— Не простудится он у нас? Мы-то хоть двигаемся, да и спирт…

— Для профилактики пневмонии делаю антибиотики. А для головы, может быть, даже и лучше. При черепно-мозговой травме к голове пузырь со льдом прикладывают…

— Жить-то будет?

— Точно сказать нельзя. Но, ухудшения состояния не наблюдаю. Мне кажется, даже дыхание стало немного лучше. Это позволяет надеяться…

— Значит так, старший сержант. Туман рассеется не скоро, да и скала над нами, сам видишь, нависает — заметить нас сверху трудно. А искать будут в первую очередь место падения вертолёта. На глубине, да ещё под водопадом его не увидят, даже если пролетят рядом. Услышать вертолёты издалека мы не можем из-за шума водопада, значит, и сигнал заранее подать не сможем. В-общем, сегодня нас могут и не найти. Да и неизвестно кто нас первым найдёт: наши или душманы. С продуктами у нас сам знаешь как. Надо добыть хоть что-нибудь. Ты у нас единственный боеспособный. Прими там из канистры, да полазь по воде сколько сможешь. Автомат возьми, может рыбу подстрелишь, тут форель должна быть. Да скалы осмотри в пределах досягаемости, может гнезда птиц или ещё что обнаружишь. Весна же, может, яиц найдёшь. Гранату одну возьми, если увидишь косяк хотя бы из десяти рыбин — разрешаю глушить….

По первой рыбине Никита безбожно промазал и очень расстроился, потому, что рыбы было немного. А уж косяков не было и подавно. Но, рыба была непуганая, подпускала близко и уже к обеду Никита подстрелил две рыбины, каждая весом килограмма по полтора. Рыбу разделали, нарезали на куски и, насадив на шомпол автомата, нажарили над огнём спиртового очага. Обед был царский. Поев и отогревшись спиртом, Никита решил обследовать стену ущелья чуть дальше, за небольшим поворотом. Скальная стена была покрыта многочисленными щелями, нишами и расщелинами. Дно полого понижалось и достигнув глубины выше пояса, Никита продрог и решил повернуть назад. Тут он и обратил внимание на эту высокую расщелину, косо уходящую вглубь скалы. Ширина расщелины была чуть меньше метра, но, что было в глубине её, увидеть не представлялось возможным, так как расщелина изгибалась по дуге вправо. Пройдя всего несколько метров вглубь расщелины Никита увидел по правой стороне за поворотом очень низкую правильной формы арку вырубленную в толще скалы. Что находилось за ней рассмотреть было невозможно из-за темноты, но там явно был ход в скале, так как лёгкий ветерок дул внутрь этого тоннеля. Никита бросился назад.

— Товарищ полковник, обнаружил ход в скале, явно искусственного происхождения. Надо фонарик, там темно.

— Возьми фонарь пилота и верёвку. Закрепи там её при входе и сам привяжись к другому концу. Страховать тебя некому. Далеко не ходи. Если найдёшь пещеру, где мы сможем разместиться все — сразу возвращайся, будем эвакуироваться. Ещё одна такая ночь, и мы все здесь загнёмся. Выполняй, солдат.

