Аналитик разведки оказался на месте.

— Добрый день, Юрий Владимирович. Турецкий.

— Здравствуйте, Александр Борисович. Что нового?

— Утешительного ничего, совсем уж плохого тоже вроде нет…

— Что ж, время такое, что отсутствие любых новостей — это уже хорошо. Как расследование продвигается?

— Плохо пока. Петров, который вас обстрелял, на себя убийство Мещеряковой не взял. А второй пока скрывается у Дудаева.

— Да, оттуда пока трудно кого-нибудь достать. А вторая девушка, как ее? Дина? Не объявилась она? Ведь не дай Бог!..

— Нет, прячется, возможно. Юрий Владимирович, такой у меня к вам вопрос: вы не знакомы случайно с полковником Скворцовым?

— Скворцов? — переспросил, припоминая, Андриевский. — А он кто? Где работает? В милиции?

— Нет, в Главном разведывательном управлении.

— В военной разведке? Нет, Александр Борисович. Фамилию где-то слышал, а может, это мне кажется, но с этим человеком не знаком. Я вам объясню, только, пожалуйста, между нами, хорошо?

— Конечно, о чем речь!

— Видите ли, обе наши конторы занимаются в принципе одним и тем же, за исключением некоторых специфических особенностей, и между нами всегда шла конкуренция. К тому же они нас недолюбливали за то, что раньше нам от бюджета больший кусок давали. Поэтому даже если бы я захотел подружиться с этим вашим Скворцовым, меня не поняли бы мои товарищи и старшие начальники. А что, он натворил что-нибудь?

— Да нет, наверное. Я, впрочем, не в курсе, коллега просил узнать…

После взаимных пожеланий благ и успеха мы закончили разговор.

Я тут же решил позвонить другому Юрию — Макаревичу из контрразведки. И этот оказался на месте.

— Скажите, Юра, вы еще не узнали, кого это Петров убил вместо несуществующего Кервуда?

— Нет пока. Но мне кажется, это наш клиент, только поди узнай, какого черта ему в Чечне понадобилось?

— Я хотел бы понять еще и такую вещь: почему с ним работник внешней разведки разъезжал по горячим высокогорным точкам?

— Мы по своим каналам проверяем и это.

— Юра, хочу в порядке бреда подкинуть вам одну кличку или фамилию. Может, за вами такой числится.

— Давайте.

— Очень известная фамилия — Кук.

Грязнов без особого труда нашел небольшой деревянный дом, спрятанный в глубине небольшого сада. В этом одноэтажном, но добротном строении проживал до тихой естественной кончины ветеран армии Дмитрий Скворцов.

В «гражданке» непрезентабельного вида и без документов проникая в чужое, хоть и пустующее, жилье, Слава чувствовал себя не очень комфортно. Но другого пути не было: санкцию на обыск по всей форме не дал бы, пожалуй, и Костя Меркулов, а так в самом крайнем случае можно будет сослаться на 168-ю статью Уголовно-процессуального кодекса, которая предусматривает возможность произвести обыск без санкции прокурора в случаях, не терпящих отлагательства. То, что необходимость срочного «шмона» в этом домишке имела место, придется доказывать Турецкому, поэтому он очень и очень просил Славу сработать тихо, чтоб не знал никто о поисках МУРа на территории, ему не подведомственной.

Слава не откровенно, украдкой осмотрелся. Провинциальная улочка была пуста и тиха. Слава отворил калитку и пошагал с хозяйским видом к невысокому, в три ступеньки, крыльцу. Дорожка вела вдоль сетчатого забора, отделявшего один участок от другого. Соседский дом тоже прятался в глубине двора. В том домике сидел на кухне, топил печку старичок. Огонь уже вошел в силу и не требовал постоянного хозяйского внимания, поэтому дедушка пил чай и посматривал в окошко. Вид открывался унылый, однообразный и скучный — кусок соседнего двора, поэтому любопытствующий повел взглядом не торопясь, с ленцой. Но оказалось, на этот раз есть что посмотреть: на крыльце дома, где когда-то жил сосед Дмитрий Петрович, топтался неизвестный не старый еще мужик — не то бродяга из еще не опустившихся, не то обедневший работяга. Старик-сосед гадал, что бы это могло понадобиться чужаку, а Грязнов в это время достал из кармана ключик, вставил в замок, отпер дверь и вошел внутрь.

