— «Вновь одержал победу»! — воскликнул Холмс, повторяя слова Дракулы. — Боже правый, Уотсон, вы понимаете, что это значит?

— Кэтрин Хантер, — робко произнёс я.

— Боюсь, что так. Нам надо незамедлительно вернуться в академию. Впереди ещё несколько дневных часов. Будем надеяться, угроза этого изверга не исполнится до наступления ночи.

К тому времени, как мы добрались до экипажа, начался сильный снегопад, что затруднило нашу обратную поездку в академию Гарднера. Налетавший шквалами ветер и снег пугали лошадей, и Холмс с трудом управлялся с вожжами.

Большую часть путешествия я молчал, подавленный своей причастностью к смерти Коллинза. И хотя я пытался утешить себя тем, что это произошло скорее случайно, чем умышленно, мне было не избавиться от чувства вины. Я раз за разом прокручивал в уме все происшествие с Коллинзом и наконец решился попросить Холмса прояснить одну вещь, которая меня озадачивала.

— Холмс, если вы знали, что Коллинз в сговоре с Дракулой, то почему позволили ему отвезти нас к Виксенхайтс? — спросил я, перекрикивая шум ветра и грохот линейки.

Не отрывая взгляда от дороги, Холмс дал мне ответ.

— Тому две причины, Уотсон. У меня была слабая надежда, что он приведёт нас к логовищу своего господина. Но когда это не удалось, я подумал — если мы позволим Коллинзу считать, что он успешно облапошил нас, нам будет проще выведать у него местонахождение места упокоения графа. Вы ведь знаете, насколько словоохотливы бывают эти эгоисты, когда чувствуют своё превосходство.

— Не корите себя, старина. Я тоже в ответе за смерть Коллинза, потому что недооценил власть Дракулы над этим человеком. Мне следовало принять меры предосторожности. Так или иначе, всё это позади. Я лишь надеюсь, мы успеем предотвратить грядущие бедствия.

Я не ответил, и мы оба погрузились в молчанье.

Хотя сумерки ещё не наступили, но предвещающее бурю небо совершенно потемнело, и я с большим облегчением разглядел впереди огоньки Кумб-Трейси. Несколько минут спустя мы уже подъезжали к академии. Холмс спрыгнул с подножки экипажа и бросился в дом, поспешив в комнату больной, а я за ним следом.

Подойдя к двери, он распахнул её. Потом замер на пороге комнаты, и я услышал вопль отчаяния. Посмотрев вперёд, я увидел причину его мук. Кровать, в которой несколько часов назад мы оставили Кэтрин Хантер, была пуста и девушки нигде не было видно.

— Этот изверг похитил её.

— Но как? — с запинкой спросил я.

Нигде не было видно следов вторжения или борьбы, всё оставалось таким, как перед нашим уходом.

— Именно это я и собираюсь выяснить, — разгневанно произнёс Холмс.

Развернувшись, он направился в кабинет Гарднера и без стука вошёл.

Директор академии сидел за письменным столом, изучая какие-то бумаги. Единственным источником освещения в комнате, помимо камина, была настольная лампа, свет от которой бросал резкие тени на одутловатое лицо Гарднера. При нашем неожиданном появлении он поднял взгляд с выражением крайнего удивления.

— Холмс, — с изумлением произнёс он, глядя на нас расширенными глазами.

— Где она? — строго спросил мой друг.

Казалось, Гарднер был совершенно озадачен этим вопросом и в растерянности посмотрел на нас.

— Где девушка, Кэтрин Хантер?

Холмс угрожающе навис над Гарднером, голос его перешёл в зловещий шёпот.

Наконец к Гарднеру вернулся дар речи, но сказанное им привело нас в замешательство.

— Вам должно быть лучше, чем мне, известно местонахождение девушки. Ведь вы за ней посылали.

— Посылали за ней? — в изумлении повторил я.

— Да, — размеренно ответил он.

По изменчивому выражению его глаз видно было, что в голове у него зреют тревожные подозрения.

— Лучше бы вы объяснились, — спокойно произнёс Холмс.

— Вы… вы не посылали за ней?

Холмс покачал головой.

Гарднер, дико тряся головой, стал ловить ртом воздух.

— Не понимаю. Если вы за ней не посылали, то кто же? Что, во имя всего святого, происходит?

Он попытался встать с кресла, но Холмс удержал его.

— Расскажите нам, что произошло со времени нашего отъезда с доктором Коллинзом.