Никита обвязал конец шнура крест-накрест вокруг увесистого камня при входе, второй конец шнура намотал на левую ладонь, включил фонарик и шагнул-вплыл под арку. Впереди был грубо вырубленный в скале ход овального сечения высотой около 170–180 см и шириной около метра. По стенам тоннеля на уровне головы человека через каждые десять шагов были вырублены небольшие ниши, в которых стояли керамические плошки с носиками. Приходилось идти немного пригибаясь. Ход наклонно вёл вверх, в местах покруче были вырублены ступени и уже через пару десятков метров Никита шёл по сухому каменному полу. Дышалось легко, вентиляция была хорошая. Ещё метров через двадцать по левой стороне обнаружился ещё один такой же тоннель влево, который закончился через пару метров входом в пещеру. Пещера была неправильной четырёхугольной с округлыми углами формы, размерами приблизительно шесть на восемь метров с куполообразным потолком высотой около пяти метров. Слева в нише стены находился выложенный из камней очаг с массивным позеленевшим треножником над ним. В очаге, а также около него горкой лежали коричневатые с белыми прожилками камни. В треножнике был закреплён позеленевший, видимо, медный котёл литров на двадцать. Над очагом виднелась приличная щель, уходящая вверх, явно служившая дымоходом. Дымоход, похоже, был расширен, так как имел следы обработки каменотёсным инструментом. В вырубленных по стенам пещеры мелких нишах стояла металлическая и керамическая посуда и мелкая кухонная утварь. В самой крупной нише правой стены находилась мраморная статуя восседающего Будды. В центре пещеры на четырёх больших отёсанных камнях лежала массивная отшлифованная сверху каменная плита прямоугольной формы, служившая, по-видимому, столом. По обе стороны стола стояли две каменные же скамьи на каменных тумбах. В дальнем от входа конце правой стены был вырублен проход в другую пещеру поменьше. Здесь в также вырубленных в стенах нишах находилась крупная кухонная посуда, керамические горшки, плошки, кувшины и ещё какая-то утварь непривычных форм. На полу вдоль стен стояли большие керамические кувшины закрытые керамическими же крышками, залитыми то ли битумом, то ли смолой, в-общем какой-то мастикой, засохшей до прочности камня. Никита вернулся в большую пещеру. В противоположной от входа стене одна ниша была больше и глубже других и имела вытянутую вверх форму. При внимательном осмотре Никита обнаружил замазанные той же что и на кувшинах мастикой щели по всей внутренней противоположной стене этой ниши. Здесь был явно заложенный камнями проём. Никита ещё раз осмотрел всё вокруг. На полу, на столе, на посуде, в нишах — везде лежал вековой слой пыли. Пора было возвращаться. На обратном пути удалось подстрелить ещё одну форель килограмма на два. На берег Никита выбрался стуча зубами от холода. Ему сразу сунули в руки фляжку со спиртом и вторую с горячим чаем, освободили место у спиртового очага. Прогрев горло, Никита начал докладывать:

— Товарищ полковник, нашёл тоннель в рост человека. Тоннель сухой, явно искусственного происхождения. В полусотне метров от входа обнаружил пещеру когда-то обитаемую. В пещере есть очаг, каменная мебель, предметы посуды и кухонной утвари. В кладовке запечатанные кувшины, с чем не знаю. Дров и продуктов не обнаружил. Людей нет. Пещера покинута давно. Дальше по тоннелю не пошёл, что там — не знаю.

— Молодец, старший сержант. Благодарю за службу.

— Служу Советскому Союзу.

— Всем приготовиться к эвакуации. Первыми идут Алтынбеков и Висков — эвакуируют капитана, затем сержант Бесов, потом Вы, старший лейтенант, затем я. Каждый берёт груза сколько сможет. Эвакуацию начинаем через десять минут.

Никита сделал всем обезболивающее и антибиотики. Взял за воротник капитана и потащил его в воду. Алтынбеков взял один из мешков здоровой рукой и пошёл в кильватере. До тоннеля отбуксировали лётчика без особых трудностей, затем стало труднее. Никита взвалил капитана на плечи и, пошатываясь, потащил дальше. Хорошо, что тоннель был узкий и не давал падать в стороны. Алтынбеков сопел с мешком сзади. Дотащив вертолётчика, Никита положил его неподалёку от очага и минут десять не мог отдышаться. Алтынбеков осматривался по сторонам:

— Столовая какая-то… Геннадич, горючий камень, — показал он на кучки коричневатого камня в очаге и около него, — точно тебе говорю. У нас в Узбекистане он тоже есть. Сержанта поведёшь — захвати немного спирта и консервную банку, я огонь разведу. Тепло будет, греться будем, сушиться будем, чай вскипятим — пить будем, — торопясь, будто уговаривая, частил он.

— Понял, принесу, — Никита тронулся в обратный путь.

— Товарищ полковник, Алтынбеков там горючий камень нашёл, спирта просит для разжигания очага.

— Какой горючий камень? Каменный уголь, что ли?

— Нет, камень такой, коричневый. Говорит, у них в Узбекистане такой для обогрева используют.

— Молодцы, — наконец-то улыбнулся полковник. — Конечно, бери. Значит, поживём ещё, сынки, — вырвалось у него.