— Немедленно покиньте мое жилище!

— Оно уже не ваше, а мое! Перекупщик брал его для меня! Из-за безумного поступка вашей невестки я лишился жилья, был вынужден за гроши продать поместье, так как кто-то (наверное, вы) распространил в городе слух о самоубийстве. Со дня на день придет приказ о назначении меня сюньфу, поэтому мне не к лицу прозябать на постоялом дворе или в государственной гостинице. Ваш дом один из лучших в Чжэнчжоу. Оцените мое благородство — я купил его не торгуясь, за вашу цену, чтобы возместить вам причиненный мною ущерб.

— Ваша наглость и бесстыдство не знают пределов! Вы собственноручно отправили к Янь-вану моего сына! Изнасиловали мою невестку! И называете это «ущербом»! Ваша жертва удавилась, и этот акт мести и отчаяния вы называете безумным! Вы совершили неслыханное в Чжунго святотатство: не дали похоронить погубленных вами людей! Как простой бандит, забрали даже наши скромные сбережения, ограбив мертвеца! И ведете себя так, будто совершили простую застольную бестактность — забыли рыгнуть за столиком в знак благодарности хозяину за вкусное угощение!

— Я признаю, что погорячился с вашим сыном. Искренне каюсь. Сожалею, что не могу вернуть его тело — оно брошено в реку. Готов за свой счет поставить ему небольшую пагоду. Что касается его жены, то я в ее смерти не повинен. Миллионы женщин в стране среди четырех морей[177] и в этих четырех морях подвергались насилию, и если бы каждая кончала с собой, жизнь на земле давно бы прекратилась. Однако я пришел не просить прощения — этим вы не удовлетворитесь. Я желаю уладить дело миром…

— Взамен, конечно, вы хотите, чтобы я отказался от своей жалобы, посланной в Бэйцзин?

— Верно! Тогда я смогу заставить этого ничтожного Ло Гуана забрать назад его доклад танцзяню.[178]

— Точно говорят в народе: «Что бы ни произошло на земле, а козий помет всегда круглый». Вот и вы остались таким, каким всегда были, несмотря ни на что! Змея и в бамбуковой палке пытается извиваться! Даже сейчас вы лжете, изворачиваетесь, пытаетесь надуть собеседника, как мошенник купца. Вы, родственник правящей династии, могли бы получить титулы гуна, хоу или бо, самые высшие в государстве, если бы не ваши пороки и торгашеская сущность. Вы, знатный вельможа, предлагаете мне, простому торговцу, выкуп за кровь моих родных…

— Обычай это поощряет. Я поступаю, как подобает благородному мужу!

— При чем тут благородство! Вы просто попали в расставленную мною и Ло Гуаном ловушку! Мы знали, что тайцзянь покровительствует вам и постарается не дать ход докладу начальника сюньбу из Чжэнчжоу. Поэтому я послал не одну жалобу, а множество в самые различные инстанции. Во все три судебных органа — Палату наказаний, Цензорат и Верховный суд. В Нэйгуаньцзянь — Палату инспекции. В Ванфу — управление княжескими делами. В Нэйгэ.[179] У вас там немало врагов. Да и все ханьлини теперь против вас, так как вы убили их нового молодого коллегу и тем самым бросили вызов авторитету академии. Я изложил в жалобах все известные мне сведения и доказательства, предупредив, что доклад начальника полиции тайцзяню наверняка будет либо потерян, либо искажен. И точно — в нем оказались исправлены и подчищены иероглифы, называвшие имя и должность конкретного виновника. Убийцей в докладе объявлен некий Хон Хсеутуан, владелец загороднего поместья недалеко от Чжэнчжоу, коего и поручено арестовать Ло Гуану. Ваш замысел провалился, как вражеские происки против Чжугэ Ляна![180] В «Ди бао» уже появилось сообщение о снятии тайцзяня с поста. И к вам сразу после приказа о назначении сюньфу придет второй приказ — об отмене первого и вызове вас в столицу для расследования…

— И вы теперь будете с нетерпением ждать осени, чтобы услышать весть о моей казни?[181] А может, надеетесь на приговор «казнить немедленно, не дожидаясь осени», который выносится в особо исключительных случаях! Разве луну беспокоит то, что на нее лает собака? Подумаешь, какое страшное преступление я совершил! Овладел женщиной против ее воли и в приступе гнева зарубил ревнивого мужа!

