Потери были и среди личного состава: трое двухсотых — все, кто был в среднем БТРе — водитель, командир, башенный пулемётчик. Стрелки, сидевшие на броне все остались живы. Фугас разорвался перед передним колесом, ребят взрывной волной с брони швырнуло на землю, контузило всех, но не тяжело, в сознании были все. Один стрелок при падении получил закрытый перелом плечевой кости, все остальные — ушибы и ссадины. Ещё один стрелок с переднего БТРа получил пулевое ранение голени, была задета кость. И осколочные ранения получили полковник и выскочивший за ним прикрывать полковника автоматным огнём старлей из штаба дивизии. Полковник получил осколок в поясницу во время броска к подорванному БТРу, но в горячке боя сумел заскочить в БТР и вести пулемётный огонь, а вот после боя его сумели вынуть из боевой машины только после инъекции промедола. А старлей получил несколько лёгких осколочных ранений правой ноги и одно слепое осколочное в поясницу под самый бронежилет. Бронежилеты в тот день спасли многих. Было ещё двенадцать легкораненых, которые опасений не вызывали. Синяки, ссадины и ушибы никто не считал.

…Никита посматривал в иллюминатор вертолёта на проплывавшие внизу, надоевшие за эти почти полтора года горы и вспоминал родной дом на берегу Волги, друзей, танцы в летнем садике. …Их дом стоял на берегу Волги в ста метрах от воды. Жили они впятером: отец, мать, сам Никита, брат Юрка, да бабушка в задней комнате. Мать была медсестрой, отец — инвалид. Денег не то чтобы не хватало, жили как все, голодными не были и одевались более-менее прилично, но ничего лишнего позволить себе не могли. И Никита, после окончания восьми классов не пошёл в девятый класс, а поступил в медучилище, потому что там платили стипендию. На выбор профессии повлияла профессия матери. Мать Никита любил, частенько бывал у неё на работе в процедурке, видел как она делает уколы, перевязки, и Никите это нравилось. Так что, с выбором профессии никаких сомнений не было. Учился Никита хорошо, всё запоминал с первого раза (учительница математики Виктория Андреевна даже говорила, что у Никиты абсолютная память), а если когда-то что-то сделал своими руками, то мог повторить это с завязанными глазами в любое время дня и ночи. В медучилище Никита учился на фельдшерско-акушерском отделении, т. к. фельдшер-акушер имел право работать самостоятельно, даже заведовать фельдшерско-акушерскими пунктами и выдавать больничные листы. Никита учился только на отлично, брал много факультативных занятий, ходил дополнительно в кружки, а в свободное время, если не было других дел, его любимыми книгами были анатомия, хирургия, физиология. В своём стремлении всегда разбираться во всём до конца он хотел понять до мелочей как устроено и работает человеческое тело. Конечно, это давало свои плоды, и медучилище Никита окончил с красным дипломом. К окончанию медучилища он представлял из себя высокого широкоплечего худощавого парня 182 сантиметров ростом, пропорционально сложенного, с длинными до плеч русыми волосами вьющимися крупной волной. Приятное, овальной формы лицо с высоким лбом, умными голубыми глазами, прямым носом и белозубой улыбкой. Многие девушки в медучилище считали его симпатичным и усиленно заигрывали. Но Никита считал, что жениться ему ещё рано, да и времени уже не было. Сразу после училища его забрали в армию; а там — полгода учёбки, где особенно гоняли по военно-полевой хирургии, инфекционным болезням, химбакзащите и тому подобному. По окончании учебки ему предложили поехать в Афганистан и он согласился, потому что ни разу в жизни не был за границей…

Вертолёт пошёл вниз, заходя на посадку. Ребята на земле обозначили посадочную площадку фальшфейерами, поэтому сели сразу, с первого захода. Неподалёку был организован пункт сбора раненых, там суетились санинструктор и стрелки-санитары, оказывая медпомощь. Винт вертолёта ещё не успел остановиться, а носилки с ранеными уже подносили к вертолёту.

— Ребята, носилочных только четыре места! — крикнул Никита.

— Знаем, принимай! Остальные могут ждать!

