С Сарой, верной спутницей Шемякина, Михаила когда-то познакомил Высоцкий. Его уже не стало, а Сара работала переводчиком в американском фильме о Высоцком. Ей сообщили, что близкий друг актера живет в Нью-Йорке, она приехала взять интервью и… осталась навсегда. По-русски говорит очень неплохо. И обладает чудовищно решительным характером. Когда Шемякин надумал поехать в Афганистан, она не колебалась ни минуты и отправилась с ним. В итоге вместе переходили границу, побывали в лагере Хекматияра, самого известного тогда афганского фундаменталиста.

Походили под пулями… А потом было еще много историй на грани жизни и смерти..

…Спрашиваем напоследок: скажите честно, вам надо, чтобы ваше искусство — а ведь оно такое сложное! — понимали самые обыкновенные, простые люди? «Еще как, я этим горжусь! — отвечает Шемякин. — Помню, однажды ехал по ночному Парижу и завернул в автомастерскую. И там, на стене, рядом с картинками из «Плейбоя», вижу свою старую композицию «Метафизическая голова».

У меня дома этой афиши не было, и я решил, что за пару франков пополню коллекцию. Но не тут-то было! Я предложил рабочим очень приличные деньги, а они отказались. Предложил еще больше — снова отказ. «Мы не можем ее продать, месье, она висит здесь уже пять лет и всем так нравится…»»

Глава 6

МИНИСТР СКУЛЬПТУРЫ

Лучше быть бедным и Неизвестным, чем богатым и Церетели. Ну, гораздо интереснее, во всяком случае. Поскольку всю жизнь в этом фантастическом человеке борются с переменным успехом ангел и дьявол.

Это не мы сказали, а Никита Сергеевич Хрущев.

Эрнст Неизвестный — сложный персонаж. И чем старше он, тем сложнее с ним общаться.

О себе нынешнем говорит с неохотой. Вот только о детстве вспоминает, и в основном — анекдоты.

Однажды родители Эрнста отправились получать советские паспорта. Когда паспортистка спросила о национальности, отец ответил: «Иудей». И она тут же написала в паспорте: «индей». Вскоре отец вернулся с претензиями, и после долгих уговоров паспортистка переправила: «индейский еврей».

У деда Эрнста Неизвестного, крупного уральского промышленника, были огромные владения, их отобрала советская власть. Но семья жила в огромном доме с пятью флигелями, который почему-то оставили. Весь чердак был забит ценнейшими книгами, которые дед печатал в своей типографии. И когда красные пришли расстреливать деда и его сыновей-белогвардейцев (один у Колчака служил, другой у Дутова), бабушка вдруг вспомнила, что в их типографии тайно печатались брошюры социалистов. Предъявила комиссарам — и никого не тронули.

Мама Неизвестного, Белла Абрамовна, была биофизиком, ученицей великого Вернадского. Юный Эрнст, увлекшись наукой, с удовольствием ассистировал маме. В своей детской устроил живой уголок, где число зверушек зашкаливало за сотню.

Мама с юности писала талантливые стихи и долго была невестой Николая Заболоцкого. Но однажды по дороге из Ленинграда в Свердловск она встретилась со своим будущим мужем — Иосифом, отцом Эрнста… Заболоцкий, хоть и сильно обиделся, но после замужества Беллы Абрамовны продолжал с ней дружить. Попав в тюрьму, посылал ей свернутые трубочки из папиросной бумаги со своими новыми стихами…

Кстати, фамилия деда была — Неизвестное. Но дядя скульптора, Шурка Неизвестное, был лихим пацаном и скоро загремел в тюрьму. И отец Эрнста переиначил фамилию — чтобы откреститься и от брата, и от известного на всем Урале капиталиста. Когда Шура в очередной раз вышел из тюрьмы, брат строго спросил его: «Ну, что собираешься делать? Опять воровать?» Тот отвечал: «А я в партию вступлю! Я ведь вор перековавшийся — значит, коммунистам социально близкий!»

Мальчик Эрнст очень любил лепить. В четыре года тетя дала ему кусочек хлеба, и он, голодный, вместо того чтобы его съесть, вылепил человечка. В восемь лет уже рисовал маски, руки, кентавров и твердо знал, что станет великим скульптором.

