— Что же нам делать, чёрт побери?

— Сейчас Дракула имеет над нами превосходство, Уотсон. Мы утопающие, поэтому должны хвататься за соломинку. Для нас остаётся одна благоприятная возможность.

— Какая же?

— Врачебная приёмная Коллинза — там мы сможем отыскать какие-нибудь зацепки, которые приведут нас туда, где Дракула вершит суд.

Когда мы в очередной раз отважились выйти на холодный вечерний воздух, тёмное небо, с которого не так давно валил снег, было испещрено звёздами. Тем не менее на душе у меня было тяжело. Как ни старался, я не мог отделаться от мысли, что граф Дракула одержал над нами победу.

Коллинз пользовался приёмной доктора Мортимера, находившейся в деревне Гримпен, милях в шести от Кумб-Трейси. Туда мы и поспешили, выйдя из здания академии.

Пока мы ехали по заснеженной местности, освещаемой луной, я не мог отделаться от чувства, что наша поездка окажется бесполезной. Наверняка к этому времени девушка уже была в лапах Дракулы, а значит, потеряна для нас. Вероятно, он уже собирается покинуть эти места. А если он окажется вдали от вересковых пустошей, нам едва ли удастся вновь напасть на его след. Я держал эти мысли при себе, но чувствовал, что Холмс догадывается, о чём я думаю.

После примерно часовой езды мы остановились около приёмной Мортимера, небольшого серого строения, стоявшего на пригорке в конце центральной улицы Гримпена. В отличие от окружающих домов, его окна не горели приветливыми огоньками. Этот дом стоял тёмный и молчаливый.

— У нас нет времени для соблюдения внешних приличий, — заявил Холмс, подёргав входную дверь и найдя её закрытой.

Отойдя немного назад, он поднял ногу и с размаху ударил подошвой по двери. Послышался сухой треск — это раскололась старая древесина около замка, и дверь распахнулась.

Быстро, как только могли, мы методично прочесали всё здание в поисках хоть какой-то улики, хоть какого-то указания на то, где мог скрываться граф Дракула. Дело это оказалось неблагодарным. Нашлось удивительно мало следов обитания Коллинза в этом доме — немного потрёпанной одежды в шкафу, незаправленная постель, несколько немытых тарелок в кухонной раковине и пара башмаков, густо заляпанных засохшей грязью.

Искали мы почти час и не нашли ничего существенного. Непомерно усложняло нашу задачу то, что мы в точности не знали, что именно ищем.

Холмс никак не мог уйти из врачебного кабинета. Сначала мне показалось, что в этой комнате почти невозможно найти улики, однако после проведения её тщательного осмотра я стал надеяться, что ошибаюсь. Закончив придирчивый осмотр, мой друг с унылым видом опустился в кресло, угрюмо уставившись в пол. Лицо его выражало тревогу и усталость. Он не привык нести бремя поражения.

Я стоял подле него, чувствуя себя беспомощным и испытывая раскаяние, снова виня себя в смерти Коллинза. Тут я увидел, что Холмс резко подался вперёд, уставившись в пол у стены, рядом с местом, где он сидел. Его глаза загорелись от возбуждения, и он, опустившись на колени, принялся пристально исследовать ковёр с помощью лупы.

— Что-нибудь нашли? — с надеждой в голосе выкрикнул я.

— Думаю, да, — пробубнил он. — Видите на ковре эти четыре маленьких отпечатка?

Опустившись на колени рядом с Холмсом, я посмотрел туда, куда он указывал. У стены я заметил четыре небольших круглых отпечатка, образующих углы невидимого четырёхугольника размером около пяти футов на три.

— Что вы об этом думаете? — спросил он.

— Похоже, здесь что-то стояло — какой-то тяжёлый предмет мебели.

— Превосходно, Уотсон. И, что бы это ни было, оно стояло здесь какое-то время. Если рассмотреть эти выемки более тщательно, можно заметить, что в них ковёр гораздо светлее и чище, чем на соседних участках, а это указывает не только на то, что этот предмет стоял здесь долго, но и на то, что его передвинули недавно.

— Передвинул Коллинз, вы хотите сказать?

— Точно. Теперь возникают вопросы — что здесь стояло, и ещё более важно — какова была цель перемещения?

Холмс изучил обстановку комнаты, и его взгляд остановился на высоком массивном книжном шкафе, стоящем у противоположной стены.

