Вильдер дал капитану договорить, как будто сомневаясь, следует ли ему быть вполне откровенным и объяснять поведение пирата в этом случае.

— Вы, может быть, не совсем правы, капитан, — сказал он наконец. — Дело в том, что я всем был известен на корабле только под вымышленным именем, и даже эти дамы не знали моего настоящего имени.

Вопросы старого капитана начинали приводить Вильдера в смущение, а потому у него становилось легче на душе по мере того как расстояние между ним и Красным Морским Разбойником все более увеличивалось. Все маневры "Дельфина" говорили как будто в пользу предположения, что он не думает возвращаться.

Как страстно желал бы он, Вильдер, избежать столкновения с пиратом. Конечно, он не мог утаить правду от капитана, но хотел, по крайней мере, выиграть время до тех пор, пока преследование стало бы излишним.

Таким образом, ему приходилось хитрить с самим собою; но обстоятельства сложились так, что Вильдер не мог избежать этой двойственности в своих чувствах и действиях. Иногда судьба распоряжается помимо нас. Все намерения Вильдера рушились благодаря простой случайности, которую он не мог предусмотреть.

В то время как они с капитаном вели свою беседу, мимо проходил Фид.

— Гала! — позвал его капитан.

Фид, разумеется, поспешил на это восклицание, радуясь что старый капитан обратил на него внимание.

— Ну что, нравится ли тебе здесь, — спросил капитан, — или ты предпочитаешь тот знатный корабль?

Фид стоял с шапкой в руках.

— Не знаю, капитан, почему вы называете этот корабль "знатным", но, может быть, он и заслуживает это название. Правда, что судно прекрасной постройки, все на нем в полном порядке — и такелаж, и экипаж, ну, и начальство понимает в морском деле. Но, ваша милость, все-таки это не по моему характеру, и, с вашего позволения, я предпочитаю даже плохонький корабль, но такой, который в любую минуту может кому угодно предъявить свои документы.

— Но, Фид, не понимаю, что ты хочешь сказать. Такой крейсер его величества, как "Антилопа", никому не уступает в этом отношении.

Фид, по-видимому, не понял или не обратил должного внимания на это возражение, так же как он не заметил смущения, написанного на лице Вильдера. Итак, он продолжал в простоте душевной.

— Мы с Гвинеей не раз об этом толковали между собой. Ну, вот я и говорил: а что если мы встретимся с каким-нибудь королевским крейсером? Ведь тогда нам придется с ним сразиться.

— Сразиться? — с недоумением воскликнул капитан. Но Фид, нисколько не смущаясь этим восклицанием, продолжал:

— Мы-то с тобой, говорю, что будем тогда делать? А негр отвечает, что мы находимся вместе с мистером Генри и что этого достаточно. Не все ли равно, на какой палубе стоят пушки, из которых мы должны стрелять.

Малый-то, положим, не совсем не прав, но что касается меня, то, ваша милость, сами понимаете, что мне приятнее умереть на палубе честного корабля, чем на каком-нибудь разбойнике.

Капитан с удивлением прислушивался к рассуждениям Фида, не совсем понимая, что он хочет сказать, но при последних словах вскочил с места, точно его подбросило какой-нибудь адской машиной.

— На разбойнике! — воскликнул он и запнулся… Некоторое время он оставался неподвижный, молча и с

широко открытыми глазами, выражавшими полное недоумение. Вильдер сделал, наконец, Фиду знак удалиться, а сам приблизился к капитану и спокойно заговорил.

— Выслушайте меня, капитан, — начал он. — Может быть, я слишком долго злоупотреблял вашим доверием, не сказав вам сразу, в чем дело и в каком положении мы находимся. Но если вы захотите меня спокойно выслушать и сохранить полное беспристрастие, то вы сами найдете для меня оправдание. Теперь я открою вам все…

— Этот корабль, находящийся перед нами, вовсе не королевский крейсер. Это — Красный Морской Разбойник!

… Нет, нет, капитан, не горячитесь! Вы всегда были так добры и расположены ко мне, погодите же теперь, пока я не расскажу вам все. Уверяю вас, что я буду с вами вполне откровенен, и вы сможете судить меня потом, как хотите. Повторяю, если вы, узнав все, что я могу вам рассказать, все же останетесь при мнении, что я заслужил ваш гнев, — тогда вы поступите, как вам велит справедливость, и я, конечно, подчинюсь вашему приказанию.

Эти слова Вильдера, произнесенные спокойным и уверенным тоном, были очень убедительными и не могли не оказать нужного воздействия.

Капитан Бигналь слишком хорошо знал Вильдера, чтобы в конце концов осудить его, не выслушав, а потому он дал ему возможность спокойно высказаться.

Вильдер рассказал ему обо всех событиях последних дней. Простыми, но яркими словами он постарался объяснить характер пирата, его побуждения и образ действий.

Капитан Бигналь, конечно, не был бы самим собою, то есть честным моряком и справедливым человеком, если бы все услышанное им теперь не расположило его в пользу Морского Разбойника, так горячо защищаемого Вильдером. Но в особенности он оценил, конечно, поведение Вильдера, представляя его себе в должном свете, по мерс того как узнавал подробности об отношениях этих двух людей.

Капитан не мог не одобрить желание Вильдера избежать столкновения с человеком, которому он был многим обязан. Итак, когда Вильдер закончил свой рассказ, он не услышал ни одного слова упрека.

— Поразительная история, — воскликнул капитан. — Но какая жалость, что этот барин занимается таким беззаконным ремеслом. А ведь каким приобретением был бы такой человек для нас, если бы он служил в королевском флоте! Да, да, но, к сожалению… мы ничем тут не можем помочь и, как хотите, Генри Арк, нельзя дать ему уйти от нас. Не только христианский долг, но и наша присяга запрещают нам это сделать. Мы должны его преследовать.

— Я тоже так думаю, капитан, — сказал Вильдер вполголоса…

Никогда еще сознание долга не было связано у него с таким страданием.

— Но вот еще что!.. — воскликнул вдруг капитан, как будто что-то вспомнил. — Скажите, что это был за человек, которого он прислал ко мне на борт? В самом деле это какой-нибудь потомок знатного рода, опустившийся до морского грабежа, или просто шут гороховый, служащий развлечением для экипажа в свободное время?

— Это был капитан Гейдегер — Красный Морской Разбойник собственной персоной, — ответил Вильдер.

— Этот? Что вы говорите?.. Красный Морской Разбойник? Так это он был на моем борту… в моей собственной каюте? — воскликнул старый моряк с бешеным негодованием и с каким-то почти мистическим ужасом. — Но, Генри Арк, не знаю, можете ли вы так со мной шутить?

— Нет, капитан, конечно, я не мог бы себе этого позволить.

— А, тысяча чертей! И я мог его принимать, а он глумился надо мною, не возбуждая и тени подозрения! Если бы я мог только предположить! Но, Генри, не дурак же я в самом деле. Надо вам сказать, он в таком совершенстве играл свою роль, что, явись он к вам в этом виде, сказав: "Я Красный Морской Разбойник", — ей-Богу, вы бы рассмеялись. Прежде всего, где же его дикая борода, налитые кровью глаза, львиный голос? Ничего подобного я не видал!..

— Да это все сказки и есть. Каким вы его видели — таков он и есть на самом деле.

— Но ведь он даже и роста небольшого. Наступила короткая пауза.

Наконец капитан заговорил изменившимся голосом.

— Вы меня так тронули вашим рассказом, — сказал он, — что я хотел бы поступить с этим пиратом как можно лучше. После всего того, что я узнал, не думаю, чтобы он стал убегать от нас.

— Да, я того же мнения.

— Прекрасно. Но у него не может быть также особого желания сражаться, после того как он побывал здесь и видел наше боевое снаряжение. Надо полагать, он сам поймет, что это было бы безумием! Мы могли бы завладеть его судном, но так как он не таков, каким я его себе представлял, то мы вступим с ним в переговоры. Предложим ему капитуляцию на почетных условиях. Не возьметесь ли вы передать ему такого рода предложение?