— Зря насмехаетесь. Я не столь прост и понимаю: знатное происхождение, связи и богатство снова спасут вашу жизнь! Вы бы вообще отделались легким испугом, если бы речь шла о простолюдине. Но вы имели глупость поднять меч на государственного служащего, более того — на ханьлиня! И вдобавок попали в нашу ловушку! Вашей карьере и кошельку будет нанесен сильный удар! Вы и так понесли большие убытки от продажи поместья. Но это сущая безделица по сравнению с тем, что вам придется выплатить судьям и цензорам, евнухам и сановникам за доступ к императору! А при мысли о том, какими подарками вы должны будете отблагодарить Сына Неба за снисходительность к вашему преступлению, даже я содрогаюсь! Всю оставшуюся жизнь вам придется жить не по чину, гораздо скромнее. И у вас уже не будет денег, чтобы откупиться в следующий раз, так что впредь придется вести себя в рамках закона! И высоких чинов вам теперь долго не видать! Но самое главное то, что вы потеряли лицо! Я наслаждаюсь вашим унижением!

Изо рта Хун Хсиучуана полился поток ругательств. Такое Хуа слышал лишь на рынке. Чуть облегчив душу, юйши прошипел:

— Я потерял лицо — ты лишишься головы.

— Жив или мертв — нет третьего пути. Я встретил уже достаточно весен и зим, мое имя созрело для поминальной таблички.

— Умереть для тебя слишком легко! Ударить человека — значит причинить ему боль. Лишить человека жизни — значит избавить его от боли. Я сделаю твои муки бесконечными. Ты будешь завидовать тем, кто испил из Желтого источника, как завидовала им Ци, чью участь ты разделишь.

То затошнило от ужаса. Ци была фавориткой императора Гао-цзу в последние годы его жизни. По приказу официальной супруги Ци отрубили кисти рук и ступни ног, выкололи глаза, сожгли уши, заставили выпить яд, лишивший ее речи, и поселили в отхожем месте, дав ей кличку свиньи… Неужели дедушке уготована страшная судьба несчастной красавицы, чья агония длилась необычайно долго?!

Старик презрительно вскинул голову:

— Ты волен сделать что угодно с моим телом, душа же не в твоей власти. С этого мига я не приму ни капли пищи, так что мне недолго придется быть живым трупом. Знай, жестокосердный: я буду отмщен. Все оставшиеся тебе дни дрожи и помни: единственное, что ты никогда не встретишь случайно, — это смерть. Не надейся умереть с закрытыми глазами.[182] И никогда впредь не говори: время проходит. Это проходишь ты!

— И кто же станет мстить за тебя? Ло Гуан? Он отстранен от должности тайцзянем за несвоевременное раскрытие убийства ханьлиня. Теперь, возможно, его восстановят. Ну ничего, я позабочусь, чтобы этот смутьян больше никогда не держал в руке деревянный брусок.[183] Друзья свергнутого им тайцзяня мне помогут. Кто еще остался? Твой внук? Он должен быть где-то в доме. Найди его, Хунг Мун, — приказал юйши человеку, который нес фонарь.

— Мальчишки нигде нет, господни, — доложил управляющий.

— Эта глупая девка, как ее там…

— Кай Сан, мой повелитель…

— …говорила о какой-то дырке для подглядывания. Во дворцах и богатых домах такие места обычно закрыты дополнительными раздвижными панелями. Между ложной и настоящими стенами образуются тайники. Поищи в комнатах, прилегающих к чжан-тану.

Через минуту управитель выволок упирающегося, плачущего, кусающегося То в зал для гостей.

— Да он совсем маленький… Впрочем, яйцо безвредно, но из него может вылупиться змея. Свернуть ему шею? Жалко, мальчонка-то хорошенький, — облизнул губы юйши. — И наверняка нетронутый. Я возьму его к себе на ложе сегодня же и, возможно, оставлю в гареме. Если он мне не понравится, его оскопят и продадут в евнухи.