Между тем Морской Разбойник находился теперь на расстоянии не более двадцати саженей, и вскоре с палубы "Дельфина" последовало требование спустить флаг. Это требование привело капитана в ярость.

— Какова дерзость! — говорил он, скрежеща зубами. — Милости просим, господа, если это вам угодно, придите сами его снять.

В это мгновение корабль Морского Разбойника сделал неожиданный поворот, так что весь его правый борт стал наперерез килю крейсера, и целый ряд пушек во всю длину корпуса начал извергать пламя, образуя почти сплошную линию огня.

Эффект действия этих орудий было трудно себе представить. Падая на палубу и ударяя в борты "Дарта", снаряды производили страшное разрушение. Не оставалось ровным счетом ничего, но это было не все.

В то время как в воздухе еще носились обломки, а люди там и здесь купались в крови, последовал второй залп, не уступавший в силе первому, продолжая разрушение тех частей корабля, которые были не тронуты первым залпом.

Капитан растерянно смотрел на эту картину общего разрушения. В первый раз в жизни, может быть, у него дрогнуло сердце.

— Всемогущий Господь! — произнес он упавшим голосом. — Неужели Ты это потерпишь? Неужели мы осуждены на такую позорную гибель? Ну, черти, продолжайте, может быть, и меня сразит, наконец, один из ваших снарядов.

Но как бы наперекор его словам неприятельская батарея смолкла, стрельба прекратилась. И, точно ничего не случилось, "Дельфин" мирно повернул паруса и стал приближаться к "Дарту" с особой величавостью.

Не более чем минуту спустя борт его столкнулся с бортом "Дарта", в тот же момент были переброшены мостики, и над рейлингом показались головы пиратов. Они карабкались вверх, как кошки, тихо и проворно, и в одно мгновение палуба наполнилась пиратами…

Началась отчаянная рукопашная борьба, причем с одинаковым успехом пускались в ход топоры, пики, сабли, ножи, прокладывая себе путь и беспощадно проливая кровь.

Долго длилась упорная борьба; обе стороны были одинаково воспламенены жаждой крови и мести. Ни одному человеческому чувству уже не было здесь места, и в общей свалке люди не всегда отличали своих от чужих.

Вильдер и капитан также боролись вместе с другими. Они оба знали теперь, что нет надежды на победу. Все было потеряно, и оставалось только защищать до последней капли крови свое знамя и продать жизнь как можно дороже.

Но несмотря на то, что матросы дрались, как львы, поощряемые своими командирами, они вынуждены были шаг за шагом отступать перед более сильным противником.

— Вперед, ребята! — воскликнул капитан, махая окровавленным мечом.

Его загорелое лицо было искажено теперь смертельной ненавистью, а седые волосы развевались вокруг обнаженной головы.

— Вперед, — продолжал он… Держитесь крепче!.. Господь за правых! Не падайте духом, ребята! Еще цел наш флаг! Да здравствует Англия! Да здравст… Но тут он покачнулся, сабля описала круг, вылетев из его рук, а сам он упал на пол.

— Генри Арк! — успел он только воскликнуть надломленным голосом. — Ура! Вперед!..

Это были его последние слова.

В ту же минуту подбежал Вильдер, а за ним также негр и Фид, затем еще с полдюжины матросов, и бой разгорелся с новой силой над этим трупом.

Вдруг раздался голос, дошедший до Вильдера, несмотря на шум, стоны, звон оружия. Вильдер вздрогнул, узнав этот голос.

— Вперед, друзья! Долго ли вы будете еще возиться с этими наемниками? Но пусть никто не коснется этого флага. Он мой.

Этот голос сразу удвоил силу боровшихся пиратов; с диким криком они бросились на остаток экипажа.

Вильдер видел, как матросы падали один за другим, видел, как упал Гвинея, увлекая за собою двух врагов, видел, как Фид схвачен был несколькими разбойниками… Наконец и он почувствовал, как силы его оставляют, и у него стало темнеть в глазах.

