И так грустно… Но как бы мне ни было грустно, в следующую ночь я снова пришел сюда.

Было уже начало двенадцатого, когда Аничкин вернулся обратно на Лубянку. Бесконечные коридоры Главного управления были на удивление пустыми, только одинокие дежурные, как сфинксы, сидели за своими столиками, внимательно вглядываясь в пустоту. Конечно, кое-где были установлены автоматические телекамеры, но руководство больше доверяло человеческим глазам. И кроме того, никто бы не решился отменять много лет назад заведенные порядки. Это было не в здешних традициях.

Вообще-то Аничкину не были свойственны мистические наклонности. Но, проходя иной раз по мрачным коридорам, он явственно слышал негромкие разговоры, шаркающие звуки шагов и сдавленные крики. Хотя какие, к черту, шаркающие звуки, когда его собственные шаги моментально глохли из-за плотных ковровых дорожек, которыми были устланы полы, и толстых фанерных листов, покрывающих стены. И все-таки какие-то странные звуки доносились до Аничкина и на этот раз. Может, это от сильной концентрации тайн, интриг и заговоров на квадратный метр площади?

«Интересно, а дежурные слышат что-нибудь?» — подумал Аничкин, проходя мимо вытянувшегося по стойке смирно сержанта охраны. Лицо того не выражало ровным счетом ничего, а взгляд, казалось, смотрел куда-то сквозь Аничкина.

Володя остановился рядом с охранником. Тот еще больше выпятил грудь.

— Скажите, сержант, вы сейчас ничего не слышали?

— Нет, товарищ полковник, — четко отбарабанил охранник, как будто весь вечер ожидал именно этого вопроса.

— А шаги?

— Так точно, слышал.

У Аничкина екнуло сердце. «Значит, это не почудилось?»

— Давно?

— Только что. Ваши шаги, товарищ полковник.

Володя вздохнул и пошел дальше по коридору. За его спиной раздался скрип — это дежурный снова сел на свой стул. И опять, наверное, вперился взглядом в полумрак коридора.

«Однако нервишки начинают пошаливать. Надо будет на обратном пути заехать в дежурную аптеку за валерьянкой. Иначе так недолго и до невроза докатиться. Галлюцинации там всякие, черные человечки по ночам…»

Аничкину снова послышались какие-то голоса. Но на этот раз они доносились не из потустороннего мира, а из-за приоткрытой двери кабинета Петрова. Володя считал неприличным подслушивать чужие разговоры и поэтому даже не приостановился. Однако когда он подошел на достаточно близкое расстояние, то разобрал обрывок одной фразы, которая не только особенно заинтересовала его, нет, просто эти слова как-то резанули ему слух. Вот что он услышал:

— …Времени осталось мало, и пора подключать черных…

Аничкин постучал в дверь. Разговор сразу смолк.

— Заходи, Володя.

Генерал Петров уже второй раз называл его по имени.

«Не к добру», — подумал Аничкин.

В кабинете, кроме Петрова, находились еще трое. Аничкин знал только одного — генерала Басова, заместителя председателя ФСБ. Остальных — грузного седого мужчину в форме генерала внутренних войск и довольно молодого человека в пижонском сером костюме с отливом — он видел впервые.

— А вот и полковник Аничкин, — сказал Петров.

Володя щелкнул каблуками и уже открыл рот для доклада, но генерал МВД его перебил:

— Обойдемся без церемоний. Присаживайся. Меня зовут Мальков, Павел Игнатьевич. Басова ты знаешь, а это, — он указал на молодого пижона, — Олег Константинович Васильев, из администрации Президента.

«Ну ни фига себе!» — только и подумал Володя.

— Как видишь, — усмехнулся Мальков, — состав довольно представительный.

Собравшиеся не сводили с Аничкина глаз.

«Все это сильно смахивает на какой-то заговор», — промелькнуло в голове у Аничкина.

Видимо, его сомнения отразились на лице, потому что Петров, внимательно посмотрев на Володю, проникновенно сказал:

— Да ты не волнуйся. Мы всего лишь решили несколько расширить масштабы нашей операции.

