Инжир. Фикус листопадный. Карийский. Плоды евонные — лучшее сырье для самогонки… Ещё столетия назад наслаждался народ "сухариком", рождённым в слегка перебродивших ягодах. Лёгкая, без терпкости, кислинка, словно от виноградных косточек, всепоглощающая сладость… Подогнать идею «толстяку» Карлссону, что ли? Хотя, какой смысл? Викинги — люди простые: что в самогонный аппарат ни заложат, всё одно сивуха получается. Хоть из инжира будут гнать, хоть из табуретки.

Нет, смокву надо в будущее загонять. Чтобы с приходом нанотехнологий внедрили ген стекла в плоды этого самого фикуса. И станет многострадальное дерево «самогонным». Как приятно будет, встав поутру, подойти к генномодифицированному фикусу, сорвать бутылочку самогонки, пока дела не закрутили, и насладиться неземным вкусом…

А то скучно у нас. Репрессий не хватает. Может, заговор раскрыть? Против Игоря. Военная верхушка. И скрытники, от «кровавой гэбни» всего можно ожидать. Они ведь по подвалам диссидентов в фарш мясорубками мололи. Хотя, плохо мололи! Слишком много осталось. Мы их ошибки не повторим! Так, кто у нас предатели? Мстислав, Светлен, Вукомил… Олег Игоревич, конечно, который теперь Таматарханский… Кто еще?.. Жрецы христианские. Эти, архимандриты и патриархи! На немецкие деньги!.. Почему немецкие?.. Хрен знает!.. И у японцев брали! Они не дурнее паровоза, чтобы не брать, когда дают? Еще у арабов и генуэзцев… А, черт, архимандритов мы всех вырезали. Патриарху Игорь лично отделил бестолковку от тела. Топором… А кто во главе заговора у нас? Генерал Кубенин?.. Нет же его здесь! Во! Ярослав и Серый! Русины проклятые! Светлена завербовали в 926 году, через Галку Багранову! Она агент с дореволюционным стажем… Вука… Погоди, Серый — это же я!

Воевода пошевелился на койке, обвел мутным взором индивидуальную палату-шатер и хрипло спросил задремавшего «медбрата» сидящего у изголовья:

— Вы что мне колете, ироды?

— Обезболивающее, воевода, — пробасил тут же проснувшийся отрок, не обращая внимания на непонятное слово.

— Врача зови, скаженный! В гробу я видал лекарства, что с них такие приходы ловятся!.. В белых тапках!..

«Скорбь скорбью, а война на падении Царьграда не окончилась. Ромейская армия разбита, столица захвачена, но стоит пустить дело на самотек, пройдет несколько десятков лет, и государство ромеев возродится фениксом из пепла. И неизвестно, найдутся ли силы, способные повторить наш успех.

Мы вырезали раковую опухоль, но оставались метастазы… Восточная ветвь христианства еще не была уничтожена. Предстояла большая «чистка». И большая «разборка». Первое — на всей территории Малой Азии. Города с ромейскими гарнизонами, монастыри, рассадники идеологии врага, армии наместников… Все, мимо кого мы проскакивали в сумасшедшей гонке, спеша нанести смертельный удар в сердце империи.

Второе — здесь, в Царьграде. А так же в Болгарии и Трансильвании. Надеяться, что в Риме не заметят произошедшее, не приходилось. Все же, в то время трещина, пошедшая по христианству, еще не достигла размеров пропасти. И католики не воспринимали православных врагами, худшими, нежели мусульмане. Отдавать город и проливы никто не собирался, но и воевать с объединенной Европой мы пока готовы не были.

Дипломатические пируэты требовали присутствия высших чинов нарождающегося государства. И Игоря, и Ярослава. Светлен был прикован к постели. Я и Серый тоже ранены, хоть и не столь серьезно. Изя еще играл в «салки» в Болгарии, перестав, правда, бегать от стратигов и начав их гонять. А руководить «чисткой» оказалось некому.

Я всегда считал себя заводилой в нашей тройке. Оказалось, ошибался. Заводилой была Наташка. На Большом Совете Неждана заявила претензии на руководство, и Совет неожиданно согласился. Я еще могу понять наших, привыкших к сестренке с детства. Но почему под руку женщины были готовы пойти Рубец и Щарах, а также Куркуте и Ипиоса, осталось загадкой до сих пор. И ведь не на словах степные «лыцари» обещали. Действительно, пошли под командование. И за весь поход ни одного взбрыка. Даже Игоря Безжалостного так не слушали.