Раненых погрузили суетливо, но быстро. Дверь салона захлопнули, стукнули по обшивке на счастье. Турбины взревели, вертолёт пошёл на взлёт. Никита глянул на раненых — все были в сознании, в срочной помощи не нуждался ни один, — и начал обход.

Справа на нижних носилках лежал на животе полковник. Никита взял карточку раненого: — Так, Соколов П.Е. 46 лет, воинское звание — полковник. Диагноз: осколочное ранение поясничной области справа…Проведённые мероприятия: промедол, противостолбная сыворотка, асептическая повязка…Повязка сухая. Состояние…Давление…Кожные покровы… — Мочились, товарищ полковник?

— Да, — прокряхтел полковник.

— Моча светлая, без крови?

— Без крови.

— Хорошо, товарищ полковник, значит, почки не задеты. Язык покажите, товарищ полковник. Хорошоо. Теперь пульс — отлично. И давление померяем… Замечательное давление, товарищ полковник. Жалобы, вопросы, товарищ полковник?

— Лететь долго?

— Товарищ капитан, скоро прилетим? — крикнул Никита пилоту.

— Минут тридцать. Я напрямую, через горы!

— Через тридцать минут прибудем, товарищ полковник.

— Понял. Ребят посмотри.

Следующим был старший лейтенант Васин Н.И. 26 лет Диагноз: Осколочные ранения правой голени в средней и верхней трети, осколочное ранение правого бедра в нижней трети, осколочное ранение поясничной области слева. Проведённые мероприятия: промедол, противостолбнячная сыворотка, асептические повязки. — Так, повязки сухие, моча светлая, без примеси крови, давление в норме, пульс немного частит, — ну, это объяснимо. Коньюнктивы розовые, язык влажный, розовый — довезём.

— Как самочувствие, товарищ старший лейтенант? Живот не болит?

— Нормально. Попить дашь?

— Товарищ старший лейтенант, нельзя. Потерпите уж до медбата.

— Почему нельзя?

— Ранение в поясничный отдел, в мягкие ткани. Мы ж не знаем куда там осколок-то пошёл. Я ж не зря про живот-то спрашивал.

— Да не болит у меня живот.

— Ну и ладненько, ну и хорошо. Значит осколок в мышцах застрял, в живот не прошёл. Вот мы сейчас живот-то и послушаем, — заговаривал Никита, — вот фонендоскопчиком живот послушаем…Нуу воот, булькает — значит перистальтика есть, значит и пареза нет, а это значит, что не задело кишечник-то…

— А чего пить не даёшь?

— Ну так, чтоб не думалось, вдруг рвать начнёт или ещё что. Да и лететь-то осталость двадцать пять минут, тут напрямую-то рядом совсем. Потерпите уж, товарищ старший лейтенант, до медбата, а?

— Ладно. Посмотри, как там ребята?

Справа вверху лежал Бесов С. Н. 20 лет, здоровенный сержант-мотострелок с первого БТРа с огнестрельным ранением голени в средней трети. Большеберцовая кость была перебита, но крупные сосуды не задеты, кровотечения не было. В сознании…Шины наложены… Промедол, противостолбнячная сыворотка, асептическая повязка…Пульс, давление, кожные покровы. Ничего. Должны довезти.

— Как дела, сержант?

— Покурить бы…

— Нельзя в вертолёте, летун не позволяет. Терпи уж…

— Как думаешь, с ногой-то?

— Из чего зацепили-то?

— Да, вроде из "Калаша". Чего другого не слышал.

— Семь — шестьдесят два?

— Похоже.

— Ну, тогда не отрежут. Крупные сосуды не задеты, а кость срастётся раньше или позже.

— А почему про семь-шестьдесят два спросил?

— В других районах у "духов" стало появляться новейшее стрелковое оружие. Скорость пули больше чуть ли не в два раза. При попадании такая пуля вызывает гидравлический удар в тканях. Человек на 80–90 % из воды состоит, слыхал?

— Санинструктор на занятиях говорил.

Вот этот гидравлический удар вызывает поражение тканей на клеточном уровне, клетки организма разбивает аж до десяти сантиметров от места ранения. И уже не вылечишь, только ампутация спасает.