СУДЬБЫ ВЕЛИКИХ
«Золотая серия» библиотечки газеты «Тайны XX века»
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ТАЙНЫ ПИСАТЕЛЕЙ-КЛАССИКОВ
Глава 1
А.С. ПУШКИН
Гоголь, приехав в Петербург, тут же отправился на квартиру к Пушкину, которого он боготворил. Но у самых дверей так оробел, что выбежал на улицу — выпить рюмку ликера.
После чего вернулся и с трепетом позвонил.
— Дома ли хозяин? — спросил Гоголь у
— Почивают.
А время было уже далеко не раннее.
— Наверное, всю ночь работал, — благоговейно сказал Гоголь.
— Как же, работал! — отвечал слуга. — В картишки играл!
Бедный Николай Васильевич был убит наповал…
Карт блажь
Нет, мы, разумеется, знали, что солнце русской поэзии был страстным картежником — но не до такой же степени! Представьте: в полицейском списке московских картежных игроков за 1829 год в числе 93 персон значатся, к примеру: «1. Граф Федор Толстой — тонкий игрок и планист… 22. Нащокин — отставной гвардии офицер, игрок и буян… 36. Пушкин — известный в Москве банкомет…». Играя в банк, Александр Сергеевич обычно закладывал руки в карманы и напевал: «Пушкин бедный человек, ему негде взять…» Однажды поэт проиграл 10 тысяч богачу Всеволожскому, платить было нечем, и тогда Пушкин отдал ему свой первый сборник стихов, на который шла подписка, — чтобы тот получал доход с него. К счастью, издание задержалось, и когда поэт предложил Всеволожскому выкупить стихи назад, тот поступил чрезвычайно благородно — отдал без всяких денег!
В другой раз Пушкин познакомился в Москве с известным карточным профи Окунь-Вагановским, проиграл ему 30 тысяч рублей — а потом всю жизнь расплачивался по частям. И, отдавая долг, продолжал, разумеется, играть еще и еще…
А в Москве, играя в штос по-крупному с Александром Загряжским и оставшись без копейки, предложил, в виде ставки, только что оконченную им пятую главу «Онегина». Проиграв, поставил пару пистолетов — и тут ему стало везти. И главу «Онегина» отыграл, и пистолеты, и еще полторы тысячи рублей заработал.
Как-то некий господин Полторацкий поставил тысячу рублей ассигнациями и предложил Пушкину внести в качестве ответной ставки письма Рылеева, которые он страстно желал заполучить. И Пушкин в запале согласился! Правда, через несколько минут он опомнился и воскликнул: «Какая гадость! Проиграть письма Рылеева в банк! Я подарю вам их!»
Александр Сергеевич играл всегда по-честному, шулерскими приемами даже в самые отчаянные времена безденежья не пользовался. Как-то в Петербурге, без гроша в кармане, пришел пешком к своему дальнему родственнику Оболенскому — профессиональному игроку — попросить денег. Пушкин застал его за игрой в банк, и добрый родственник пригласил поэта играть с ним на пару. В ту ночь они выиграли очень большие деньги. Утром, отсчитывая Пушкину ассигнации, Оболенский усмехнулся: а ты и не заметил, что я играл «наверное» (попросту говоря, жульничал). Пушкин разгневался, бросил выигрыш на стол и немедленно ушел.
Самая сильная из страстей
Много раз Пушкин давал зарок больше никогда не играть, клялся в этом жене. Но при первом же подвернувшемся случае благие намерения разлетались в пух и прах, и до самой зари он не мог оторваться от зеленого поля. Поэт получал от Смирдина огромные гонорары — но они таяли мгновенно.
