Крузенштерн и заметить не успел, когда это рядом с Резановым появились лица из его свиты — поручик Толстой и надворный советник Фос. И сейчас все трое смотрели на Крузенштерна. Резанов — с любопытством, Толстой откровенно ухмылялся, кукольное бело-розовое лицо Фоса не выражало ровным счетом ничего. Крузенштерн с трудом подавил ярость, подал пергамент Резанову и молча вышел. В голове стучала одна только мысль: нет, не жалует новый монарх своего флота. Знать бы наперед, не поднялся бы он на борт «Надежды».

Минуты трудные, может, решающие во всем плавании. Вот он, риф подводный! В такие минуты надо быть вместе с другом давним и соратником надежным. Крузенштерн кликнул денщика:

— Передать на «Неву»: лечь в дрейф. Мне шлюпку на воду!

И пока мускулистые матросы мощными взмахами весел гонят шлюпку, которой правит Крузенштерн, к «Неве», самое время бросить взгляд назад, на события, предшествовавшие экспедиции, ибо история всякого дела — это не мертвый груз бесполезных воспоминаний, а неотъемлемая часть его настоящего и будущего.

Весной 1788 года кадетов и гардемаринов Морского кадетского корпуса взбудоражила весть: война! Нет, не та, что идет с турецкими янычарами за тридевять земель. Вот-вот здесь, рядом с Петербургом, в Кронштадте, покажутся шведские суда и начнут яростную бомбардировку, а то и высадят десант. Воспользовавшись тем, что русский Балтийский флот отправился на южный театр военных действий, шведский король Густав III решил напасть на Россию и хвастливо заявил, что выгонит русских с берегов Балтики, а на цоколе памятника царю Петру, изваянного французом Фальконе, велит высечь свое имя.

Силы на Балтийском море оказались неравными. В Петербурге спешно достраивались суда на верфях Адмиралтейства, в их команды зачисляли и мастеровых, и писарей. В Кронштадт полетел высочайший указ: гардемаринов, включая и тех, кому остался год до выпуска, распределить на боевые корабли.

Пятнадцатилетний Юрий Лисянский попал на линейный корабль «Подражислав», семнадцатилетний Иван Крузенштерн — на «Мстислав». И после первых же сражений — оба мичманы, с Георгиями 4-й степени. Молодые офицеры показали себя изрядно. Шведские корабли пылают, шведские капитаны отстегивают шпаги, сдаваясь. Виден уж и конец войне…

Капитан «Мстислава» Муловский делится с мичманом Крузенштерном своими мыслями и планами. Перед началом войны все было готово для кругосветного плавания, поведал он своему внимательному слушателю. Были назначены четыре корабля, разработана и утверждена всеми инстанциями обширная программа. Для Муловского открытые океанские просторы, неизведанные пути куда милее, чем кровопролитные битвы.

Но пока еще приходится сражаться. Надо помешать соединиться двум вражеским эскадрам у острова Эланд. Дело жаркое. На «Мстиславе» сбита грот-мачта. Муловский подбегает посмотреть и в этот момент падает, сраженный ядром.

— Ребята, не отдавайте корабль! — только и успел сказать подхватившим его матросам.

Шведов разбили и на этот раз. Немного не дожил капитан-бригадир до заключения мира. А Лисянский, Крузенштерн, многие другие выпускники Морского кадетского корпуса стали лейтенантами.

Колыбелью флота российского по праву называют это учебное заведение. Восходит оно к знаменитой Математико-навигационной школе, что была расположена в московской Сухаревой башне, и менее известной, но сыгравшей еще большую роль Морской академии в Петербурге. От их слияния и родился Морской кадетский корпус. В екатерининские времена учиться здесь было далеко не мед: в разбитые окна врывался ветер, и кадеты затыкали окна подушками. Дрова частенько «забывали» завозить. Посиневшие от холода воспитанники тайно проникали в дровяные сараи флотского экипажа и по цепочке передавали полешки. А рацион… В животах урчало так, что иной раз и слов преподавателя не расслышать. Но вот учение… Базировалось оно на составленной еще самим Петром I программе, весьма основательной, как и все, что делал сей просвещенный самодержец.

