Мы впятером тихо вышли из лифта на освещенную площадку. Соседний лифт гудел, работал. Может быть вез моего убийцу.

Напоследок сорвав с себя галстук и белую рубаху, шепнул парням:

— Все поняли?

Дружно кивают, а глазищи аж горят от азарта.

— Когда приедет милиция — прячьтесь по домам, может начаться стрельба.

На мне только майка, я в одних носках, но холода не чувствую. Хотел бы я посмотреть на человека, который мерз бы в такой ситуации.

Лестничные площадки в нашем доме вытянутые в длину. Лестница, по которой, конечно, почти не ходят, на отшибе, но я все равно иду очень осторожно, крадучись.

Убийца, сам того не желая, помог мне: он погасил освещение не только у меня на двенадцатом этаже, но так же на одиннадцатом и десятом. Надежда моя на то, что наемник поверил, что напугал меня, тогда ему не придет в голову мысль, будто я могу сам добровольно пойти ему навстречу.

Сейчас, пробираясь наверх в темноте, я видел, что она отнюдь не кромешная, как мне показалось, когда открылись двери лифта, да в любом более-менее крупном городе не бывает ночью полной темноты. Я понял, что нужно быть осторожнее: он ведь тоже так видит, если, конечно, ждет меня наверху, если не купился на маленькую мою хитрость.

Снизу, с площадки восьмого этажа, доносился шум разыгрываемой пацанами драки. Может, надо было повыше этажом их высадить?

Мизерные порции света от окон соседних домов и удаленных на длину двора фонарей попадали на неосвещенные лестничные площадки через лоджии-сушилки, расположенные между этажами. Когда на лоджиях висело белье, свет проникал с улицы еще хуже. На лестничном пролете между одиннадцатым и двенадцатым этажами я остановился и замер, прислушиваясь. Если это профессионал, а я, пожалуй, достаточно зловредная фигура, чтобы не поскупиться на специалиста, если человек подготовленный, он может затаиться так, что я его не почую. Тем более что как темнота, так и тишина были в многоэтажном доме понятиями относительными. Гудел мотор лифта. Из-за дверей квартир доносились приглушенные голоса законопослушных граждан. Да еще мои помощники на восьмом бушевали на славу.

Лифт гудит. Кого везет, может, его. Останавливается, не доезжая до самого верха, и шум на восьмом, резко затихнув, начинается вновь, но уже по-другому. Может, это он. Раздумывать и гадать некогда. В три прыжка я преодолеваю лестничный пролет. Глаза мои уже привыкли к темноте, мне достаточно чахлого света сигнальной лампочки в кнопке вызова лифта, чтобы увидеть, что на площадке никого, кроме меня, нет. Мелькнула мысль — заскочить в свою квартиру, и вся проблема, но тут же ее отогнал: такой экипированный без большого труда взломает мою небронированную дверь и вырежет всех…

Взлетаю на железную лестницу, нащупываю ушки для замка в люке и мысленно, но очень горячо благодарю того управдома, который завязал лаз обычным мягким экранированным двужильным проводом.

Еще минута, и я на крыше. Удивительно, но страха, кажется, не испытываю. А слегка колотит — так это от возбуждения, адреналин в крови играет. Опускаю на место тяжелую прямоугольную крышку люка. Быстро осматриваюсь — спрятаться и отсидеться до прибытия помощи особенно негде. Зато среди строительного мусора в двух шагах от люка нашелся короткий, как монтировка, немного погнутый, но увесистый ломик.

Теперь я начинаю думать, что лучшая защита — это нападение. С ломиком в руке становлюсь так, чтобы оказаться за открытой крышкой лаза, когда он полезет наверх. Он, конечно, может и не поверить представителям молодого поколения, но, как человек дотошный и исполнительный, должен проверить все возможные варианты моего бегства. К тому же деньги за меня ему обещаны, наверное, немалые. Что ж, милости прошу!

И он пришел!

Крышка люка приподнялась и повисела некоторое время в неустойчивом положении. Убийца прислушивался.