Мальков согласно закивал:

— Видишь ли, Аничкин, как ты знаешь, обстановка сейчас в стране сложная. К власти рвутся разные силы, и наша задача, как органов, обеспечивающих правопорядок и… — он в упор, не мигая, смотрел на Аничкина, — законность, — не дать им повернуть страну назад, с выбранного курса реформ. Правильно я говорю?

Он повернулся к Васильеву.

— Правильно, Павел Игнатьевич. Я даже скажу больше — мы обязаны не допустить коммунистического реванша. Вот.

— Да, — кивнул Мальков и снова уставился на Аничкина. — Верно. И мы тут собрались исключительно с этой целью.

— И тебя вызвали, — вставил Петров. — Чай будешь?

Несколько ошарашенный, Аничкин кивнул. И тогда генерал Петров лично (!) достал из маленького шкафчика в углу кобальтовую чашку с золотым ободком и налил (!) ему чаю.

«Вот уж не думал, что доведется пить чай из рук самого генерала Петрова».

— Спасибо, Григорий Иванович.

Ему было не по себе. Ощущение невероятности происходящего не покидало его. Все казалось, что он смотрит какой-то гигантский видеофильм и он находится внутри огромного экрана.

— Эти силы, — продолжал Мальков, — не останавливаются ни перед чем, в том числе не брезгуют переманиванием на свою сторону некоторых морально неустойчивых личностей. Ты меня понимаешь?

— М-м-да, — не очень уверенно протянул Аничкин, помешивая ложечкой в чашке.

Мальков внимательней пригляделся к нему и покачал головой:

— А мне говорили, что вы понятливый, полковник.

И вопросительно посмотрел на Петрова, который поспешно обратился к Аничкину.

— Ну мы же с тобой этот вопрос уже обсуждали, Володя, — с мягким укором произнес Петров. — Нужно выявить в нашей среде лиц, через которых происходит утечка информации.

— Не только информации, — внушительно сказал Мальков, — и не только в вашей среде.

— Во всех средах, — ни с того ни с сего подал голос генерал Басов.

— Вот видишь, Аничкин, какие дела? Поэтому мы и решили тебя как честного, исполнительного работника, опытного чекиста ввести в состав нашей комиссии. Думаю, что справишься.

«Ага, — подумал Аничкин, — вот и о комиссии какой-то заговорили. А не нахожусь ли я на совещании Стратегического управления?»

— Товарищ генерал, нельзя ли конкретнее обрисовать круг моих обязанностей? — Невольно Володя перешел на мальковскую манеру выражаться.

Что-то изменилось, Аничкин это почувствовал. Будто спало напряжение какое-то. Нормальный человек не почувствовал бы ничего, но полковник ФСБ Аничкин — почувствовал.

— Молодец, полковник, — сказал Мальков после длительной паузы, — сейчас мы тебе все объясним. Чайку попьем и объясним. Слушай, Григорий Иванович, а у тебя печенья не найдется? А то пустой чай как-то кисло хлебать.

— Не только печенье, но и получше кое-что имеется, — ответил Петров, снова залезая в свой шкафчик и извлекая оттуда большую коробку шоколадных конфет, кекс в блестящей упаковке и фигурную бутылку армянского коньяка. — Настоящий. В Ереване только один завод работает — ликеро-водочный. Так что, как и раньше, каждый месяц пять ящиков нам доставляют для внутренних нужд.

— Все-таки хорошо, когда традиции сохраняются, — с чувством сказал Мальков. Потом вдруг посерьезнел, посмотрел на Аничкина и добавил: — Конечно, если они не идут вразрез с курсом на демократизацию общества.

Петров достал объемистые стопки и разлил коньяк.

— Ну, за успех операции!

Аничкин почувствовал, что напряжение снова овладело присутствующими. Но теперь его это почему-то не волновало. Он уже принял решение.

Коньяк действительно был отменным. Вкус его вызывал воспоминание о цветочном магазине — отличительная черта хороших армянских коньяков.

Аничкин посмотрел на часы. Было около часа ночи. Мальков отметил этот взгляд. И перешел к делу:

— Есть сведения, что чеченские террористы имеют здесь, в Москве, канал добычи оружия, преимущественно деталей для взрывных устройств. Кроме того, они очень интересуются новейшими разработками НИИ «Пульсар», ты, я надеюсь, понимаешь, о чем я говорю?