В своем «Регламенте» он изъяснял, что обучение надлежит поставить «на полном собрании математики, без которой яко без кореня». Кадеты (в старших классах гардемарины) штудировали, кроме того, астрономию, тактику морского боя, артиллерийское дело, корабельную архитектуру, механику, фортификацию, грамматику, риторику, натуральную философию, право, историю, географию, такелажное дело, английский, французский, датский, шведский и итальянский языки, а сверх того фехтование и танцы. Все это надлежало «учить совершенно». Из стен учебного заведения вышли знаменитые мореплаватели А. И. Чириков, М. С. Гвоздев, С. Г. Малыгин, С. И. Челюскин, П. К. Креницын, ученые А. И. Нагаев, Н. Г. Курганов…

Таких блестящих офицеров, как выпускники Морского кадетского корпуса, не было ни в одном флоте мира. Екатерина II решила подобрать из них особый гвардейский штат. В эти списки попали и Лисянский с Крузенштерном. Указ императрицы предписывал им отправиться в Англию в качестве волонтеров британского флота, дабы расширить и укрепить свое знание морского дела.

В заморской стороне служба далась непросто. В такие переплеты попадали, что богу души недолго было отдать. Но наука пошла на пользу. На белый свет смотрели, увиденное на ус наматывали. Кроме Австралии, во всех частях света побывать довелось. Всякое видели, а больше плохого, тяжелого, что и вообразить трудно. Разбой неприкрытый хищники двуногие называли приобщением дикарей к цивилизации.

Но были встречи и с учеными людьми, которые много расспрашивали о России. Накопились у моряков сведения о мировой торговле. Почему бы России не проложить свои морские торговые пути в Индию, Китай, Японию? Ведь об этом думал и Муловский. Если вникнуть в суть дела, сам собой напрашивается вывод: такие торговые операции должны принести огромные выгоды. Надо будет, конечно, многократно увеличить численность торговых судов. Где взять знающих моряков? И это Крузенштерн продумал досконально. Надо брать в обучение не только дворян, но и молодых людей других сословий. А начало всему должно положить кругосветное путешествие. Так постепенно сложился стройный проект.

Свое «Начертание» Крузенштерн намеревался подать на высочайшее имя. Разумные, смелые предложения. Но как преодолеть косность чинов из Адмиралтейства и Коммерц-коллегии? По мнению высокопоставленных лиц, предложения эти «по одной новости своей подвержены великому противуречию». Ново — значит неприемлемо! Но ветер событий уже дул в паруса задуманного предприятия. Чашу весов в его пользу склонила Российско-Американская компания, ее миллионные торговые обороты — дело нешуточное! Фактический ее основатель — рыльский именитый купец Григорий Шелехов.

Он убедил другого купца, Голикова, отправить экспедицию на «Аляскинскую землю… для производства пушного промысла, всяких поисков и заведения добровольного торга с туземцами». Особо привлекал своими пушными богатствами остров Кадьяк. Экспедиция блестяще удалась. Торговля пушниной приносила огромные барыши. Конечно, купцы нещадно эксплуатировали и русских добытчиков, и аборигенов острова Кадьяк. Но все же нельзя было не отметить, что русские поселения благотворно влияли на местных жителей, постепенно приобщавшихся к культуре. На острове Кадьяк и в других местах по распоряжению Шелехова открыли русские школы, привились со временем различные ремесла, не известные здесь ранее.

После смерти Шелехова в 1795 году абсолютную власть в этих местах унаследовал его управляющий Баранов. А через несколько лет возникла Российско-Американская компания, которая получила привилегию вести торговлю, основывать промыслы и селения на Североамериканском континенте.

Компания торговала пушниной, моржовой костью, китовым усом, древесиной. Но промысловики нуждались в продовольствии, промышленных изделиях. Все это вплоть до соли, приходилось доставлять из европейской части страны. Более четырех тысяч лошадей, надрываясь, тащили по сибирскому бездорожью тяжелую кладь. Пуд ржаной муки, за которую в Центральной России было плачено полтинник, после тысячеверстного пути обходился уже в 16 раз дороже — в 8 рублей. Цена неслыханная в то время! А как доставлять корабельные канаты, якоря, такелаж для судов, строившихся в Охотске, на Камчатке, Кадьяке и Ситке? Приходилось разрубать все это на куски, а потом на месте скреплять. А ведь о том, как решить подобные проблемы, как раз и говорилось в «Начертании» Крузенштерна.