— А во врагах? — ухватился за тему Василий.

— Врагов у вас нет, и не будет, — предупредил Котов. — Врагов теперь в политике нет.

— А кто есть?

— Есть вражки, — повеселел Дубовский. — Мелкие вражки. Их не надо побеждать или уничтожать, как врагов. Им надо иногда давать пинка, что бы они в ответ тоже махали ручками. Чем дольше идет борьба с вражками, тем выгоднее она тем, кто получает зарплату за ведение этой борьбы. Для вас беспроигрышный вариант.

Вражков мы вам подберем. Из уже существующих, или сами сделаем. У Алексея в его 'Новом лице' уже целая галерея готовых имиджей для них есть.

— Враги-вражки... боги-божки... горы-горшки... — Василий мечтательно листал собственную биографию.

— Не боги горшки обжигают, — Котов привнес смысл в языковые изыскания Василия. — Это вы верно.

Президент Василий, вот кто будет их обжигать.

— Горшки, горшки... — задумался Дубовский и, наконец, его осенило:

— Горшков! Пусть будет Горшков! Алексей, найди мне губернатора, мэра или депутата с такой фамилией. Любого хоть чуть-чуть раскрученного в народе. Не найдешь, сделай сам и раскрути. Как тебе, а? Вражок — Горшков. Звучит?

— Да, — подтвердил Котов. — Займусь этим.

— Ладно, — Василий понемногу успокаивался, все больше веря в свою победу. — А что мне этим журналюгам сегодня говорить? Я же не политик, не депутат со стажем.

Мозги пудрить не умею. И что это за чудо-программа по выводу из кризиса?

— Программу написали лучшие специалисты в этой области, — продолжил успокоительные речи Дубовский.

— В области вывода страны из кризисов?

— Вроде того. С ними вы сейчас познакомитесь, а потом представите их прессе. Они будут отвечать на все вопросы о программе. На остальные вопросы вы будете отвечать сами, но с нашей помощью, — Дубовский достал из кармана вещицу, напомнившую Василию миниатюрный наушник от плейра, и указал на левое ухо Василия. — Воткните в ухо и послушайте.

Этот прибор был намного меньше обычного наушника-'банана' и прочно держался в глубине уха, не выдавая своего там присутствия при беглом взгляде в зеркало полированного стола.

— Мы будем отсюда смотреть трансляцию и вам подсказывать, — закончил инструктаж Дубовский.

Котов подошел к большому телевизору, занимавшему место в углу кабинета, и включил его. На экране появился зал, весь заполненный репортерами и операторами. Они ждали. Все они ждали его, Василия.

— Вы уверены, что это сработает? — уже в дверях спросил Василий.

— Да, — голос Дубовского откликнулся эхом в наушнике.

Пресс-конференция шла по плану. В зале у Котова был свой человек с камерой, и Котов вместе с Дубовским наблюдали, как Василий со своей командой вошел в зал под вспышки фотокамер и проследовал к длинному столу, водруженному на сцену актового зала бывшего дворца пионеров. Стол был заполнен микрофонами различных телеканалов и радиостанций, при помощи которых специалисты Василия объясняли залу тонкости его программы — опора на средний класс, поддержка среднего бизнеса, повышение уровня средней по стране зарплаты. Когда экономические тонкости утомили присутствующих, они обратили свои взоры на скромно восседавшего в центре стола Василия.

Назвав себя и свое издание, первый смельчак-журналист задал вопрос самому Василию:

— Скажите, Василий, а что вы намерены делать с политической оппозицией, когда придете к власти.

— Оппозиции не будет, — подсказал Дубовский в микрофон, стоя перед телевизором в своем офисе.

Василий его не услышал. Что-то определенно случилось с его наушником. Вместо реплик Дубовского Василий слышал только всевозможные помехи и посторонние звуки.

Ситуация стала критической, когда настырный писака повторил свой вопрос:

— Так что вы сделаете с оппозицией, Василий?

Дубовский замер в ожидании:

— Он что, не слышит меня? Надо прекратить!

— Поздно, — предостерег Котов. — Поймут, что что-то случилось. Пусть выпутывается сам. Вы ему за такие случайности и платите!