— Рассказывать особенно нечего, — начал Гарднер. — Примерно через час после вашего отъезда пришёл какой-то человек и сказал, что у него есть сообщение от вас.

— Этот человек — уродливый карлик с одним глазом?

— Да. Да, он. Он сказал, что вы с доктором Коллинзом договорились, чтобы Кэтрин забрали отсюда в частную лечебницу в Эксетере, где она пройдёт специальный курс лечения. Я должен был разрешить ему взять её на попечение, чтобы он без промедления отвёз её туда.

— И вы ему поверили? — недоверчиво воскликнул я.

— У меня не было оснований сомневаться в его словах, — с негодованием ответил Гарднер.

Поразмыслив, я решил, что это правда. Окажись я в подобных обстоятельствах, и располагая ограниченной информацией, как Гарднер, я тоже счёл бы историю карлика весьма убедительной.

— Мы подняли Кэтрин, — продолжал он, — и, хорошенько укутав её, усадили в экипаж, в котором приехал карлик. А теперь, мистер Холмс, ради бога, расскажите, что здесь происходит. Если вы не посылали за мисс Хантер, тогда кто же этот человек и почему он сказал, что действует по вашим приказаниям?

Мне почти не доводилось наблюдать, чтобы мой друг лишался дара речи, но в этом случае он был совершенно ошарашен. Что он мог бы сказать Гарднеру? Он так долго избегал правды, что, изложив теперь реальные факты этого дела, он бы только смутил и насторожил Гарднера, окончательно подорвав к себе доверие.

В конце концов Холмс ответил.

— В этом деле есть кое-какие подробности, которые я от вас утаил. Как вы понимаете, не из эгоистических или иных побуждений, но чтобы уберечь вас и ваш рассудок.

— Мой рассудок?

— Верно. И я вынужден сохранять эту секретность. — Гарднер хотел вмешаться, но Холмс жестом поднятой руки призвал его к молчанию. — Я понимаю, как вам трудно смириться с этим, но поверьте, если бы я считал, что это хоть чем-то помогло бы вам или Кэтрин Хантер, то без колебаний посвятил бы вас во все подробности этого жуткого дела. Достаточно сказать, что некоторые аспекты болезни мисс Хантер не чисто медицинские, но несут в себе вред иного рода — вред для души и рассудка человека. Доктор Коллинз также стал жертвой этого пагубного влияния, что в конечном счёте привело его к гибели.

— Что? — На этот раз Гарднер всё-таки поднялся на ноги. — Вы хотите сказать, Коллинз мёртв?

Холмс кивнул.

— Он был просто «подсадной уткой», с помощью которой нас выманили из дома, и, таким образом, настоящий агент этой болезни смог прибрать её к рукам.

— Вы имеете в виду карлика?

— Нет. Он тоже ещё один прислужник, выполняющий приказания. Злодей, которого мы разыскиваем, намерен погубить мисс Хантер, продолжая инфицировать её своей заразой. Наша задача — найти и уничтожить его, пока ему это не удалось.

Холмс умолк, и лицо Гарднера побелело.

— Боюсь даже подумать, — снова садясь, молвил он с дрожью в голосе, — боюсь прислушиваться к тому, что подсказывает мне воображение.

Его пальцы непроизвольно потянулись к шее, легко касаясь яремной вены.

— Постарайтесь избавиться от подобных мыслей и гоните от себя этот кошмар. С благодарностью смиритесь с тем, что никогда не узнаете таинственную правду относительно болезни Кэтрин Хантер. Это бремя, предназначенное для нас.

Несколько мгновений Гарднер хранил молчание, потом глубокие складки на его лице постепенно разгладились, плотно стиснутые губы разжались. Он кивнул, словно соглашаясь с мудростью слов моего друга.

— Храни вас Господь, — произнёс он еле слышным голосом.

— А теперь нам пора. Надежды почти не остаётся, да и времени в обрез.

— Полагаю, ему всё известно, — сказал я Холмсу после того, как мы вышли из комнаты.

— Да, пожалуй, но он едва ли смог бы ясно изложить свои мысли. Это скорее чувствуется, чем понимается. — Холмс вздохнул. — Однако Гарднер должен волновать нас меньше всего, Уотсон. Очевидно, тип, который увёз девушку, не кто иной, как Мейнстер, ученик Дракулы, — о нём нам говорил Ван Хельсинг. Именно этот карлик занимался отправкой ящиков из Трансильвании. Без сомнения, сейчас он спешит к господину со своим ценным грузом.