— Ну, такое угощение, по правде сказать, немного жестоко, ваша милость! Делать, однако, нечего, надо покориться. К тому же не впервые приходится старому Фиду знакомиться с девятихвостной кошкой.

— Позвольте попросить вас, капитан, не наказывать на сей раз беднягу, — поспешил вмешаться Вильдер, увидав, как двое матросов собрались увести бедного Фида. — Не спорю, оплошность его действительно заслуживает наказания, но ведь вы сами знаете, что он в сущности отличный и вполне исправный моряк, хотя и не лишен некоторых крупных недостатков. Ручаюсь вам за него: впредь он будет вести себя несколько пообдуманнее. Что же касается лично меня, то я готов счесть большим для себя одолжением с вашей стороны, если вы согласитесь исполнить мою просьбу и простить его.

— Хорошо, пусть будет по-вашему, — отвечал Морской Разбойник после продолжительного молчания, во время которого, видимо, старался побороть кипевший в нем гнев. — Я не стану отказывать вам в такой безделице, мистер Вильдер, в особенности в настоящую минуту, когда нам, по всей вероятности, предстоит иметь морскую схватку с тем кораблем. А ты, бездельник, убирайся, — обратился он затем к Фиду, — благодари своего господина за его заступничество, так как будешь сегодняшнюю ночь спокойно спать в своей койке. Потрудитесь передать мне подзорную трубу, мистер Вильдер: я хочу удостовериться, заметил ли приближающийся корабль наш парус, распущенный на минуту по милости этого дурака!

Скоро пират убедился, однако, что уяснить себе этот существенно важный для "Дельфина" вопрос — дело далеко непростое. Белевший вдали парус, в котором Вильдер признал военный корабль, до сих пор не изменял своего первоначального направления и притом приближался к "Дельфину" до того быстрым ходом, что в настоящую минуту его почти уже можно было разглядеть невооруженным глазом.

Маленькая, еле заметная точка, показавшаяся полчаса тому назад на самом краю горизонта, там, где небесный свод, по-видимому, сливается с поверхностью океана, выросла в гигантскую пирамиду парусов, и, как утверждал Вильдер, была действительно статным, красивым военным судном. При виде этого Морской Разбойник опустил подзорную трубу и, передавая ее Вильдеру, заметил:

— Присутствие "Дельфина" открыто, неловкость вашего слуги выдала нас, — но при этом в голосе пирата более не слышно было ни гнева, ни упрека. — Он идет нам навстречу, причем внимательно, по-видимому, наблюдает за нашими движениями. Хорошо, пусть приблизится еще на несколько узлов. Это даст нам возможность лучше познакомиться с силою его батарей, и тогда мы еще успеем или приготовиться к бою, или уклониться.

— А мне, сэр, напротив, думается, что тогда будет уже поздно, — задумчиво промолвил Вильдер. — Корабль этот и так идет очень быстро, под ветром же быстрота его хода, надо думать, удвоится. Признаюсь, мне редко доводилось видеть киль, рассекающий волны так, как этот.

Последние слова Вильдер проговорил с какою-то странной самоуверенностью и даже, чего, впрочем, и сам не заметил, с особенным ударением, так что Морской Разбойник невольно обернулся и устремил на своего лейтенанта долгий и подозрительный взгляд.

— Мистер Вильдер, — сказал он наконец решительным тоном. — Скажите, вам знаком этот корабль?

— Не стану отрицать этого. Да, этот корабль мне хорошо знаком, и я не скрою от вас, что силы его во всех отношениях превосходят силы "Дельфина".

— А именно?

— Точь-в-точь такие, какие показывали вам мои слуги.

— Стало быть, и им тоже это судно знакомо?

— Так же хорошо, как и мне. Я долго служил вместе с ними на этом крейсере, и много морских схваток мы пережили на нем.

— Ага! Теперь я понимаю, откуда явилась та самоуверенность, с какою они толковали о новой парусине на грот-мачте. Дайте мне вашу руку, Вильдер; откровенность ваша нравится мне больше, чем я в состоянии выразить.

