С одним существенным исключением. Председатель просидел всю презентацию с каменным лицом, решительно отказался от шампанского, несколько раз демонстративно вздохнул и то и дело поглядывал на часы. Но когда Сэм закончил, он заговорил первым.
— Как всем нам хорошо известно, — начал он, поднявшись со стула и прочистив горло, — свободных участков в Марселе мало, особенно участков, граничащих с морем. И тем не менее авторы проекта, с которым мы только что ознакомились, совершенно игнорируют это обстоятельство. Непозволительно большая площадь занята такими бесполезными, в сущности, вещами, как сад и лодочная станция с прогулочной набережной. Уже одно это говорит не в пользу проекта. Но всего хуже то, что, ограничив высоту зданий всего тремя этажами, авторы совершенно пренебрегают рациональным использованием воздушного пространства. Такой тип застройки, возможно, приемлем в Америке, — Патримонио мотнул головой в сторону Сэма, — где так много свободной земли, но мы не имеем права забывать о наших местных особенностях и ограничениях. У нас больше нет возможности расширять город по горизонтали. Для нас путь вперед — это путь вверх.
Патримонио сделал паузу, пару раз кивнул, довольный собственным афоризмом.
— Да, путь вперед — это путь вверх, — повторил он. — И я уверен, что все мои коллеги с этим согласятся.
На этом председатель закончил и, чуть приподняв брови, оглядел всех сидящих за столом: он явно ждал если не аплодисментов, то хотя бы поддержки.
Неловкое молчание прервал Сэм. Он еще раз перечислил преимущества своего проекта и главное из них то, что он задуман не ради туристов, а ради самих марсельцев. Это вызвало несколько одобрительных кивков среди присутствующих.
Патримонио нахмурился.
— Прошу извинить, — сухо произнес он, — но сейчас мне придется покинуть вас, так как я должен присутствовать еще на одном важном совещании. С членами комитета мы обсудим все позже.
С уходом Патримонио обстановка в шатре стала заметно непринужденнее. Вновь разлитое по бокалам шампанское еще больше повысило настроение, и только через час последний гость покинул шатер.
За это время мисс Перкинс успела побеседовать почти со всеми членами комитета.
— Что ж, мой дорогой, вас можно поздравить, — заявила она Сэму. — Все прошло отлично, если не считать выступления председателя. Но по-моему, оно не должно вас беспокоить. Судя по всему, его мнения никто не поддерживает. Все отзывы, которые я слышала, были определенно положительными. Интересно, как велико влияние этого Патримонио на членов комитета?
— Увидим, — пожал плечами Сэм. — Так трудно сказать. Но пару-другую рук он, конечно, выкрутить может.
— Не волнуйтесь, дорогой, — потрепала его по руке мисс Перкинс. — Знаете, они его не особенно любят. Это можно было понять по нескольким случайным замечаниям. Сейчас нам надо успокоиться и надеяться на лучшее.
«Плавучий фунт», занявший сразу два причала, был пришвартован к набережной Сен-Тропе кормой, и прохожие могли любоваться — разумеется, с почтительного расстояния — красотой его задней палубы и наблюдать за сбором приглашенных на коктейль гостей.
Весь недолгий путь от Марселя до Сен-Тропе Аннабелла провела на телефоне, созывая знакомых на импровизированную вечеринку. В итоге набралось немалое количество и тех, кто живет на Лазурном Берегу постоянно, и тех, кто проводит здесь отпуск. Две эти группы заметно различались цветом кожи: у первых загар был глубоким и коричневым, у вторых — красным, причем всех возможных оттенков: от поросячьего розового до почти бордового. Объединяла обе группы любовь к белым одеждам и крупным украшениям, а потому наблюдатели с набережной легко могли принять их за труппу летнего варьете.
«Дорогуша!», «Милочка!», «Сто лет не виделись!», «Выглядишь потрясающе! Этот ботокс и правда помог!», «Божественно!», «Ааа-ах!» — неслось со всех сторон — привычный саундтрек лета на Лазурном Берегу.