Я легонько бросил в сторону камешек. Он упал в лужу с легким всплеском…

Крышка опустилась, потом резко, рывком откинулась вверх, едва не ударив меня по колену. Я стоял пригнувшись за крышкой и видел, как торчит над уровнем крыши из лаза темноволосая голова. Потом рука в тонкой перчатке вынырнула из темного отверстия и положила на мокрый неровный гудрон кровли продолговатый предмет, скорее всего фонарик.

Затем полез он, помогая себе одной рукой. Во второй, наверное, пистолет. Вот теперь надо было выбрать самый подходящий момент. Перекладины в железной лестнице располагались широко, поэтому даже тренированный человек не мог бы выскочить из люка, как ниндзя на пружинах. Вот и мой убийца, держа пистолет на изготовку прямо перед собой, оперся левой ладонью о край прямоугольной дыры и начал выносить вверх левую ногу… В этот момент наибольшей его неустойчивости я шагнул влево от крышки люка, сюда ему трудно будет стрелять — мешают свои же рука да нога. Он реагирует на мое появление, но запоздало. Удар ломиком приходится как раз по лбу. С рычанием, в котором боль и ярость, убийца хватается левой рукой за голову, откидывается на крышку люка и начинает проваливаться вниз. Темная от крови ладонь инстинктивно хватается за ненадежную опору, за крышку. Крышка падает с глухим стуком прямо на кисти убийцы… и я слышу, как его тело шмякается на цементный пол лестничной площадки.

Тут же, не давая ему времени опомниться, я рву на себя крышку люка и пусть не так молниеносно, как убийца, но очень, на мой взгляд, быстро спускаюсь вниз.

Воин неизвестно чьей армии без сознания, из здоровенной ссадины на лбу струится по лицу черная в темноте кровь. Левая ладонь тоже в крови, рука неестественно вывернута. Быстро забираю из правой кисти пистолет, затем стягиваю куртку на локти, чтобы движения рук были скованы, расстегиваю штаны и вытаскиваю из карманов ножи, кастет, газовый баллончик да шнурок-удавку. Этим шнурком и связываю ему руки.

Теперь несколько глубоких вдохов-выдохов, чтобы нормализовать дыхание, и можно как ни в чем не бывало лезть в замочную скважину своей двери своим ключом.

Дверь распахивается моментально. Я невольно прищуриваюсь на яркий свет в прихожей, сквозь почти сомкнутые веки смотрю на Ирину, бледную, как полотно, выставившую перед собой газовый пистолет, и шутливо поднимаю руки:

— Ничего себе встретили с работы!

— Почему ты не спрятался здесь, когда он погнался за тобой вниз?

Я согнал с лица действительно неуместную улыбку и сказал:

— Милая, даже глупая утка уводит ястреба дальше от гнезда, а ты хотела, чтобы я за тебя прятался!

Она хотела что-то ответить, но тут на площадке стало совсем светло от десятка мощных фонарей, с лестницы и из обеих лифтовых кабин набежали милиционеры из подразделения быстрого реагирования. Но впереди, конечно, мчался Слава Грязнов. Он быстро ощупал меня, сказал полувопросительно:

— Цел? — потом поздоровался. — Привет, Ира!

— Ага! Добрый вечерок! — съязвила она, что свидетельствовало о том, что жена моя начинает успокаиваться.

— Так он тебя только подраздеть хотел? — спросил меня Слава.

— И подразуть!

— Чем это ты его? — уважительно спросил Слава, глядя на убийцу и склонившегося над ним врача.

— Железный ломик и немного здорового страха за свою жизнь.

Слава кивнул, потом спросил у врача:

— Скажите, док, пациент жить будет?

— Пока не знаю! — буркнул тот. — Впечатление такое, будто он под электричку попал.

Тем временем отремонтировали поврежденную убийцей электропроводку и зажгли свет.

Теперь, когда я увидел, что я сделал с этим человеком и какая мускулистая машина была послана меня убить, ко мне пришел настоящий страх.

Сквозь плотную толпу милиционеров кто-то настойчиво пробивался.

— Мы к Александру Борисычу!.. У нас его вещи!..

Это пришли мои помощники. Робко поглядывая на заляпанного собственной кровью культуриста, голова которого была уже замотана в тюрбан из бинта, пареньки почтительно подали мне портфель, одежду и ботинки.