Вульфу он так объяснил свою неуемную любовь к картам: мол, никакая игра не доставляет столько живых и разнообразных впечатлений, как карточная, потому что во время самых больших неудач надеешься на больший успех. И даже при огромном проигрыше всегда остается надежда, вероятность выигрыша. Поэтому страсть к игре — самая сильная из страстей…
Странной выдалась первая встреча двух великих поэтов — Пушкина и Мицкевича. Дело было летом. Пушкин, с засученными рукавами рубашки, погружал свои длинные ногти в ящик, полный золота, и редко ошибался в количестве, какое нужно было каждый раз захватить. И в то же время он следил за игрой полными страсти большими глазами. Скучающий Мицкевич взял карту, поставил на нее пять рублей ассигнациями, несколько раз повторил ставку — и удалился восвояси.
Когда псковский помещик Великопольский написал «Сатиру на игроков», в которой описывал страшные последствия картежной игры, Пушкин тут же напечатал в булгаринской «Северной пчеле» «Послание к В., сочинителю Сатиры на игроков».
Некто мой сосед,
На игроков, как ты, однажды
Сатиру злую написал
И другу с жаром прочитал.
Ему в ответ его приятель
Взял карты, молча стасовал,
Дал снять, и нравственный писатель
Всю ночь, увы! понтировал.
Тебе знаком ли сей проказник?
Муза под мухой
Светская молодежь обожала играть с Пушкиным в азартные игры и кутить, и он, забыв самого себя, предавался страстям, что приносило сплошные неприятности. А молодежь Александра Сергеевича просто боготворила.
Современники оживленно обсуждали регулярные проигрыши поэта. Жандармский генерал Волков докладывал своему шефу Бенкендорфу: «О поэте Пушкине сколько краткость времени позволила мне сделать разведание, — он принят во всех домах хорошо и, как кажется, не столько теперь занимается стихами, как карточной игрой, и поменял Музу на Муху, которая теперь из всех игр в большой моде…» Когда Пушкин играл, он не реагировал даже на близких друзей, настолько распалялся. Поговорить с ним в этот момент и оторвать от карт было просто невозможно.
«…Слышу от Карамзиных жалобы на тебя, что ты пропал для них без вести, а несется один гул, что ты играешь не на живот, а на смерть. Правда ли?» — пишет князь Вяземский Пушкину в 1828 году. Увы — правда.
Николай Языков через три года пишет брату: «Между нами будет сказано, Пушкин приезжал сюда по делам не чисто литературным, или, вернее сказать, не за делом, а для картежных сделок, и находился в обществе самом мерзком: между щелкоперами, плутами и обдиралами. Это всегда с ним бывает в Москве. В Петербурге он живет опрятнее. Видно, брат, не права пословица — женится — переменится!»
Англичанин Томас Рейке, страстный поклонник Пушкина, был очень разочарован, увидев его, о чём честно и написал: «Я встретился прошлым вечером у барона Реханзена русского Байрона — Пушкина, знаменитого, вместе с тем единственного поэта в этой стране… Я не заметил ничего особенного в этой личности и в его манерах, внешность его неряшлива, этот недостаток является иногда у талантливых людей, и он откровенно сознается в своем пристрастии к игре; единственное примечательное выражение, которое вырвалось у него во время вечера, было такое: «Я бы предпочел умереть, чем не играть»».
Впрочем, иногда именно во время карточной игры к солнцу русской поэзии являлась Муза.
По воспоминаниям Анны Керн, стихи «Как в ненастные дни» Пушкин написал у князя Голицына, во время игры в банк, мелом на рукаве. И в тот вечер опять крупно проигрался.
Поэт и толпа шулеров
Когда Пушкин поехал на Кавказ, к нему присоединилась компания очень опытных шулеров. Самому Александру Сергеевичу они никакого урона не нанесли, зато выиграли бешеные деньги у тех, кто, услышав о приезде Пушкина, слетелись к нему, как мухи на мед. По этому поводу злые языки утверждали, что поэт выступал с шулерами заодно. Друзья Пушкина слухи яростно опровергали. Между тем шулера действительно могли спланировать эту поездку и воспользоваться доверчивостью Пушкина. Расчет простой: на Кавказе множество скучающих богатых людей, которые с обычными игроками-шулерами играть бы не сели — зато они с удовольствием скоротают ночку-другую за игрой с Пушкиным и его якобы приятелями.
