— Начинайте загружать, — сказал Шеф. Он сумел предугадать проблему, о которой Эркенберт узнал из своего опыта, и, лучше разбираясь в механике, смог придумать целых два способа ее решения, но у него не было времени на изготовление шестерней, храповиков и большого железного вала, которые требовались для лучшего из двух способов. Поэтому Шеф вынужден был выбрать самый простой путь. Поднять вверх пустую корзину и загружать ее в этом положении. Но его команда использовала не камни. У каждого человека был мешок с песком, тщательно отмеренным и взвешенным. По сотне фунтов зараз. Торвин считал поднимающихся по лестнице людей, самых сильных из викингов Бранда, потеющих так, что мокли их рубахи из конопли. Загружено пятнадцать мешков, и длинное плечо заметно изогнулось, удерживаемое жирно смазанным стопорным болтом.
— Заряжайте пращу, — скомандовал Шеф. Еще одна тяжелая работа. Праща лежала на земле, как гигантская пустая торба. Заряжаемый в нее камень весил, Шеф это знал точно, сто пятьдесят фунтов. Команда катапульты выкопала валун на морском берегу, взвесила на весах, где гирями служили мешки с песком, и тут же получила приказ обтесать его на-кругло — и взвесить осколки! Затем их послали выкопать еще три валуна и обтесать их как можно тщательней до такого же веса. Сейчас надо было зарядить первый снаряд. Для сильных мужчин вес небольшой, но круглые валуны трудно поднимать с земли. Какое-то время слышалось пыхтение рабочих и свист недовольных зрителей, потом, когда два грузчика сердито набросились на своих товарищей, вперед вышли Бранд и Стирр. Они зарылись ладонями в песок под валуном, обхватили его как два борца, оторвали от земли и засунули в мешок из сдвоенной бычьей шкуры.
Если теперь отпустить противовес, длинное плечо взметнется вверх. Оно взметнется, а праща раскрутится. Когда она раскрутится, камень вылетит из нее и обрушится на собственную метательную машину и ее команду, если только крюк, который удерживает петлю пращи замкнутой, не раскроется точно в нужный момент. Шеф подошел проверить угол крепления. Все в порядке.
Шеф вернулся назад; глубоко вздохнув и посмотрев на своего старого боевого товарища Озмода, который потребовал предоставить ему честь первого выстрела, он услышал громкое «ах!», люди на крепостной стене издали крик удивления, перекрывший шум и лязг арбалетов и вращательниц. Шеф глянул вверх и узрел падающую на него луну. В точности как десятилетие назад при осаде Йорка, Шеф съежился, подобно черепахе, втянул голову в плечи. Огромный, невесомый валун бесшумно опускался с точки, которая казалась расположенной даже выше, чем когда-либо поднимался змей с Толманом. Первый выстрел остался за Эркенбертом и Империей,
Волк Войны едва не попал в цель с первого раза. Камень с такой скоростью, что невозможно было уследить глазом, пронесся над верхней частью городских ворот в каких-то шести футах и зарылся в сухой песок почти точно посередине между воротами и местом, где Шеф стоял около своего требукета. Земля дрогнула под его ногами, и поднялась туча пыли. Когда она в благоговейном безмолвии осела, люди уставились на внезапно появившийся валун, выглядевший так, будто он лежал здесь с начала времен.
— У них больше, чем у нас, — произнес хмурый голос. Память помогла Шефу узнать говорившего.
— У всех больше, чем у тебя, Одда, — откликнулся он. — Чего ты ждешь, Озмод? Вытаскивай стопор.
Увидев, что Озмод с некоторой опаской потянулся к болту, Шеф развернулся и по каменным ступенькам побежал на вершину левой башни. Позади себя он услышал протестующий скрежет металлического болта. Затем протяжный глухой звук, завершившийся оглушительным ударом. Он повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как раскрылась праща, и валун, который с натугой притащили два могучих викинга, словно мелкий камешек унесся в небо.
Пока он описывал свою длинную дугу, Шеф следил за ним взглядом, не обращая внимания на треск древесины, на крики и ругань команды. Итак, вершина дуги должна быть средней точкой траектории. Шеф был уверен, что снаряд летит точно по направлению Волка Войны. Но что с дальностью?
