Девушка улыбнулась в ответ. И не просто улыбнулась, а искренне и радостно, словно хорошему знакомому.

— Меня зовут Нальма, — сказала она и весело прищурилась.

— Я — Тимоэ, — отозвался Тим, решив, что называть свое имя полностью ни к чему.

Девушка наклонила голову.

— Данник Руша Хема, — протянула она задумчиво, переводя взгляд с Тима на слегка пульсирующего в воздухе Рекса и обратно. — Зачем ты здесь? Если твой Хозяин послал тебя за мной, знай — я не поеду!

Тим с трудом удержался от страдальческой гримасы — ну сколько можно, в самом деле? Еще и двух слов сказать не успел, а все уже всё знают. Тим собирался ответить, что Руша Хема он видел в гробу, в белых сандаликах, но в последний момент передумал. Девушка явно не крестьянка, и кто ее знает, как она отреагирует на такую новость. Может, тоже меч вытащит и бросится Тима в окрошку рубить.

— Я… не за этим, — сказал он. — Я вообще не знал, что здесь кто-то живет.

Нальма пристально посмотрела на него и спросила:

— Тогда зачем же ты здесь?

Что-то в этом вопросе показалось Тиму неестественным, но, только ответив:

— Я к мосту через Сайхо еду, хочу узнать, можно ли там перейти на тот берег, — он понял, что именно. Еще никто в этом мире ни разу не проявлял праздного любопытства — все без исключения люди задавали тут вопросы только с целью узнать что-то важное для себя. Даже не связанный шаретором Арво оставался верен вбитой с детства привычке не задавать вопросов — о любом отвлеченном предмете разговор всегда начинал Тим, и он же потом рассказывал, как с предметом разговора обстоят дела в его мире — на Земле. А тут — Тим же сказал, что не знал про нее. Любой местный, услышав это, кивнул бы и побрел обратно к себе, а этой зачем-то понадобилось знать, куда он едет.

— Мост сломан, — спокойно сказала Нальма. — Еще два года назад его в половодье смыло, а заново отстраивать не стали — в Сайхо сейчас не лучшие времена. В деревне, я имею в виду, а не в реке.

Тим нахмурился. С одной стороны, новость его порадовала, с другой стороны, словоохотливость девушки выглядела подозрительной. Он пожал плечами:

— Я все равно хочу на него посмотреть, — подумал и добавил: — У меня такое задание.

— Тогда ты не туда едешь, — отозвалась Нальма. — Тропинка здесь заканчивается, она к моей поляне ведет. Тебе надо левее взять, только за овраг не отклониться, там лошадь не пройдет. Если хочешь, я могу показать тебе дорогу.

Тим удивленно хлопнул глазами — настолько ненормально прозвучало это предложение. Совсем по-человечески. Может, она тоже не из этого мира?

— Показать дорогу? Зачем? То есть мне, наверное, не помешает, но тебе-то это зачем?

— Я десять раймов ни с кем не разговаривала, — сказала Нальма с легкой горечью. — Мне не хочется, чтобы ты сейчас уехал.

— Почему? Почему не разговаривала?

— Потому что не с кем было, я тут одна живу.

— Почему? — опять тупо спросил Тим.

— Потому что мне некуда идти…

Девушка замолчала, Тим уже открыл было рот, чтобы предложить ей немедленно присоединиться к Людям Дороги, несущим свет свободы в стонущие под гнетом волинов деревни, но тут Нальма продолжила:

— Мой отец был хозяином Арума, — она махнула рукой за спину Тима, и он автоматически посмотрел за спину, словно ожидая увидеть там отца Нальмы, — пока его Волки не убили.

— Какие волки? — спросил полный недобрых предчувствий Тим.

— Чему удивляешься? Думаешь, Волки все перевелись? Нет, они есть. Их мало, но они есть. И занимаются тем же, что и настоящие волки в лесу, — убивают слабых и больных.

«Тем же, что и настоящие»? Она что, Людей Дороги имеет в виду?

— Как Волки могли убить твоего отца? Разве он не был волином?

— Был. Конечно, они не сами его убили, для этого у них зубы мелковаты. Но они разграбили деревню в его отсутствие. А для всех неприкаянных волинов это знак — что хозяин деревни слабеет и что его место можно занять. Так и случилось — желающие обзавестись своей деревней волины стали приходить к нам по нескольку раз в райм. Хотя мой отец не был слабым. Он победил тридцать семь претендентов на его место, пока его самого не убил тридцать восьмой. После этого я ушла из деревни и поселилась здесь.

