— Привет, я — Эдам.

Эдам.

Господи!

Э-Д-А-М

Он. Тот самый.

Потрясение заставляет меня сжать руку Эдама, вероятно, несколько сильнее, чем нужно. Оно также заставляет меня остановиться. К сожалению, тренажер не понимает моего удивления и продолжает двигаться. Через секунду я лежу на спине, а Эдам оказывается на мне. Невозможно себе представить, но, видно, я все же так сильно сжала его руку, что стянула его с велосипеда и затянула на себя. Конечно, если это не было намеренным действием с его стороны.

— Ну и захват, — говорит он, совершенно не сконфуженный тем, что лежит на женщине, ему совершенно незнакомой, посреди зала, в котором полно народу. Мне слышно, как где-то на заднем плане смеется его друг Дэнни.

— Вы Эдам, — говорю я, немного смущенно, произнося его имя так, как Луис Лейн говорит свое «супермен».

— Да, — отвечает он, и в его глазах я вижу искру желания.

Когда я наконец прихожу в полное сознание, то чувствую, как во мне растет стыд. А также чувствую, как на мне растет пенис, и думаю, почему Эдаму нужно столько времени, чтобы слезть с меня.

— С вами все в порядке? — спрашивает он тоном, который я определяю как озабоченный.

— Да. Простите. А с вами?

Он поднимается с меня одним атлетическим жимом. Бросает быстрый взгляд на друга, пожимает плечами и во второй раз протягивает мне руку. Я берусь за нее и встаю на ноги.

Поднявшись, я опускаю руки, но полна решимости не упускать возможность, которая мне представляется. Значит, так, некто, отдаленно напоминающий Брэда Питта, намеревается покинуть мою лигу, но я не могу уронить себя больше, чем уже это сделала.

Мне нужен Эдам, и по возможности Эдам симпатичный. И вот он передо мной.

Как говорится в песне, вот он, мой момент.

— Так неудобно, — говорю, флиртуя без зазрения совести.

— Это я виноват, — отвечает он.

— Здорово вы полетели, — говорит Дэнни, продолжая смеяться и нажимать на педали.

Тут я вспоминаю, где видела Эдама раньше. Это он покраснел, когда подошел к косметическому прилавку купить маскирующий карандаш для своей девушки.

Для своей девушки.

Сердце у меня падает. Но после того как я напоминаю ему о девушке, он отвечает:

— С ней все кончено. Я ее бросил.

И мы продолжаем с того места, где прервались.

— А что, — говорит Эдам, — что, если нам выпить где-нибудь?

Что, если нам выпить?

Да, никаких сомнений, он сказал именно это. Я пытаюсь что-то сказать, но в голове у меня сумятица. К тому же сотня тренирующихся смотрит на нас. Джениффер Лопес загнана за звуконепроницаемое стекло. Рыжий «Фитнес» следует по залу и, проходя мимо нас, улыбается. У меня болит место, на которое я приземлилась при падении.

Наконец я справляюсь с собой:

— Выпить?

— Да, — говорит он. — У них здесь есть бар. Вообще-то обычно я так не делаю. Ну, знаете, когда покупают девушке выпивку, а потом пытаются залезть на нее…

В этой, по-видимому, привычной для него обстановке он кажется гораздо более уверенным, чем когда я видела его у косметического прилавка.

Я улыбаюсь и, осознавая, что это может быть мой последний шанс превратить Эдама из фикции в факт, выдавливаю из себя:

— С удовольствием.

Он улыбается в ответ и потирает бровь запястьем с браслетом. И пока он это делает, я отмечаю про себя, что его фигура — настоящее достижение в области человеческой анатомии. Вижу резко очерченный треугольник ее верхней части. То, как облегает футболка его грудную клетку. Подковообразную впадину между выступающими трицепсами. Он не очень крупный мужчина. По крайней мере, не слишком крупный. Но, вне всякого сомнения, сложен прекрасно.

— Отлично, — говорит он. — Пойдемте.

И вот я иду на дрожащих ногах, вот выхожу из зала тренировок сердечно-сосудистой системы. Эдам идет сбоку от меня.

— Эй, — кричит Дэнни, — куда вы?

Эдам оборачивается, пожимает плечами и кивком головы показывает на меня.

— Прости, приятель. Увидимся завтра.

