Порывшись среди оставшихся бутылок, он нашел две, обе — Дом Периньон урожая 69-го. Вино было теплым, и пробка вышла с громким хлопком. Шампанское пенной струей хлынуло наружу. Отпив немного, он вылил остальное себе на голову, как это делают спортсмены, выигравшие чемпионский титул.

Но он-то еще не победил, напомнил он себе.

Пока не победил. Для такого случая он сбережет вторую бутылку.

Лежа, на своей импровизированной постели, сооруженной из изоляционных прокладок, уложенных одна на другую в дальнем углу чердака, она прислушивалась к тому, как он бродит где-то внизу. Воздух на чердаке стоял затхлый, одуряюще горячий, и она сняла с себя все, кроме трусов. Рядом с ней лежала полотняная сумка, где хранилось все ее движимое имущество.

В течение последних нескольких дней и ночей она перемещалась с места на место, двигаясь украдкой, напрягая все органы чувств.

Движения внизу приобрели новый характер. Какое-то время он храпел почти с лягушачьей регулярностью, и тогда она выскользнула из своего убежища и отправилась на вылазку. Она зашла в библиотеку и положила в свою сумку несколько стаффордширских статуэток, затем разбила Гарибальди и рассыпала обломки перед его запертой дверью. А после спокойно написала свое послание губной помадой.

Она прошла в свою старую комнату в поисках свежего белья, но там стояла такая вонь от гниющих продуктов, что она вынуждена была зажать нос. Вонь пронизала буквально каждый предмет в комнате, включая и всю ее одежду.

Так как все ее внутренние антенны были наготове, она почувствовала, что кто-то наблюдает за домом. Заглянув в щель между портьерами, она увидела Энн, заснувшую под деревом на другой стороне улицы. Ей потребовалось время, чтобы узнать знакомую фигуру, поскольку все двери в прошлое были уже заперты. Кто такая Энн?

Она помнила лишь, что Энн — ее враг и может быть опасна. Поэтому быстро вычеркнула девушку из действительности, закрыв жалюзи и запечатав таким образом комнату.

Она поднялась наверх, избегнув его ловушки путем передвижения по скользким ступенькам в положении сидя, подтягиваясь руками за стену. Победа над этим препятствием доставила ей удовольствие. Она уже выдержала все его атаки. И немало ее собственных атак были столь же изобретательны, как и его. Но теперь ее главным оружием станет выдержка. Она протянет дольше него.

Он не делал ни малейших попыток соблюдать тишину, и она смогла проникнуть с чердака вниз через квадратное отверстие в потолке в чулан в дальнем конце дома. Пробравшись к краю лестницы, она прислушалась к звукам, которые он издавал, пытаясь определить, чем он занят. Он возился с дверями и мебелью. Она услышала, как он прошел на кухню, вышел в вестибюль, затем поднялся по лестнице.

Ее нервы были напряжены, и по издаваемым им звукам она смогла составить план его передвижений. Наконец она вернулась в чулан и забралась на чердак, радуясь своей кошачьей ловкости. Улегшись рядом с квадратным отверстием, она продолжала слушать. Он устанавливал ловушки, воздвигал препятствия, создавал новые опасности для нее. Она лишь усмехнулась. Неужели он не знает, что дом — ее верный союзник? Ничто из того, что он задумал, не сможет по-настоящему навредить ей. Как глупо не понимать этого.

По отдельным звукам она легко восстанавливала в голове каждое его движение, распознавала все его трюки, все его маленькие западни. Она была уверена, что знает обо всех его действиях. Что ж, у нее в запасе тоже несколько сюрпризов.

Она проползла через раскаленный от жары чердак, наполовину освещенный дневным светом, проникавшим через закрытые решетчатыми дверцами вентиляционные отверстия. Сумка висела у нее на плече. Для секача она устроила специальную перевязь и теперь носила его на груди, как лук со стрелами.

Когда-то давно она уже поднималась в эту часть чердака. Много лет назад, когда приходили рабочие, чтобы повесить большую люстру. Инженер тогда решил, что несущую балку необходимо усилить, чтобы люстра висела безопасно, и первоначальная конструкция была подкреплена дополнительными подпорками.