Выпутываться Василий умел плохо. От волнения и напряжения всех мысленных процессов он уже взмок с головы до пят. Наушник ни чем не мог помочь. Среди фона помех отчетливо раздавались только какие-то механические щелчки.

— Перещелкаем оппозицию, — выдал Василий от безысходности.

По залу прокатился невротический смешок.

— А как же свобода? — взмолился все тот же корреспондент. — Что вы сделаете со свободной прессой? Она ведь не будет спокойно смотреть на то, как вы щелкаете оппозицию.

Щелчки в ухе Василия продолжались.

— И прессу перещелкаем! — продолжил он, надеясь, что больше 'щелкать' никого не придется.

Смех среди журналистов стал еще громче.

Один из них встал и, представившись, еще раз проверил Василия на изворотливость:

— И что же тогда будет? — спросил он. — Что будет, когда вы всех перещелкаете?

Помехи не прекращались. В ухе Василия щелчки сменились монотонным гудением.

— Загудим! — весело парировал вопрос Василий.

Среди всеобщего хохота поднялся следующий:

— Василий, если вы станете президентом, то кто займет кресло премьер-министра?

Долгий гудок в ухе оборвался. Начались короткие гудки. Василию пришло в голову, что они очень похожи на телефонные. Такие бывают, когда...

— Занято! — выдал Василий. — Это кресло уже занято.

Котов замер перед экраном с открытым ртом. Дубовский лишь многозначительно улыбался, глядя на то, как задают его подопечному очередной вопрос:

— Скажите, Василий, не собираетесь ли вы после избрания президентом ввести новую государственную символику.

Новый герб, флаг или гимн, например. Или вы поддерживаете нынешнюю символику?

— Гад! Хорошо свое дело знает! — процедил Котов. — Тут что не скажи, а часть голосов потеряешь. Или тех, или этих.

Василия больше беспокоило другое. Он помнил цвета флага, помнил, что гербом работает птиц с двумя головами, но вот музыка и слова гимна на ум не приходили. То ли Василий не помнил слова, то ли их и не было. Наушник по-прежнему молчал. Только помехи пронзительно свистели в пустоте эфира.

Повинуясь скорее собственному внутреннему голосу, нежели интересам дела, Василий встал, поправил пиджак, поднес один из микрофонов ко рту и засвистел в такт свисту помех. Вставшие вместе с Василием специалисты из его 'команды' поймали мелодию и тоже начали воспроизводить ее всевозможными способами. Спустя несколько секунд уже все, кто находился в зале дворца пионеров, поняли — рождается новый гимн России. Мелодия зазвучала громче, весь зал встал, вливаясь в музыку своим насвистыванием.

— Великолепно! Записывайте, Александр Павлович! Записывайте! -взмолился Котов.

— Уже! — Дубовский приглушил звук у телевизора и заметил:

— Не нужны ему наши подсказки. Подсказки у него уже все записаны.

Он постучал себя указательным пальцем по лбу:

— Вот здесь.

— Все, это конец! — именно таким возгласом отметил конец первого месяца избирательной кампании Василий, вломившись в офис Дубовского. — Они все узнали!

Василий шлепнул свежую газету на стол, но тут же замолчал, когда увидел, что Дубовский уже читает такую же.

— Вы про это? — усмехнулся Дубовский, ткнув в пальцем в статью. — Чушь. Кого удивит то, что предприниматель Дубовский поддерживает кандидата Василия. Кого это удивит теперь, когда Василием называют каждого пятого новорожденного мальчика, и почти вся страна просто влюблена в Василия. Все здоровые силы общества объединяются вокруг Василия. Сенсацией было бы, если бы я не поддержал вашу кандидатуру. Раньше надо было. Месяц назад такая статья стоила бы мне легкого беспокойства.

— А про мое беспокойство вы уже и не вспоминаете? — разгорячился Василий. — Тогда, на первой пресс-конференции я чуть не погорел.

— Чуть. Это главное.

— Но кто-то эти помехи же устроил. Уж не те ли вражки, которых вы для меня подготовили?

— Нет, — отрицательно помотал головой Дубовский. — Нет. Это могли быть и мои вражки. И вражки Алексея Котова. Черт с ними! Это вообще могла быть случайность!