Почти потеряв сознание, он слышал, как громкий голос Красного Морского Разбойника, прозвучал над его ухом:

— Довольно! Мы победили… Кто еще раз подымет руку, тот будет иметь дело со мной.

Битва кончилась, прекратились гром орудий, а также отдельные рукопашные схватки. Бог знает, какая судьба ожидала раненых, а также схваченных и связанных матросов, находившихся во власти обезумевших пиратов.

По всей вероятности, ни один человек не был бы пощажен, если бы разбойники имели возможность продолжать адскую резню. Но здесь находился человек, одного слова которого было достаточно как для того, чтобы воспламенить толпу, так и для того, чтобы остановить ее даже в момент полной разнузданности страстей.

Итак, благодаря его вмешательству, все сразу утихло и наступило спокойствие, точно так, как это бывает в природе, после того как пронесется буря.

Эта неожиданная перемена заставила Вильдера очнуться. То, что он увидел, могло заставить содрогнуться самого смелого человека.

Не говоря уже о том, что "Дарт" находился в руках врагов, Вильдер тотчас убедился, что, по крайней мере, третья часть экипажа погибла в сражении, а остальные матросы ранены или в цепях. Повсюду, куда он ни обращал взор, он видел только ужасную картину, тем более убийственную, что все эти отвратительные сцены разыгрывались в тесном пространстве, между двумя бортами корабля, окруженного стихией.

Мертвые валялись во всевозможных позах. Некоторые из них были обезображены ударами пик и топоров или же совершенно разорваны на части: туловища без голов, руки и ноги, разбросанные в разные стороны.

Из разных углов доносились стоны и жалобы раненых и умиравших, моливших о помощи или глотке воды. Эти живые и мертвые тела перемешались с различными предметами: осколками мачт, обрывками снастей, отдельными частями разбитых орудий и тому подобное. Потоки крови лились с обеих сторон через борты в море.

Все вместе представляло какой-то хаос… Только нижние части трех мачт торчали среди палубы, точно три гигантских руки, поднятые к небу и как бы вопиющие против всех этих ужасов.

Возле одного из таких обрубков мачт стоял сам Красный Морской Разбойник. Черты его лица выражали какую-то особенную строгость. Но в то же время в его глазах мелькал странный блеск, говоривший о пережитом только что возбуждении.

Вильдеру казалось, что он был теперь выше ростом в сравнении с тем, каким он привык его видеть.

На голове пирата находилась его боевая каска, лишавшая лицо всякого проблеска доброты и кротости. Его руки опирались на огромную саблю, а правую ногу он несколько выставил вперед, попирая английский флаг и таким образом как бы подчеркивая свой триумф и давая исход страстной ненависти к этому знамени.

Было ли это случайно или намеренно — трудно сказать, но один из концов королевского флага прикрывал безжизненное тело капитана Бигналя, так что виднелись только ноги и лицо, на котором смерть изгладила все волновавшие его перед тем чувства.

Это зрелище поразило Вильдера в самое сердце. Но, собравшись с силами, он овладел собой и приблизился к Морскому Разбойнику.

— Капитан, — сказал он, — сегодня счастье оказалось на вашей стороне, мне остается просить вас о снисхождении и пощаде к побежденным.

— Надеюсь, что к этому не будет препятствий, мистер Арк! — ответил Морской Разбойник и тихо прибавил:

— Да, я надеюсь, что все получат пощаду и ни один не будет исключен.

Ударение на последних словах подчеркивало какую-то скрытую мысль, не ясную еще для него самого. По-видимому, он чего-то опасался, но не считал нужным пока об этом говорить.

Вильдер собирался было спросить у него, что означают эти слова, но ему помешали… В этот момент к ним подошел старший боцман "Дельфина". По-видимому, он явился в качестве депутата от всего экипажа, так как матросы собрались вокруг фок-мачты и, очевидно, приготовились следить за всем, что последует дальше.