Сосед хорошо знал покойного хозяина, шапочно был знаком с его сыном, наезжавшим сюда примерно раз в месяц. Тот, кто скрылся сейчас за обитой черным дерматином дверью, не был ни сыном Скворцова, ни тем более призраком самого хозяина. Может, вор? Если так, то он, нахал, не знает, что здесь под рукой телефон!..

Грязнов первым делом осмотрелся как следует. Наверное, он поступал так, как поступил бы опытный, грамотный вор. Прошелся по всему дому. Он невелик — три комнатки, кухня-столовая с прикрытым заслонкой зевом русской печи, кладовка, подпол. Кухня достаточно просторная, в ней лесенка, ведущая на чердак. Судя по всему, хозяин был человек предусмотрительный и осторожный. Слава, когда еще был во дворе, заметил, что наружный ход на чердак когда-то был — как у всех, а теперь забит. Теперь-то уж не залезет на чердак любитель белья и копченых колбас!

После того как осмотрелся и все расположение комнат и ходов запомнил, Грязнов вернулся в коридорчик и запер дверь на ключ изнутри, чтобы никто не помешал работать.

Дело предстояло долгое и не слишком веселое, особенно если учесть такое неудобство — неизвестно, что искать. Значит, почти полноценный обыск, только без понятых и без разрешения. Хорошо уже хотя бы то, что Турецкого мало интересуют деньги и ценности даже в сумасшедших количествах. Не то чтобы совсем не интересуют — количество и вид ценностей он хотел бы знать, если таковые найдутся. Александру подавай документы, пленки и прочую шпионскую муру. Что ж, в таком случае следует начать с той комнаты, которую можно назвать кабинетом, потому что в ней кроме телевизора, кресла и холодильника-бара есть письменный стол и книжные полки.

Однако слегка досадующий на Турецкого за такую миссию Слава Грязнов подошел сначала не к полкам — к бару-холодильнику. Отделанный под дерево, он был похож на стилизованный ширпотребовский сундучок. На руках Славы тонкие кожаные шоферские перчатки, которые так любят металлисты и рокеры, поэтому майор Грязнов открыл дверцу холодильника, с удовольствием узрел внутри упаковку баночного пива и несколько бутылок водки. Ее трогать не стал, а баночку пива вытащил из целлофанового плена.

Открыл, хлебнул и пробормотал:

— Вот черт! Стащил вроде как банку, а на душе приятно. Может, и у домушников так же хорошо на сердце после ихней работы. Что, конечно, подтверждает жизненный закон о том, что с кем поведешься, с тем… э-э, нет, от того и наберешься!

С пивом дело пошло веселее. Слава довольно быстро и методично вместе с тем исследовал содержимое всех шести ящиков письменного стола. Ничего интересного там не было — письма, старые счета и квитанции, выцветшая от времени рукопись, судя по содержанию — мемуары старого Скворцова.

Не дал последнего результата и поиск на книжных полках. Ни между книгами, ни в книгах, ни в корешках или обложках не было ни золота с бриллиантами, ни свернутых в трубочку долларов, ни записанных на полосках папиросной бумаги секретных сведений. Да и книги были всё те же военные мемуары, выпущенные в свет в те времена, когда считалось, что коренной перелом в Великой Отечественной войне произошел на Малой Земле и как раз в те минуты, когда ее посетил политрук Брежнев.

Возможно, Славе Грязнову пришлось бы перерыть весь дом, застрять в нем на сутки, если не внимательность и опыт — сын, как писал классик, ошибок трудных. Разочарованно отойдя от двух поставленных рядом старомодных книжных полок, Слава заглянул на верхние крышки полок — вдруг там листочек какой-нибудь завалялся? Листочка не оказалось, но… Но ровный слой пыли наверху одной из полок был в одном месте, у стены, слегка смазан. Как будто кто-то на секунду оперся основанием ладони о полированную поверхность древесно-стружечной плиты, ставшей деталью мебели.