Не думайте, чтобы сведения ваши в морском деле сколько-нибудь умалялись в моих глазах от того, что вы приобрели их, служа на английском военном судне, хотя, с другой стороны, я вовсе не желаю скрывать от вас того глубокого отвращения, какое питаю к упомянутой нации. Но давно ли вы покинули то судно?

— Нет, капитан, очень недавно. Я служил на нем почти что вплоть до той самой минуты, когда занял теперешнее мое место.

— В таком случае скажите, какою именно силою обладают его батареи?

— Корабль этот богаче "Дельфина" четырьмя орудиями, и все они большего калибра, нежели наши. Вообще, враждебное столкновение с этим судном едва ли приобретет нам много славы, между тем как бед оно может навлечь на нас много, а потому я бы посоветовал вам приказать поднять все паруса и бежать от него, не теряя времени, если только бегство вообще еще дело возможное.

Задумчиво внимал Морской Разбойник словам молодого моряка и долго хранил молчание, прежде чем ответить, так что, наконец, молчание это показалось Вильдеру недобрым признаком, и он уже начал было бояться, не послужила ли ему во вред его откровенность.

— Нет, нет, Вильдер, — отрывисто проговорил, наконец, разбойник, — вы, без сомнения, преувеличиваете настоящие размеры угрожающей нам опасности. Впрочем, я не виню вас за это.

Человеку вообще свойственно придавать в своих воспоминаниях силу и значение тому месту, на котором он долго пребывал на службе. Я же, признаюсь вам, не замечаю, чтобы крейсер имел в сравнении с нами какие-либо особенно важные преимущества.

Допустим даже, что у него на два-три орудия больше, нежели у нас, и что эти орудия весят на несколько фунтов больше, нежели наши. Но ведь из этого, смею думать, отнюдь еще не следует заключать, что победу, в случае схватки, непременно одержит он.

Если неприятельское судно и длиннее нашего на несколько футов, зато наше несравненно легче и проворнее, и, таким образом, разница эта уменьшается. А между тем одного, и притом главного, у него нет наверное, Вильдер, и ему едва ли удастся с успехом помериться с нами. Взгляните на наших бравых молодцев. Где, спрашиваю я вас, то королевское крейсерское судно, которое могло бы похвалиться подобным экипажем?

Правда, ребята мои набраны со всех частей света и являют собой сброд всевозможных национальностей; но зато каждый из них, услыхав мою команду, не задумываясь, бросится навстречу самой смерти.

Пожелай я только послать их на того врага, что подходит к нам и которого они ненавидят, и они будут драться с храбростью и мужеством отчаянных, так что, наверное, разобьют противника наголову.

Никакие священные узы не связывают их с покинутой родиной; у них нет ни жен, ни детей — ничего, что привязывало бы их к этому миру; они не дорожат жизнью и даже совсем перестают думать о ней, когда страсти их разыграются. А с такими людьми, поверьте мне, Вильдер, все возможно.

— Однако, — прибавил он, немного погодя, и насмешливо улыбаясь, — мы тут болтаем с вами о пустяках, а между тем враг, того и гляди, нагрянет на нас. Будьте так добры, распорядитесь поднять все паруса, и мы попробуем состязаться в быстроте бега с крейсером, которого вы так боитесь.

Вильдер молча поспешил привести в исполнение полученное приказание, для чего тотчас же удалился, оставив капитана одного на шканцах.

В качестве старшего лейтенанта корабля наш молодой моряк был вынужден принять на себя обязанности руководить общими действиями. Не торопясь и обдумав положение, он стал отдавать приказания одно за другим.

Экипаж радовался давно желанному случаю заняться какой-нибудь деятельностью. Последовал обычный призыв боцмана, прокричавшего зычным голосом: "В кучу, ребята! Подбирать паруса!". Матросы быстро приступили к делу, вовсе, по-видимому, не обращая внимания на приближающегося врага.

Такое зрелище было для них не новостью, они нисколько не боялись схватки, даже с врагом более сильным, чем этот. К тому же они слепо полагались как на талант своего командира, так и на быстроту хода "Дельфина". Не могло быть сомнений, что "Дельфин" может всегда уйти от опасности в том случае, если бы капитан счел схватку делом неблагоразумным.