Но, несмотря на минутное исчезновение корабля, обе женщины едва могли прийти в себя от радости, и, плача и смеясь, они бросились друг к другу в объятия. Еще сильнее обрадовалась служанка. Она опустилась на колени, целовала руки и платье обеих дам и совсем как будто помешалась.

Вильдер, по-видимому, не обращал внимания на происходящее. Достаточно было ему бросить взгляд на видневшийся корабль с его стройными мачтами, превосходными снастями и строгими пропорциями, чтобы не сомневаться в том, кого они видят. Это был Красный Морской Разбойник.

Таким образом, Вильдер снова почувствовал себя в затруднительном положении. Как теперь решить, что делать? Судя по курсу и движениям корабля, можно было заключить, что баркас еще не замечен. Надо ли было принять меры к тому, чтобы обратить на себя внимание?

До сих пор все его усилия были направлены на то, чтобы не дать этим женщинам попасть в руки разбойника. Неужели теперь он должен был собственными руками отдать их в его руки. Не лучше ли было постараться избежать и на этот раз встречи и положиться на судьбу, которая могла послать им более надежное убежище?

Но такое поведение, конечно, являлось смелым вызовом провидению. Можно ли было отказаться от представившегося спасения, когда впереди им угрожала почти верная гибель. С минуты на минуту буря могла превратиться в настоящий ураган… Предстояла ужасная ночь…

Вильдер в полном отчаянии не знал, на что решиться. Эта нерешительность не ускользнула от наблюдательности женщин.

— Вы как будто совсем не рады этой встрече и нашей надежде на спасение, мистер Вильдер? — обратилась к нему мистрис Эллис.

— Но ведь мы ни в чем не можем быть уверенными, — уклончиво отвечал он. — Неизвестно еще, заметят ли нас.

— Простите мою смелость, мистер Вильдер, если я позволю себе опять вмешаться с моими замечаниями. Но мне кажется, что мы идем с подветренной стороны, а при этом условии от нас зависит, подойдем ли мы к этому кораблю.

— Да, вообще, вы правы, конечно, но при условии — когда находишься на оснащенном судне, а не таком, как наш баркас, — возразил Вильдер, вынужденный прибегнуть к этой фальшивой отговорке, а потому избегая смотреть в глаза своей собеседнице.

— Может быть, нас уже даже видят оттуда и ждут, пока мы подойдем, — вмешалась Гертруда.

— Нет, еще, к счастью, нет!

Вильдер прикусил губу после того, как у него вырвалось это восклицание. В данном случае он, конечно, меньше всего был намерен признаваться в своих настоящих чувствах. Но было уже поздно.

— Почему вы говорите "к счастью"? — спросила Гертруда, удивленно посмотрев на него.

Вильдер сделал вид, что не расслышал этот вопрос. Протянув руку в том направлении, где виднелся парус, он сказал:

— Мне кажется, это вооруженный корабль.

— В таком случае это может быть крейсер его величества! — воскликнула мистрис Эллис. — Тогда мы тем более можем рассчитывать на хороший прием. Мистер Вильдер, подайте скорее сигнал, что мы находимся в опасности и просим нас взять.

— Еще минутку, погодите! Это может быть французский корабль.

— Пусть так, при таких условиях никакой враг не будет жестокосерден и не захочет злоупотреблять нашим стесненным положением.

Последовала пауза. Женщины с удивлением смотрели на этого человека. До сих пор они видели в нем преданнейшего друга и защитника и относились к нему с безграничным доверием… Но теперь они смотрели на него испуганно и с подозрением. Его поведение казалось им совершенно непонятным.

Но в то время как мистрис Эллис напрасно старалась убедить Вильдера в том, что она считала вполне естественным, ее опередила негритянка, руководствуясь простым инстинктом.

Не замеченная никем, она проскользнула на самую выдававшуюся часть баркаса и, прикрепив белый платок на конце длинного багра, встала на скамейку и подняла свой сигнал как можно выше.

Когда Вильдер заметил этот маневр, он, находясь под влиянием своих тайных мыслей, гневно приказал ей сойти и убрать платок, но уже было поздно. И к радости не только негритянки, но также обеих дам сигнал уже был замечен.

