаривал его идти на стенку, он так и сказал. Я полезу, а ты будешь целиться мне в затылок".

   Он вернул предохранитель на место: "Я не буду стрелять в мальчишку. Пусть ЭТО решится как-то иначе..."

   Гарсилас тихо отошел в сторону.

   "За мною кровь, - тяжело думал Виталий. - Много крови. Важные люди в кожаных креслах говорили нам о проблемах, которые нужно решать оружием. Мы убивали, а проблемы оставались. Люди оставляли кресла, на смену им приходили другие. Но слова оставались прежними: о том, что проблему проще расстрелять, чем решить. И мы опять стреляли, а проблемы все равно оставались... Так, может, проблема не в людях, а в креслах?

   К черту! Пусть все как-то решается по-другому.

   Без меня".

   Егор запрыгнул ко мне на валун уже одетым.

   Видно потратил какое-то время на поиски своих вещей под стенкой.

   - Я все собрал, - сказал он, показывая вещмешок. - Даже краска не разбилась. А вот радио вдребезги. И ремни твои я порезал.

   - Рад за тебя, - ответил я. - И за краску тоже. А радио... черт с ним, с радио.

   - Пойдем, командир, - сказал он. - Пойдем к Гуллосу. Расскажем, что было.

   - Не могу, - я кивнул на свои ноги. - Гарсилас рюкзаки потащит, а ты меня. Впрочем, можешь с ним поменяться... и почему к Гуллосу? Наверное, лучше к машине? Да и поесть тебе не мешало бы...

   - Нет, - он рассмеялся. - Ты сам пойдешь, командир. Ну-ка, посмотрим...

   Он ухватил меня за лодыжки, а я этому нисколько не удивился. Наверное, ждал чего-то подобного.

   Ступни обожгло огнем. Знакомая боль. Будто крапива, только не снаружи, а изнутри, с обратной стороны кожи. Я закричал. А когда боль стала непереносимой, ударил его по лицу. И все закончилось. Боли не было. Если не считать разбитый в кровь кулак. С его-то лицом ничего не сделалось.

   Я поднялся на ноги и несколько раз подпрыгнул.

   - Неплохо! Только все равно не пойму: зачем нам Гуллос?

   - Вопросы есть, - сказал Егор. - К нему, к горам... к той тетке, что ночью ко мне приходила.

   - Ты же языка не знаешь! Гарсиласа я тебе не дам. Да и сам не пойду.

   - Если люди думают одинаково, командир, им "язык" не обязателен...

   - Тебе не страшно оставаться одному?

   Он только засмеялся.

   И уже снизу, перед тем, как скрыться за валуном крикнул:

   - Не беспокойтесь обо мне. Как закончу, в Парамонга сам вернусь.

   Он вернулся через два долгих года.

   Высоким, крепким, загорелым.

   В толпе я бы его не узнала, но он приехал вместе с дядей Виталием, и нас фактически представили. Сперва они чинно сидели на кухне, пили с мамой чай и скупо рассказывали о том, что делается на другой стороне мира. А потом вернулся с работы папа. И пошли гулкие удары по спинам, крепкие рукопожатия, тычки и тискания, словом, все то, что позволяют себе мужчины по отношению друг к другу после долгой разлуки, в избытке дружеских чувств.

   Было странно видеть, как Егор со старшими держался на равных, а они посматривали на него снизу вверх.

   Когда первые восторги поутихли, дядя Виталий рассказал, что они с Егором нашли что-то очень важное в горах Перу. Какой-то подземный город. Папа не скрывал интереса, а Егор показывал фокусы наложением рук на разные поверхности.