Характер у Эрнста с раннего детства был не сахар, а белая смерть. Чудовищно вспыльчивый, яростный, неистовый. Услышав крик «наших бьют», хватал первую попавшуюся дубину или цепь и мчался в бой. Однажды выскочил на улицу с пистолетом — хорошо, что друзья отца усмирили.

И через много лет, уже в Америке, он очень часто дрался. Вот обычный случай: заходит Неизвестный, уже знаменитый скульптор, в небольшое китайское кафе, неподалеку от своей студии в Сохо. А там огромный негр ссорится с маленькой китаянкой, женой хозяина. Когда негр плюнул женщине в лицо, Неизвестный набросился на него и стал неистово избивать…

Через полчаса улица была запружена разъяренными неграми, Неизвестный забаррикадировался в студии. В дверь стали барабанить, и он, взяв топор, пошел открывать. Но на пороге стоял хозяин кафе, а за ним — огромная толпа китайцев. Весь Чайна-таун пришел его защищать! А негры с позором бежали. С тех пор, уезжая, Эрнст оставлял ключи от квартиры хозяину кафе и был абсолютно спокоен: ведь он находится под защитой могущественной китайской мафии!

Другой случай произошел через несколько лет, когда Неизвестный жил с женой Аней на Парк-авеню. Он спустился вниз, в ирландский паб, и увидел, как какой-то негодяй оскорблял женщину. Разумеется, Неизвестный вступился, и противник ударил его несколько раз ножом в руку. Домой Эрнст вернулся окровавленный и еще привел с собой ту женщину. А она заявила: «Я никуда отсюда не уйду!» — и улеглась в хозяйскую постель. Впрочем, назавтра она написала благодарственную записку и ушла — вместе с кожаной курткой своего защитника.

Несколько раз Неизвестный умирал. Была и клиническая смерть. Он вспоминает, как, на мгновение очнувшись на операционном столе, услышал приговор, который произнесли над ним врачи: все! Летальный исход! Неизвестный хотел закричать, что он жив, но не мог и пальцем пошевелить. И санитары понесли его в морг. Его спасла медсестра, которая ухаживала за ним: когда ей сказали, что Неизвестный умер, она побежала в морг и нашла своего больного живым!

А родителям тем временем уже отправили похоронку. Отец сразу же поседел, а мать не верила: я знаю, что сын жив!

При Хрущеве Неизвестному жилось несладко. Какие-то странные люди постоянно нападали на него на улице, валили на тротуар и молча избивали. Ломали ребра, нос, пальцы. Однажды Неизвестного подобрал утром сын Микояна. Тот смыл кровь, поблагодарил и отправился в мастерскую, работать.

А там — горькие русские безобразия: черное пьянство и драки. Скульптор сидел днями и ночами с друзьями и напивался до чертиков. Друзья были замечательные: великий философ Мераб Мамардашвили, Александр Зиновьев, Юрий Карякин, Роберт Рождественский, Булат Окуджава, Андрей Вознесенский, Андрей Сахаров, Лев Ландау, Лев Капица…

А еще — «золотая молодежь»: дети Микояна, Михалкова, послов; продвинутые партбоссы, милиционеры, сотрудники КГБ… С одним кагэбистом Неизвестный очень подружился. Но у того был недостаток: напившись, начинал сильно важничать. Как-то Неизвестному это надоело, он побил бедного друга и связал. А тут, как на грех, приезжает Евтушенко с какой-то иностранной делегацией. Приоткрыл дверь, увидел эту картину и чуть в обморок не упал.

Однажды Неизвестного пришли бить ученики скульптора Вучетича. Тот проиграл Неизвестному конкурс на монумент Победы на Поклонной горе, но, пользуясь своей огромной властью, проект победителя завалил. И тем не менее предложил ему сотрудничество. Эрнст в гневе отказался. Вот тогда в его мастерскую явились драться «вучетинцы», один даже нож достал. Неизвестный рассеял армию врагов, кому-то руку сломал, и противники бежали. Велось следствие, но потом дело закрыли, когда выяснилось, что скульптор дрался в одиночку с целой армией.