Операцию сестренка провела образцово-показательно. Ее знаменитое «крови по щиколотку!» звучало и выполнялось лишь в тех редких случаях, когда встречалось сопротивление. Если город или поселок сдавался без боя, простых жителей вообще не трогали. «Верхушку» изгоняли, грабя подчистую, порой до нательного белья. Вояк распускали, предварительно обезоружив, но чаще брали на службу, создавая «штрафные батальоны». Естественно, что такие подразделения шли в бой первыми. Но что поделаешь — традиция, освященная веками.

Население на мелкие нюансы не обращало внимания. Им хватало простого понимания: лапы в гору задрал — дупа целая! Уже Никея встретила русов открытыми воротами и… подносами с головами городской верхушки. Видимо, у горожан оказалось крайне своеобразное понимание ритуала «хлеба-соли»

Стражники на южных воротах не спали. Издалека заметив торопящийся к городу кортеж, быстро разогнали по обочинам телеги сервов и купеческие возы. Владельцы даже самых невезучих, сброшенных в придорожную канаву, оценив общую нахмуренность и бликующие на солнце острия копий, спорить и возмущаться не решились.

Кавалькада без задержек миновала ворота, пронеслась по улицам и влетела на дворцовую территорию.

Генрих соскочил с коня, швырнув поводья в лицо подбежавшему слуге. В миг проскочил длинную череду коридоров, взлетел по лихо закрученной винтовой лестнице… Король ждал в рабочем кабинете, монаршьей волей вознесенном на сорок локтей ввысь.

— Я рад приветствовать Ваше Величество…

Оттон оторвался от изучаемого листа бумаги. Посмотрел на принца, замершего в поклоне.

— Генрих, — сморщился он, словно от зубной боли, — мы одни! Какого черта ты расшаркиваешься, как придворный павлин?! Успешно съездил?

— Да, Отто!

— Отлично! Дождемся Бруно, расскажешь сразу обоим. У нашего младшенького не голова, а подлинный амбар! Всё запоминает, — король зазвонил в колокольчик и бросил вошедшему слуге. — Бруно ко мне.

Но младший брат уже и сам входил в кабинет.

— Здравствуй, Генрих! Увидел в окно твоих людей и подумал, что буду нужен.

— Правильно подумал, — одобрил Оттон. — Садитесь, и приступим!

Младшие устроились в креслах.

— Альберих оценил угрозу. Иначе бы не согласился практически сразу, — начал доклад Генрих. — Их Святейшество тем более не возражал. С Гуго возникли некоторые трудности.

— Что, — удивился Оттон, — король Италии не хочет воевать за веру?

— Король Италии хочет воевать за деньги! — презрительно скривился средний брат. — Сейчас он собирался пойти на Беренгара! Решил, что если у него отхватили Рим, то приобретение Ивреи частично возместит горечь утраты. Впрочем, мы все отлично знаем, какие доводы наиболее действенны для этого ростовщика в короне!

— То есть, замысел нашего «крестового похода» ему понравился? — с усмешкой уточнил Оттон.

— Точно, понравился, — подтвердил Генрих. — Если поход не будет направлен против него. Беренгар тоже в игре.

Король снова улыбнулся:

— Ты хорошо поработал, мой любезный брат!

— Не слишком, — вздохнул Генрих, — К сожалению, все приготовления требуют времени. И времени немалого. Первые отряды выдвинутся через месяц. Да и то, если на подобное чудо будет воля Господа…

— Неудивительно, — сказал Оттон. — Людовик Заморский, Герберт Вермандуа и Гуго Великий согласились на время забыть о взаимных претензиях. Но это тоже требует времени. И тоже, как мы все понимаем, немалого. Людовик отправил верного человека к Эдмунду. Если тому удастся договориться о перемирии с Олафом, а к нему поехал архиепископ Кельнский, получим валлийских лучников. Я ничего не забыл? — Оттон перевел взгляд на младшего брата.

— Норманны тоже поучаствуют в общем веселье, — добавил Бруно. — Горм Старый согласился на перемирие. Что, впрочем, совсем не означает, что какой-нибудь из нищих ярлов не решится под шумок разграбить деревеньку-другую. Но пока все соберутся, начнется осень. И вместо похода получим барахтанье в грязи и болотах. Бесцельное и бессмысленное барахтанье. К тому же, распутица порождает голод. А где голод, там и разбегающиеся по округе воины. Русы успеют вернуться с юга и будут смотреть на нас, не скрывая злорадства…