В красноватых отблесках тлеющих углей лицо девушки приняло по-настоящему демоническое выражение. Сидя на краю кровати, она исступлённо крутила головой из стороны в сторону, не переставая что-то невнятно бормотать. Изо рта у неё сочилась слюна. Казалось, она отвечает на какие-то не слышные нам команды.

— Не могу! Не могу! — с тоской причитала она, в очередной раз не сумев сорвать с шеи цепочку с распятием. Затем отчаяние переросло в гнев, и она принялась бить кулаками по кровати. — Не могу! Не могу! — повторяла она в припадке ярости.

Словно в ответ на её крики, громче завывал ветер. Я чувствовал, как меня переполняет страх. Это не было привычное предчувствие опасности, много раз испытанное мною с тех пор, как я познакомился с Холмсом. Это был ужас перед чем-то непостижимым и неизвестным. По выражению лица Холмса было заметно, что и он испытывает нечто подобное.

Внезапно нашему напряжённому ожиданию пришёл конец.

Раздался оглушительный треск — ветер, подобно невидимому тарану, с такой силой ударил по створкам балконной двери, что они распахнулись. Я ощутил на себе этот яростный ледяной порыв, ворвавшийся в комнату, разбрасывая бумаги и диванные подушки, сметая безделушки с каминной доски, срывая с полки книги и швыряя их на пол. Девушку отбросило назад на кровать, её тёмные волосы разметались. Казалось, по комнате прошлась чья-то невидимая, всё разрушающая гигантская рука. Наши кресла опрокинулись, лампа перевернулась и упала на пол.

Подавшись вперёд, девушка подползла к краю кровати, подставив лицо ветру. Глаза её дико горели от нетерпения.

Порыв ветра стих так же внезапно, как налетел. Всё смолкло. Мы стояли посреди ужасающего разгрома, замерев в тревожном ожидании. И вот тут я с замиранием сердца увидел, как на пороге балконной двери из темноты возникла чья-то фигура. Девушка издала сдавленный крик и рухнула на кровать в глубоком обмороке.

Очень высокий мужчина был с головы до пят одет в чёрное, длинный плащ развевался у него за спиной. Лицо его было едва различимо в темноте, но я разглядел два тёмных пронзительных глаза и твёрдый злобный рот.

Скользящей походкой он приблизился к кровати. Теперь в свете камина можно было хорошо рассмотреть этого человека: угловатое бледное лицо с тонким прямым носом и необычно вырезанными ноздрями, густые тёмные волосы, откинутые назад, высокий выпуклый лоб, заострённые уши, широкий подбородок, впалые, худые щёки. Тёмно-красные губы приоткрылись, показав два острых белых клыка.

Это был граф Дракула.

Он обратил свой свирепый взгляд на моего друга. Стоявший до этого момента неподвижно, Холмс сделал шаг вперёд, держа перед собой серебряное распятие.

— Вас ждали, граф Дракула, — произнёс он твёрдым, властным голосом. — Дальше пути нет: мёртвых сюда не пускают.

Поначалу губы Дракулы тронула усмешка, но он увидел крест, и лицо его исказилось от страха, тонкие ноздри затрепетали.

— Кто посмел вмешиваться в дела графа Дракулы?

Гулко прогремел в комнате леденящий кровь потусторонний голос.

— Враг, посвятивший себя вашему уничтожению. Меня зовут Шерлок Холмс.

Злобный рот снова растянулся в улыбке.

— Несчастный глупец! Вы действительно полагаете, что у вас достанет сил уничтожить меня? Многие пытались покончить со мной, Шерлок Холмс, но никому это не удавалось. Вам не тягаться со мной.

— У вас есть свои слабые стороны, — откликнулся Холмс, придвигая распятие ближе к Дракуле.

Лицо вампира потемнело от ярости.

— Вас не защитят эти глупые побрякушки! — прокричал он.

Избегая взгляда Холмса, Дракула сильно ударил по его руке, и распятие упало на пол. Холмс метнулся за ним, но не успел поднять — вампир бросился вперёд и сомкнул на его горле длинные сильные пальцы. Одним рывком он свалил Холмса на пол. На лице Дракулы отразилось злобное ликование.

— Уотсон, святая вода, — прохрипел побледневший, задыхающийся Холмс.

Я стал в панике шарить в кармане, нащупал маленькую серебряную флягу и вытащил пробку.