Вскоре на носу корабля показалось легкое облачко, и над морем навстречу баркасу пронесся выстрел.

— Нам не о чем больше раздумывать, мистер Вильдер, — сказала мистрис Эллис, глубоко вздохнув. — Нас увидели уже, все равно теперь: друг или враг — пусть будет, что будет.

— Да, пусть будет, что будет, — пробормотал Вильдер про себя.

Между тем корабль с изумительной быстротой переменил курс и шел теперь прямо на баркас. Точно невидимыми руками развернутые паруса появились на реях, и перед носом корабля поднялась горою пена, указывая, таким образом, на его быстрый ход.

Вильдер, в свою очередь, правил теперь навстречу судну, и немного времени спустя баркас уже находился лицом к лицу с кораблем, скрестившим реи и почти неподвижно лежащим в ожидании приближения гостей.

Прошло еще четверть часа, и потерпевшие крушение уже находились на палубе. Трехмачтовый корабль взял свой прежний курс и понесся стрелой по волнам.

Прошла приблизительно неделя с тех пор, как потерпевшие крушение нашли довольно подозрительное убежище на таинственном судне. В течение этого времени "Дельфин" успел проложить тысячи узлов вдоль и поперек широкого океана, как при благоприятной, так и при ненастной погоде. В настоящее время он находился на юге, в заметно более мягком климате и совершенно спокойном море.

Как и в первый день нашего знакомства с ним, мы застаем его спокойно стоящим на якоре, но только не в Ньюпортской гавани, а у прелестного островка, принадлежащего к группе Багамских, или, иначе, Лукайских, островов в Вест-Индском архипелаге, между полуостровом Флорида и островом Гаити.

Судя по всему, можно было заключить, что "Дельфин" намеревался простоять здесь довольно долго — по меньшей мере несколько дней.

Считаем лишним подробно описывать плавание, совершенное Морским Разбойником с тех пор, как он принял на борт своего корабля Вильдера и его спутниц, так как в это время не произошло ничего такого, что заслуживало бы упоминания.

Все это время "Дельфин" то искусно уклонялся от встречи с каким-либо королевским крейсерным судном, то добровольно пропускал легкую добычу, чтобы пушечной пальбой не обращать на себя внимание военных кораблей. Таким образом, он без всяких воинственных столкновений продолжал совершать свое плавание, на этот раз небогатое на приключения.

Поднявшись на следующее утро на палубу, мистрис Эллис сразу же заподозрила, в чьи руки они попались, и это подозрение скоро превратилось в уверенность при виде Морского Разбойника, несмотря на его предупредительность и любезность. Гертруда и ее служанка Флора, напротив, не

подозревали, что они пленницы знаменитого Морского Разбойника.

Руководствуясь поистине материнскими заботами о своей воспитаннице, мистрис Эллис решила оставить ее до поры до времени в полнейшем неведении относительно такого печального обстоятельства, считая, что это поможет сберечь и защитить душевное спокойствие и детскую беспечность молодой девушки. Вильдер содействовал ей своим молчанием, даже, не подозревая, что мистрис Эллис угадывает настоящую суть "Дельфина". Действуя так, он исходил из собственных душевных побуждений.

Таким образом, Гертруда, ничего не подозревавшая, принимала "Дельфин" за английский военный корабль — мнение, не лишенное некоторого основания, так как все на этом корабле, за исключением кое-каких отступлений в одежде матросов, на которые Гертруда смотрела не более как на вольности, допускаемые на море, было устроено точь-в-точь, как на королевских судах. Экипаж, насколько можно было заметить, был подчинен строжайшей военной дисциплине.

В продолжение первых же дней пребывания на "Дельфине" между обеими дамами и Вильдером установились какие-то совершенно особенные отношения. Зная, каким страшным и безбожным ремеслом занимается корсар, мистрис Эллис чувствовала, что она не в силах заглушить в себе очень естественное недоверие к Вильдеру, невольно возникшее, когда она увидела, что бывший их защитник занимает на "Дельфине" должность старшего лейтенанта. Своею холодностью она уже не раз выказывала молодому моряку свои настоящие чувства, а между тем переговорить с ним откровенно и потребовать объяснения этой загадки от изумленного и даже отчасти оскорбленного ее странным поведением Вильдера она почему-то всячески избегала.