— Эй… эй…

Но Эдам уже не обращает внимания на своего друга.

— Спасибо, — говорю я, пока он держит дверь открытой для меня.

— Не стоит благодарности, — говорит он с сомнительной улыбкой. — Совсем не стоит.

Сейчас, вот прямо сейчас, у меня секс с человеком, с которым я познакомилась меньше шести часов назад. С человеком, несколько напоминающим Брэда Питта. С человеком по имени Эдам. С тем, кто живет в одной из этих шикарных квартир в центре города. Ну, вы знаете. Серебристые кухни, белые стены, деревянные полы, светильники, которые светят скорее вверх, чем вниз, и кровати, ширина которых больше длины.

Вот в такой квартире я сейчас и нахожусь. В такой кровати.

Стеганое одеяло, ширина которого больше его длины, решило предоставить нас самим себе и соскользнуло на пол.

И вот мы лежим, он на мне, как тогда, в гимнастическом зале, только в этот раз мы голые, окружение как раз то, что нужно, и в этот раз за нами никто не наблюдает.

Я прикладываю все усилия, чтобы казалось, что он мне доставляет наслаждение. То есть мне хочется, чтобы ему хотелось сделать это еще раз. Мне хочется, чтобы ему было необходимо сделать это еще раз. Ведь он же Эдам. Тот самый Эдам. С шикарной квартирой в центре города и все такое. И если он хочет секса со мной, то я выдам все, на что способна.

И тогда то, что планировалось как удовольствие на одну ночь, может перерасти во что-то еще. В связь. И, поступая таким образом, я превращаю свою ложь в реальность.

Трансформирую металл в золото. Ладно, но во всем этом есть и свои сложности. Например, Эдам не адвокат (что обнаружилось во время нашего первого игривого разговора в баре — он консультант по продажам; это его друг Дэнни адвокат).

Остальное раскроется при наших последующих встречах.

Главное, что оно имеется. У него есть имя. У него есть лицо. У него есть тело. Есть определенный остаток на банковском счете. Более чем достаточно, чтобы произвести впечатление. А ослепительный свет его брэд-питтовской улыбки превращает все это в лучезарную надежду.

Но на первое время надо сосредоточиться на — хм — на настоящей ситуации. Затащить его в постель оказалось легко. Возможно, даже слишком легко. Ко второму стакану мы уже сильно завелись. Глазами мы не только раздевали друг друга, но дошли уже и до прелюдии. Я не то чтобы жалуюсь, просто я не могу перейти определенную границу. Просто я не хочу, чтобы меня снимали, как последнюю шлюху. Ну, хоть бы как предпоследнюю.

Мы меняем позицию. Я теперь наверху, он видит меня всю, и я понимаю, что ему хочется шоу. И, будучи гостьей в его доме, я делаю ему одолжение. Стискиваю свои груди, откидываю назад голову, демонстрируя эйфорию оргазма, и начинаю стонать так, как будто живу последний день. В конце концов, простая вежливость этого требует.

— О да, — говорит он, — о да.

И тут начинается секс-ложь.

— Ты такой большой, — говорю я ему задыхающимся шепотом.

— А тебе ведь это нравится, да? — спрашивает он, но тон несколько риторический.

— Ты такой хороший, — говорю я, несмотря на то что от полноценного чиха я получаю больше удовольствия, чем от сильных, но бестолковых толчков Эдама.

— Ты хочешь меня, — страстно бормочет он мне в ухо. — Ты хочешь мой большой, твердый член.

Ты так хочешь меня! Да, знает этот парень, как с девушками разговаривать.

— О да, — вру я, впиваясь ногтями в его ягодицы, — только не останавливайся.

Тут, почувствовав, что он выходит на финишную прямую, я начинаю диалог на манер доброй старой Красной Шапочки. Ну, все эти «у тебя такие большие руки», «у тебя такие большие пальцы», «у тебя такой большой…» и все остальное тоже большое. И, судя по выражению его лица (язык закушен, глаза закатились), он с наслаждением внимает этому льстивому восхвалению его физических достоинств. Но конечно же самая большая ложь приберегается на закуску. Это оргазм. Такое большое «О». Или, как в настоящем случае, такой большой ноль. Но мое представление его затянуло, поэтому он, вне всякого сомнения, ожидает бурных и продолжительных оваций.