Оставив Холмса лежащим — очевидно, без сознания, — Дракула шагнул ко мне. Я с содроганием увидел, как сверкнули белые клыки. Собравшись с духом, я поднял флягу и плеснул из неё прямо в графа. Тот инстинктивно поднял руки для защиты, и святая вода опалила ему ладони.

Взвыв, Дракула дико замахал ими и отступил назад с горящими от ярости и боли глазами.

Холмс, которому удалось подняться на ноги, воспользовался случаем и, схватив распятие, твёрдо сжал его в руках. Наступая на вампира, он постепенно оттеснял его к балконной двери. Чёрная фигура почти слилась с темнотой за окнами. Остановившись на пороге, Дракула с вызовом выкрикнул:

— Вы за это поплатитесь, Шерлок Холмс. Я буду мстить!

Завернувшись в плащ, он исчез, растворившись в ночи.

Холмс закрыл балконную дверь и привалился к ней спиной. Лицо его было напряжённым и усталым. Всё произошло так стремительно, что ещё какое-то время я не мог прийти в себя, не веря, что ужасное испытание осталось позади.

Но тут раздался громкий стук в дверь, и мы услышали встревоженный голос Сайласа Гарднера:

— Мистер Холмс! Доктор Уотсон! Что произошло? С вами всё в порядке?

— Да, — спокойно ответил Холмс. — Не о чем беспокоиться. Идите спать.

Последовала пауза, затем Гарднер заговорил снова:

— Вы уверены?

— Да. Прошу вас, идите спать, — с раздражением повторил Холмс.

После ухода Гарднера я осмотрел девушку. Несмотря на недавнее лихорадочное состояние, сменившееся обмороком, пульс у неё окреп, и она, похоже, была погружена в спокойный сон.

— Что ж, Уотсон, — промолвил Холмс, после того как мы расставили всё в комнате по своим местам и снова уселись у камина, — мы наконец лицом к лицу встретились с графом Дракулой. Он оказался таким, как рассказывал Ван Хельсинг, и даже хуже.

— Действительно. Настоящий демон из ада, — согласился я.

— У нас никогда не было противника, столь же могущественного и злобного, как это существо. — Он бросил взгляд на спящую девушку. — Наши усилия помешали попыткам Дракулы выпить её кровь, и у неё появился шанс выжить. Но он не сдастся — кровь для него означает жизнь. Вампир выбрал эту девушку себе в невесты и сделает всё, чтобы заключить этот отвратительный союз.

— По крайней мере, мы выиграли первый раунд.

— Но будут и другие. Нельзя допустить, чтобы эта маленькая победа усыпила нашу бдительность, ибо теперь в опасности не только жизнь девушки.

— Что вы имеете в виду?

— Связавшись с графом Дракулой, мы обрекли себя на кое-какие неудобства. Вспомните его прощальный возглас: «Я буду мстить». Это означает лишь одно — он намерен уничтожить нас, Уотсон.

Оставшуюся часть ночи мы продолжали наблюдать за мисс Хантер. Холмс предложил мне немного поспать в кресле, но нервы были на пределе, и сон не шёл. Я знал, что этой ночью нас больше не потревожат, но всё же ловил себя на том, что непрестанно обращался взглядом к застеклённой двери, силясь рассмотреть что-то в темноте за окном.

Около четырёх часов утра снова поднялся ветер, и начался снегопад. Большие снежинки мягко ударялись в оконное стекло. Больше часа наблюдал я за тем, как снежная завеса, кружась, проносилась мимо, пока наконец она не иссякла, оставив на каждом стекле новую белую раму.

Первые проблески рассвета принесли с собой большое облегчение. Когда в комнату проникли лучи солнца, с моего тела спало всё напряжение, накопившееся за ночь. Утренний свет принёс с собой уверенность в том, что мы вне опасности — по крайней мере, на время.

Зевая и потягиваясь, я подошёл к окну. Снежная буря стёрла с земли все краски, покрыв всё кругом толстым белым, сверкающим на солнце настом.

Где-то в отдалении бдительный петух возвестил наступление нового дня, и сразу же Кэтрин Хантер, издав тихий вздох, заворочалась во сне. Это были первые признаки жизни после ночного обморока. Я пощупал её пульс, к моему изумлению и радости он оказался почти нормальным. Лицо её дышало спокойствием, и на щеках появился лёгкий румянец.