Лорд Уоппинг, пришедший после нескольких бокалов шампанского и долгого сна в каюте в отличное расположение духа, долго искал в своей гардеробной что-нибудь подходящее к случаю. Наконец он выбрал белый кафтан с золотой вышивкой, в котором, если верить Аннабелле, напоминал римского императора в его лучшей воскресной тоге. Важный и статный, он неторопливо расхаживал между гостями и уже начал забывать о своих неприятностях и радоваться жизни, когда из глубин кафтана послышалась тонкая телефонная трель.
Это был Патримонио, очень взволнованный Патримонио с удручающими новостями. Вечером после сегодняшней презентации он обзвонил членов комитета. Почти все они были в восторге от того, что услышали, и у Патримонио создалось впечатление, что некоторые из них уже приняли решение в пользу проекта Сэма.
— Вот дерьмо! — Заметив, что гости вокруг него прекратили сплетничать и начали прислушиваться, Уоппинг отошел в сторону. — По-моему, вы утверждали, что все они у вас в кармане.
— Не забывайте, что ваша презентация еще впереди. Если вы предложите им что-нибудь особенное…
Особенные предложения Уоппинга обычно сводились к взятке или применению физической силы, но последнее вряд ли было возможно в отношении семи членов комитета.
— Если купить их всех, во сколько мне это обойдется?
Целую минуту Патримонио раздумывал над возможностью оптовой покупки всего комитета.
— Вопрос очень деликатный, — заговорил он наконец. — Даже если допустить, что все согласятся, представьте, что может случиться, если это выйдет наружу или станет известно мэру… Нет, думаю, даже пробовать не стоит.
— Да уж, отличный из вас помощник. Напрягитесь же наконец! Включите голову! Что-то ведь наверняка можно сделать, чтобы от него избавиться.
Патримонио горестно вздохнул:
— Разумеется, если убедить этого американца добровольно снять свою заявку, наши шансы значительно возрастут.
Оставив своих гостей развлекаться самостоятельно, Уоппинг поднялся на пустынную верхнюю палубу. Ему надо было подумать.
Ребуль с явным удовольствием выслушал рассказ Сэма о презентации.
— Значит, единственным возражением Патримонио была эта ерунда о том, что в Марселе мало земли? И вас ни разу не прервали? Не требовали уточнений? Да, похоже, все прошло отлично. Поздравляю вас, мой друг! Но хочу и предупредить: Патримонио с Уоппингом — опасная комбинация, и без борьбы они не сдадутся. Так что не расслабляйтесь и будьте настороже. Но хватит о делах! Вы непременно должны отпраздновать свой успех и сводить прелестную мадемуазель Элену поужинать в каком-нибудь хорошем месте.
Оставив Филиппа на попечение Мими, Сэм с Эленой по совету журналиста отправились искать бистро «У Марко», надежно запрятанное где-то в районе Старого порта. У входа они долго озирались в надежде увидеть меню, но его не оказалось. Марко подавал только два блюда: стейк с картофелем фри и стейк без картофеля фри. Вдобавок к ним предлагался салат. Несмотря на это, почти все столики были заняты, в зале стоял веселый гомон, а официант влюбился в них при первых же звуках американского акцента. Он сообщил, что обожает американцев, проработал три месяца в ресторане в центре Нью-Йорка, где был поражен — époustouflé! — щедростью чаевых. Он принял у них заказ и принес кувшин красного вина.
Оно оказалось мягким, округлым и на удивление хорошим. Стейки были сочными и в меру зажаренными, а картофель фри выше всяких похвал. Но настоящим кулинарным шедевром, по мнению Элены, был салат.
— Хороший ресторан всегда можно определить по качеству заправки, — сказала она, — а эта просто восхитительна. В ней ровно столько бальзамического уксуса, сколько нужно.
Сэм скоро понял, что благодаря Филиппу они набрели на истинное сокровище — ресторан с очень коротким меню, но при этом с высочайшим качеством блюд и старомодными ценами. По словам журналиста, раньше во Франции было полно таких маленьких ресторанчиков, а теперь их вытеснили сети фастфуда. Но у Марко дела, похоже, шли неплохо. Кучка клиентов ждала у потертой цинковой стойки бара, и столики занимались сразу же, как только освобождались. В зале то и дело слышался смех, официанты были быстрыми и ловкими, а в баре сам patron, Марко, разливал пастис, обменивался шутками с завсегдатаями и улыбался, демонстрируя отсутствие переднего зуба.
