— Вот такой». «Паркинсонизм», — комментирую я. — «Да, да, правильно, паркинсонизм». Так и было, мама 12 лет болела тяжелейшим паркинсонизмом…

…А дальше Ванга начала меня спрашивать: «Где твой отец?» «Не знаю», — не совсем правду ответила я. «Как же ты не знаешь, ведь это же было убийство, убийство! А где гроб (гроб — это могила)? Гроб его где?» — «Не знаю». Здесь уже правда. «Как же ты не знаешь, ты должна знать, ты постарайся — и будешь знать».

Ах, Ванга, Ванга, подумала я, ну кто же мне скажет, где лежат кости моего расстрелянного отца!

Сказали… Весьма вероятно, что вместе с такими же несчастными мой отец похоронен вблизи Ленинграда, в Левашово.

Дальше. «Что-то я очень плохо вижу твоего мужа, как в тумане. Где он?» — «В Ленинграде». — «В Ленинграде… да… плохо, плохо его вижу». Несколько месяцев спустя мой муж умер в достаточно трагической ситуации.

Лиц, претендующих на возможность видеть прошлое, настоящее и будущее, очень немало. Мне важно было убедиться самой — да, такое бывает. И далеко не все можно отвергнуть, как добытое «штатом осведомителей». Кстати, при штате осведомителей, вряд ли имеющемся, куда деть найденных в болотах, в чаще лесов, коров и телят — по точному указанию Ванги»».

…Скончалась Ванга 15 лет тому назад.

Более полувека люди со всего мира приезжали к Ванге за помощью и советом. Но вот ее земной путь закончился — она скончалась на 85-м году жизни 11 августа 1996 года в 10 часов 10 минут утра — ровно в тот день и час, которые сама себе предсказала. Да, Ванга была слепа. Но ее лицо и ее душа излучали свет.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

МИСТИКА ТВОРЧЕСТВА

Глава 1

КАПРИЗЫ НАСТОЯЩЕГО МАЧО

В посмертной записке его отца было сказано: «Не завещаю ничего, ибо нечего завещать». В Сарагосе инквизиция объявила награду за его поимку, так как он устроил драку и в пьяном виде «осквернил святыню в день церковного праздника». Позднее, в Мадриде, его подобрали на улице истекающим кровью, с ножом в спине — хозяином ножа оказался чей-то оскорбленный муж. Так начал свою жизнь величайший испанский художник Франсиско Хосе де Гойя-и-Лусьентес.

Правда, до величия было еще далеко. Первые опыты художника — росписи провинциальных церквей, наброски для ковров и гобеленов, одним словом — ширпотреб.

Но постепенно дар его развивается, растет признание. Вот Гойя уже заканчивает мадридскую Академию художеств, становится первым королевским живописцем. У него появляются деньги, он обретает славу, вызывает интерес у красивых женщин (сам Гойя не слыл красавцем, но женский пол любил и получал ответные чувства). Его обществом не гнушаются особы королевской крови, его картины полны света, радости жизни и издевательства над мракобесием. И это в то время, когда вся Испания пылала кострами святой инквизиции.

Но молодость проходит быстро, а с ней — и здоровье. Гойя теряет слух, его покидает любимая женщина, на испанский престол садится набожный, трусоватый в отношении религии король. В тот момент художник, утратив веру в людей и справедливость, создает серию офортов, известных как «Капричос» («Капризы»), суть которых выражает в собственных комментариях к одному из листов: «Мир — это маскарад. Все хотят казаться не тем, что они есть, все обманывают, и никто себя не знает».

Инквизиция уже потирает руки. Ведь «Капричос» — явно безбожное, дьявольское, насыщенное откровенной чертовщиной и еретическими домыслами творение. А следовательно, и оно, и сам художник просто обязаны сгореть в очищающем огне аутодафе.

Король в смятении. С одной стороны — всесильная церковь, с другой — талантливый и уже хорошо известный художник. Что делать? А Гойю тем временем вызывают на суд инквизиции, где мастер должен дать объяснение по каждому из 80 офортов. Одна ошибка — и его ждет костер.

Но Гойя уже поднаторел в придворных интригах, он предвидел такой поворот дела. И под злыми, откровенно издевательскими картинками, где в качестве героев частенько фигурируют сами представители церкви, художник заранее сделал вполне благопристойные, даже, можно сказать, благочестивые подписи.

А пока церковь разбиралась, чему верить: изображениям или подписям под ними, Гойя делает ход конем — он дарит лично королю первый комплект гравюр. Возможно, это и спасает мастера от казни.

Затем следует еще череда офортов, но их судьба более печальна — люди увидели эти произведения лишь через 40 лет после смерти художника.

А умер Гойя на 83-м году жизни, на чужбине, во Франции, больным, одиноким, без слуг и без денег. Его немногочисленные друзья свидетельствовали, что он работал до самого конца. Художник говорил: «Мне не хватает здоровья и зрения, и только воля поддерживает меня».

Кстати, подписи под офортами серии «Капричос» до сих пор сбивают с толку исследователей. Некоторые считают, что истинный смысл этих гравюр так никогда и не будет раскрыт. В любом случае, «Капричос» отражают самые страшные пороки Испании того времени. И изучать офорты надо, вооружившись историческими справочниками.

Глава 2

ЗАГАДКА «ЧЕРНОГО КВАДРАТА»

«Черный квадрат» Казимира Малевича — самая загадочная картина прошлого столетия. Вокруг нее до сих пор не умолкают споры. Высказываются самые противоположные мнения, судя по которым, картина вызывает у зрителей весь спектр чувств — от экзальтированного восторга до полного неприятия. Чем же так будоражит любителей живописи «Черный квадрат»?

Впервые «Черный квадрат» увидели на «Последней кубофутуристической выставке картин «0,10», состоявшейся в конце 1915— начале 1916 года в Петербурге. Малевич выставил там 39 картин. В их числе — главную свою работу, которая тогда называлась «Четырехугольник». Художник поместил картину в «красном углу», уподобив его иконе. Жест Малевича не остался незамеченным.

«Несомненно, это и есть та икона, которую господа футуристы ставят взамен Мадонны», — возмущался художественный критик Александр Бенуа.

Так «Черный квадрат» начал свою очень сложную жизнь в мировой культуре.

Несмотря на крайнюю простоту исполнения, картина стала результатом титанической внутренней работы Малевича. Как вспоминал сам художник, идея «Квадрата» появилась у него в ходе работы над оформлением оперы Матюшина «Победа над Солнцем» в 1913 году. Действительно, на сохранившихся эскизах видно, что в основе композиции занавеса Малевич использовал квадрат, но этот квадрат еще не был черным. Его заполняли характерные для кубизма формы. Похожие формы проглядывают через трещинки верхнего красочного слоя «Черного квадрата». Это доказательство того, что Малевич изначально писал очередную композицию в стиле кубизма, но в какой-то момент все закрасил, изобразив черный квадрат на плоском белом фоне. «Я неделю не мог спать, я хотел понять то, что я сделал», — впоследствии рассказывал Малевич своим ученикам. Художник пережил шоковое состояние, вызванное открывшимся в ходе творческого акта прозрением. Написав по наитию «Черный квадрат», Малевич много времени и сил потратил на объяснение картины. «Занят вглядыванием в его («Квадрата». — Прим. автора) загадочное черное пространство», — писал Малевич и утверждал, что видит в нем «то, что когда-то видели люди в лице Бога».