Она разыскала место, где цепь от люстры большими шипами крепилась к балке. Она вспомнила, что рабочие, повесившие люстру, очень гордились своей работой. Люстра была тщательно сбалансирована и висела абсолютно безопасно, учитывая, что цепь ее была в три этажа длиной.

Она принялась тесать деревянную балку секачом. Это оказалось нелегким делом. Секач не так удобен, как топор. Пот стекал по ее телу, приходилось часто отдыхать. Она решила ослабить балку, а значит, и устойчивость висящей на ней люстры. Просто на тот случай, если ей понадобится оружие для решающего удара. Он тоже, она знала это, не щадил сил, расставляя свои хитроумные западни.

После работы она улеглась на изоляционные прокладки, ожидая, когда к ней вернутся силы.

На улице уже стемнело, и она снова спустилась вниз через отверстие в чердаке. Она слышала, как он закрыл дверь в свою комнату. Это стало для нее привычным сигналом, после которого она спокойно покидала свое убежище. Она шла, выставив вперед пальцы, как чуткие антенны. С дверцей чулана, заметила она, что-то произошло. Очень быстро она догадалась, что он снял ее с петель. Медленно, крохотными толчками отворив ее, она проскользнула в образовавшуюся щель. Неужели он действительно полагал, что ее собственный дом может причинить ей вред? Нет. Никогда.

Передвигаясь ползком при помощи рук и колен, она ощупывала ладонью дорогу перед собой, словно миноискателем. Пол был скользкий. Он снял зажимы и освободил ковер на лестнице. Она легла на спину, выпрямилась и соскользнула вниз, мягко приземлившись на площадке. К этому времени ее глаза привыкли к темноте, и она сразу же заметила какие-то странные очертания на лестнице второго этажа. Она держала в голове полную карту дома, и малейшие перемены сразу же пробуждали в ней ответную реакцию. Так, например, малейшее прикосновение пальцев сообщило ей, что перила не закреплены.

Гордая своей проницательностью и своим умением прокрадываться сквозь все опасности, она двинулась к черной лестнице. Он вытащил клин, который забил в дверь ранее, и вытащил болты из петель. Но она теперь знала, как справиться с такой проблемой. Вновь воспользовавшись, как она это называла про себя, "санным методом", она соскользнула вниз на спине. Препятствий, которые он понаставил на всех плоских участках ее пути, она легко избежала, и вскоре уже ползла по коридору к библиотеке. Там она осторожно набрала стаффордширских статуэток, сколько влезло в руки, с каминной полки и со столика в гостиной. Положив их в свою сумку, она стала возвращаться, стараясь двигаться по своим следам, минуя все его грубые неуклюжие западни.

Она поднялась наверх по черной лестнице с помощью своеобразной альпинистской техники, время от времени прибегая к секачу, чтобы покрепче воткнуть его в стену, а затем подтянуться, держась за его ручку. На любые меры есть свои контрмеры, говорила она себе, гордая своей изобретательностью, размышляя о том, как же он недооценил ее сообразительность.

Усевшись на корточки перед его комнатой, она выбрала двух Наполеонов из своей полотняной сумки, обезглавила их секачом и поставила перед дверью.

Затем написала на двери губной помадой: "Головы долой!" Не в силах сдержать усмешки, отошла, с помощью альпинистской техники проскользнула наверх и вернулась на ставший для нее привычным чердак.

Она лежала на своей убогой постели, не обращая внимания на жару, на пот, которым было облито ее тело, на неудобства, какие ей еще предстояло перенести. И радовалась. Она радовалась, что удалось провести его. Ее телом овладела эротическая истома, изысканное ощущение рассеянного экстаза, послеоргазмической дрожи. Соски грудей набухли, половые органы увлажнились.

Она была Барбарой, теперь она точно знала, кто она такая. Хозяйка сама себе. Борющаяся за выживание в джунглях.

Энн была парализована страхом. Она лежала на кровати в своей комнате, прислушиваясь к неровному ритму работы испорченного кондиционера. Казалось, сердце бьется с такими же перерывами. Должна ли она, спрашивала себя девушка, заявить в полицию о том, что случилось в доме? Но что она могла сообщить? Она никак не могла связно объяснить, что с ней произошло. Что там вообще происходит? Она представила себе, как беседует с детективом в пропахшей мочой комнате.