— Вот оно, старина, — воскликнул он. — Вот ваш тяжёлый предмет мебели. — Он подошёл к книжному шкафу и некоторое время рассматривал его. Потом его лицо расплылось в широкой улыбке, и он радостно захлопал в ладоши. — Ну конечно, — ликующе произнёс он. — Теперь, Уотсон, если вы будете так добры и поможете мне отодвинуть этого монстра от стены, мы увидим, верны ли мои умозаключения.

Ухватившись за шкаф с двух сторон, мы с огромным трудом сумели отодвинуть его фута на два от стены. Заглянув за шкаф, Холмс издал радостный возглас.

— Посмотрите, Уотсон, вот зачем Коллинз передвинул сюда эту штуковину, — сказал он, указывая на дверь в стене, полностью закрытую громоздким шкафом. — Он хотел спрятать этот секрет от надоедливых глаз вроде наших.

Протиснувшись за шкаф, Холмс толкнул дверь, за которой открылся лестничный пролёт, пропадающий во тьме.

— Эта лестница ведёт, вероятно, в помещение под домом. — Он рассмеялся. — Игра продолжается, Уотсон.

Холмс захватил из кабинета масляную лампу, и мы начали спускаться по узким каменным ступенькам, ведущим в чёрную пустоту. Лампа давала столь скудный свет, что мы видели лишь на несколько футов вперёд. Воздух становился заметно холоднее и ощущался на лице как чьё-то липкое дыхание.

Наконец мы дошли до самого низа, оказавшись, вероятно, в погребе для хранения продуктов. Холмсу удалось найти два ржавых газовых рожка и зажечь их. В мерцающем зеленоватом свете мы принялись рассматривать то, что нас окружало. Вдоль стен погреба шли две стойки — на одной тиски и разбросанные инструменты — это был, вероятно, верстак плотника; на стене над ним висела большая пила для пилки дров. На другой стойке стояли четыре большие медицинские колбы с какой-то тёмной жидкостью. Но наше внимание было сразу приковано к центру погреба, ибо там стояли бок о бок два гроба, точно таких же, как тот, что мы нашли на пустоши. Один был открыт и пуст, если не считать тонкого слоя сухой почвы на дне. Другой был закрыт.

— Ещё одно из святилищ Дракулы! — воскликнул я.

— Да, — согласился Холмс. — Нам следует стерилизовать эти гробы, чтобы не допустить их дальнейшего использования. — Он досадливо выдохнул. — В спешке я оставил в экипаже саквояж Ван Хельсинга с распятиями. Придётся за ним вернуться.

Он взял лампу и стал подниматься по ступеням.

Оставшись один в погребе, я вдруг осознал, что здесь ужасно холодно. Я поёжился и резко выдохнул, видя, как моё дыхание выходит клубами белого пара. Потом неловко подошёл к столу с медицинскими колбами и, вынув пробку из одной, окунул кончик пальца в тёмную вязкую жидкость и понюхал. После чего с отвращением отвернулся — это была кровь. Я представил себе, что в этих колбах содержится нечто вроде неприкосновенного запаса для графа. Когда он не в состоянии насытиться тёплой кровью живого существа, то вынужден восстановить силы с помощью этого запаса. Одна только мысль о таких омерзительных привычках вызвала у меня приступ тошноты, повергнув в дрожь.

Огромным усилием воли я попытался унять дрожь, а затем моё внимание привлекло что-то другое. Мне показалось, что в гнетущей тишине я услышал слабый царапающий звук. Я стал внимательно прислушиваться и вновь различил тот же звук. Постепенно он становился громче, и я смог установить его источник. К своему ужасу, я понял, что звук исходит из закрытого гроба.

Я приблизился. Сомнения не оставалось — жуткое ритмичное царапание исходило из гроба. Было очевидно, что там находится кто-то или, скорее, что-то и оно пытается выбраться наружу. С каким-то необычным спокойствием я осмотрел крышку гроба, убедившись, что она накрепко приколочена гвоздями.

А затем я услышал нечто такое, отчего у меня едва не остановилось сердце — нечто, до сих пор являющееся мне в ночных кошмарах. Это был голос — приглушённый, стенающий голос. Голос из гроба. Оцепенев от ужасного предчувствия, я услышал его вновь, услышал еле различимые слова: