— Третьего варианта нет. Сам не пойду, да и не поверят они. Льва выдают клыки. Надо подумать, как бороться против их оружия.

— Думаю, числом. Как сделали поляне на Хучве. Атаковали напролом. Всех не перестреляют. А как добежали — в мечи.

— Одним словом, войск надо больше, — подытожил король.

— Яволь! — согласился принц. — И веру им покрепче. И пусть войско чужим будет. А наши прикроют со спины. Ну и соберут победные сливки. Свои войска надо беречь. Нам же еще Европу объединять. Священную Римскую империю воссоздавать…

— Какую еще Империю? — вскинулся Оттон.

— Да это я так, мечтаю, — махнул рукой Бруно. — А ведь как звучит: «Оттон Первый Великий, Император Священной Римской Империи».

Скворец хотел спать. Так, что глаза слипались и не разлипались. Взвары не помогали. Даже крепчайшая кафа. По-хорошему, бросить бы воевод-розмыслу это увлекательнейшее чтение да завалиться спать. Залечь прям в светлице, благо предусмотрена такая возможность — ложе стоит в маленькой горничке за неприметной дверью. Отчет из Волыни подождет. До утра, по крайней мере, точно. Но Голуб Мстиславов усиленно продирался через замудренные обороты языка копателей былого. Типа «мощность верхнего слоя достигает 1,10 м. В нем иногда встречаются отдельные включения песка, попавшего, вероятно, во время весеннего половодья». Или «случаи прямого взаимного перекрытия». Любят други-розмыслы изъясняться сложно и запутанно. Так, что непосвященный и понять не может. Да и уж на что Скворец в компании не чужой, а и ему читать словесные построения, как там русины говорили, «серпом по яйцам»?

Впрочем, отчет о Волынском кургане Голуб просмотрел наискосок. Захоронение давно известное, многократно изученное. Ничего нового там найти не удастся. Даже получившее после прочтения книги совершенно другой смысл число похороненных — восемь — было давно известно. Ничего нового…

А вот найденные и вскрытые захоронения в двух километрах западнее, практически на берегу речки Хучва — это да! Не зря половину лета рыскали в поисках и до глубокой осени извлекали находки. Возраст определили легко. Соответствовал он и Книге, и ближнему кургану. Самое начало Русского Времени. Но всё остальное удивительно. Если книгу не читать, конечно. Голуб представил, как спорят на эту тему Старопень с Торгвассоном и улыбнулся. Еще бы не спорить! Повод-то какой знатный!

Никто так своих мертвых не хоронил. Русичи делали погребальный костер. Христиане каждого умершего закапывали отдельно. Трупы врагов оставляли на поживу лесным зверям. А «братские могилы» на тысячи трупов, побросанных в котлован явно без соблюдения каких-либо обрядов? Мертвым даже монетки «на проезд» не кинули. Невероятно! Единственное объяснение — хоронили врагов, зная о возможности заражения местности гниющей плотью. Но столь массовое захоронение в безлюдной местности?! Откуда? Это Голуб знает о русинской версии. А Хорсу с Олафом она неведома!

И хотя не русины устраивали те могильники, а волыняне под руководством Вукомила, но, очевидно, что к врагам никто хорошо относиться не будет. Своих похоронили со всем прилежанием, а «этих»… побросали, как попало, и зарыли…

Так что происхождение «странных» могил понятно. Как и легенд о «нечистом месте», до сих пор ходящих среди местного населения. И ведь давно уже не селяне безграмотные вокруг живут, а вот, поди ж ты! «Нечистое место»! Но куда важнее другое!

От тел за прошедшие века одни скелеты остались. Только пули и кости крошат. Ладно, конечности и хребты переломанные еще можно списать на совпадения. Но пулевые отверстия трудно с чем-либо спутать. Нет, конечно, не на всех костяках остались подобные отметины. Даже не на большинстве. Но на достаточном количестве, чтобы уверенно сказать, что захороненные на Хучве расстреляны из среднеразмерного огнестрела. В первом или минус первом веке, когда еще и ручниц-то не было!

Скворец усмехнулся. Вот бы в родном мире русинов поляки вой подняли о «геноциде русами польского народа». Только нет того мира, а в этом Польша не образовалась. И «народа польского» нет. Растворились западные поляне среди восточных собратьев. Исконная политика Княжества — с покоренных земель полное выселение всех, да не компактно, а вразбивку, среди основного населения. Чтобы через пару поколений не было чистокровных хазар или полян. Только полукровки да четвертькровки. А точнее — малая примесь, о которой и забыли давно. Не везде получалось и не всегда. Кавказские народности до сих пор темнее прочих. Но с полянами получилось. А политику-то русины закладывали…

Воевод-розмысл отхлебнул глоток кафы. Отвлекся… Что мы имеем? Тысячи человек, расстрелянные из огнестрельного оружия в первом веке — серьезный довод. Можно, пожалуй, и доказательством считать. Это не родословная картошки и не расчеты вероятностей малолетними умниками. Тем более, не роспись взбалмошной раззвиздяйки на стене старого храма. Пожалуй, даже серьезней, чем объяснение происхождения знаменитого «списка землетрясений», без малого восемьсот лет помогающего избегать лишних жертв разбушевавшейся природы.

С такими доказательствами, пожалуй, можно и к Великому Князю идти. Или рано еще? Надо подумать. Но не сегодня.

Скворец встал, убрал документы и устроился спать в службице. Идти домой смысла не было ни малейшего…

Сегодня занятие давалось легче. Или Шарль, бегущий первым, медленнее перебирал ногами… Впрочем, как бы то ни было, но Донч удерживался за ведущим без обычного напряжения. Парень сумел уже на втором кругу решить все пять задач, заданных на разминку. Еще круг ушел на проверку: лучше подстраховаться и пересчитать. Ведь за каждую ошибку придется бежать дополнительный круг. А кому это надо, наматывать лишнюю версту вместо боя на мечах?!

Но все решения верны. Или такими кажутся. А значит, Донч мог бежать, размышляя о чем угодно. Например, о том, как ему сильно повезло, что троица «наемников» приняла в компанию. Могло ведь и не сложиться! С самого попадания в Приют Донч сторонился окружающих. Боялся нарваться на презрительное: «Раб!» Слишком многих привезли из Итиля, так что ничье прошлое не было секретом. И хотя никто не напоминал, но какой свободный будет считать равным раба? Пусть даже и бывшего!

Поэтому, когда воротный[34] поручил показать вновь прибывшим парням Приют, мальчик в друзья и соратники не навязывался. Отвел новичков в спальню, где они побросали вещи возле ничейных кроватей, показал столовую, умывальник. И нужник, конечно, это первым делом с дороги требуется. Сводил на полигон. Там как раз тренировалась первая группа, те, кто обучался уже не первый год. Тройка смотрела на занятия с пониманием.

— Они не хуже нас, — произнес высокий белобрысый парень лет десяти. Новички говорили по-хазарски, лишь перемежая речь русскими словами, так что Донч их понимал отлично — тоже ведь в каганате жил…

— Лучше! — ответил самый маленький, годами чуть старше Донча. — Но побьем легко. Вон тот, здоровый, на приколку Мбумбы сам наскочит. А того… Четвертый нужен, чтобы две пары было…

Его взгляд остановился на Донче.

— Слушай, а чего ты не занимаешься? — новичок кивнул головой на площадку.

— Я в другом отряде, — ответил Донч. — У нас сейчас свободное время. Не совсем свободное, самоподготовка у нас. А меня с вами направили. Проводником.

— Тебя зовут как?

— Дончем кличут. А зовут редко. Я чаще сам прихожу. Особенно в столовую.

— А я Шарль, — представился мелкий, фыркнув от смеха. — А это, — он представил товарищей, — Свен и Мирза. Мы из наемников, что в Шаркиле служили. Ты тоже так умеешь? — теперь Шарль кивнул в сторону площадки.

— Что ты! — Донч еле сдержался, чтобы не замахать руками. — Я ж только три месяца здесь. Учусь, конечно, но до этих мне далеко!