«Вот так новость, — подумал Тим ошарашенно. — И правда, Арво же говорил, что здесь уже бывал… я и не просек сразу, что бывать тут он мог только по одной причине. Хорошо хоть я не успел ей предложить к нам присоединиться».

— То есть Волки нападают на те деревни, хозяин которых слаб?

— Чаще всего — да. Сами они слабы, и у них даже мысли не возникнет напасть на деревню, которой правит сильный хозяин. Потому что воля сильного хозяина защищает деревню даже в его отсутствие… Я понимаю, что Волки нужны народам Сай — они не дают волинам погрязнуть в бездействии… но… они — Волки.

— Ты же говоришь, что твой отец не был слабым?

— Не был. Просто его поступки и намерения не понравились хозяину Волков.

Тим напрягся: «Хозяину?»

— Разве у Волков есть хозяин?

Нальма невесело улыбнулась:

— Об этом знают немногие. Да, есть. Иначе кто бы защитил их от возмездия со стороны хозяев деревень? Да и как бы иначе Волки узнавали, что в деревне нет волинов?

Тим вздрогнул, ударился коленом о деталь седла и сморщился от боли в коленной чашечке.

— Ногу свело, — сказал он в ответ на вопросительный взгляд девушки. — И кто же этот хозяин?

— Не знаю. Может, Мар Ашота, а может, и сам Сах Аот.

Тим покачал головой. «Ну и ну — подумал он, — так вот почему Арво не признается, кто его осведомитель. И вот почему он совершенно не боится, что волины займутся им серьезно. Вот это да! Тоже мне борец за свободу… Может, она врет? Хотя вряд ли, это у них вроде не принято… А вот кстати…» Тим подобрался.

— А сама ты — волин?

Она мотнула головой:

— Почти нет. Очень слабый. Дар Воли не передается от родителей.

— Понятно. — Тим вздохнул расслабленно и задумался. Несмотря на свою необычность (а может, благодаря именно ей), Нальма вызывала в нем участие и желание помочь. Но, рассуждая здраво, помочь он ей не мог никак — самому бы кто помог. К Людям Дороги ее вести, пожалуй, не стоит — даже если она и не держит на них зла за своего отца, то все равно ей там не место. Тим вспомнил Роваса и поморщился. Ох не место, не зря же у них на шестнадцать мужчин — ни одной женщины. А вот где ей место — это вопрос. Видимо, в одиноком домике посреди леса. Вряд ли Тим может ей сейчас помочь, как бы ни хотелось.

— Понятно, — повторил он. — Ну показывай тогда дорогу к реке. Если тебе не трудно.

Нальма удивленно на него глянула.

— Мне не трудно. Подвинься.

Тим не понял:

— Куда подвинуться? Как?

— Вперед. Я сзади сяду. — И, видя удивление Тима, добавила: — Если я пешком пойду, мы не раньше заката до реки доберемся.

— А… — сказал Тим и заерзал в седле. Подвинулся вперед до упора, повернулся к девушке и протянул ей руку. Но Нальме помощь не требовалась — она положила руку на седло за спиной Тима и одним прыжком оказалась на спине лошади. Немного поерзала, потом обхватила Тима руками и сообщила:

— Можно ехать. До конца поляны езжай прямо, вдоль кромки леса, потом чуть левее повернешь.

Тим пошевелил пятками, лошадь негромко фыркнула и мерно зашагала вперед. Они доехали до первых деревьев, потом Тим слегка потянул левый повод, подождал, пока лошадь повернет, потом отпустил повод и поинтересовался:

— Так?

— Да, — ответила девушка, немного помедлила и добавила неуверенно: — Тимоэ?

— Что? — откликнулся Тим.

— Почему ты так медленно едешь? Так мы тоже не скоро до реки доберемся.

Тим немного смутился:

— Лошадь быстрее не едет.

Нальма хмыкнула.

— Тут седло другое, — быстро сказал Тим, — я к такому не привык. И потом, тут же сплошь деревья, опасно это…

— А скажи, Тимоэ… ты верхом умело ездишь?

Тим смутился окончательно и лишь надеялся, что его красные уши не видны из-под разросшейся шевелюры.