Шеф протяжно вздохнул. Он уже понял, что снаряд пройдет выше, и намного. Его выстрел оказался гораздо хуже, чем выстрел врага. Удар, и облачко пыли поднялось за целью. На сколько ярдов перелет? Шеф отложил подзорную трубу с ее мутными линзами и прищурил глаз, чтобы видеть наверняка. Слишком много предметов заслоняли обзор. Навскидку можно сказать, что перелет ярдов на сорок. А если подумать? Сколько лежащих вдоль человек поместится от точки, где виднелась верхушка Волка Войны, до оседающей тучи пыли? Шеф начал считать, бессознательно кивая головой при каждых отложенных шести футах. Видимо, меньше сорока ярдов. Больше похоже на тридцать пять. И то скорее поменьше, чем побольше. Скажем, тридцать четыре.
Так, а сколько от Волка Войны до ворот? Рядом стоял капитан городских стражников Малаки, встревоженный, но молчаливый.
— Малаки, подумай-ка хорошенько. Ты должен был много раз ходить по этой дороге. Как далеко от ворот до машины? Считай в двойных шагах.
Долгая пауза.
— Я бы сказал, сто сорок.
Плюс двадцать, уже отмеренных от ворот до центральной точки катапульты. Сто шестьдесят умножить на пять с половиной футов, это расстояние, на которое он хочет выстрелить. Прибавить сюда тридцать четыре, умноженных на три, — это расстояние, на которое он выстрелил. Вес груза в пятнадцать мешков по сотне фунтов он должен уменьшить в пропорции к уменьшению расстояния, чтобы попасть в цель снарядом неизменного веса. Два дня назад он бы вскинул руки к небу, признав подобные вычисления неосуществимыми. Теперь же…
Шеф скатился по лестнице вниз к своему песочному подносу. Озмод встречал его с горестным лицом.
— Машина. Она рассыпается на куски. Вес слишком велик для нее. Нужны боковые укосы, как у них…
Шеф оттолкнул его.
— Поставь клинья, куда только сможешь; если нужно, заколоти гвоздями. Необходимо, чтобы она выдержала еще один выстрел. Прикажи людям разгрузить противовес, перекинуть коромысло, загрузить десять раз по сто фунтов. Потом ждите.
Он склонился над своим подносом, линии для первого действия уже были начерчены. Сто шестьдесят умножить на пять и прибавить восемьдесят — это легко. Написать на песке «880». Тридцать четыре ярда взять три раза и все сложить, написать на песке «982».
Теперь разделить 982 на 15, чтобы узнать, сколько футов расстояния приходится на каждый стофунтовый мешок. А потом разделить 880 на это число. Шеф увлеченно сражался с цифрами. Его люди с любопытством следили за ним.
Соломон и Малаки обменялись взглядами. Любой из них, подозревали они, проделал бы эти вычисления быстрее, как и любой торговец с базара. Но торговец не понял бы, что собирается сделать король варваров. Король, должно быть, почти неграмотный. Но он построил эту машину. Он изобрел осветительные снаряды, воздушные змеи, арбалеты. Лучше уж доверять тому, что арабы назвали бы его iqbal. Дух удачи.
Шеф выпрямился. Он не мог работать с числами меньше единицы, ему пришлось удвоить и числитель, и знаменатель, чтобы получить приближение поточнее, но он все-таки узнал ответ.
— Десять стофунтовых мешков загрузили? Хорошо, добавьте еще три. И откройте четвертый. Высыпьте половину. Ровно половину.
Шеф склонился над открытым мешком. Здесь должно оставаться пятьдесят фунтов. Согласно его вычислениям, он должен убрать еще семь фунтов. Какое это могло оказать влияние на камень такого веса, как их снаряд? Он мрачно выскреб то, что показалось ему семью фунтами грязи, тот же самый вес, что у двухдневного рациона питания. Завязал закрытый мешок, поднялся по лестнице, закинул мешок на верх кучи.
— Готовы выстрелить еще раз? Прицел по направлению проверили?
Крик с парапета, куда ушел наблюдать Торвин:
— Волк Войны готов! Я вижу, что его длинное плечо опустилось!
Шеф метнул взгляд на Озмода. Здесь не было лязга металла, не пели трубы и не раздавались воинственные кличи, но здесь решалась судьба сражения. Все, что требовалось сделать Волку Войны, — это выстрелить на шесть футов ближе, чем в прошлый раз. Если они не разобьют Волка следующим выстрелом, им останется только бежать к гавани. Выйти при полуденном штиле против бронированного плота и греческого огня. Через час все они поплывут по морю обгоревшими трупами.
