В 1984 году в итальянском медицинском журнале «Дженераль дель Академича ди медичи» опубликовано сообщение о наблюдении группой врачей одной деревенской девочки 14 лет, с которой стали случаться приступы истерии. После приступа она впадала в сомнамбулическое состояние и могла при помощи кожи рук, с завязанными глазами различать цвета предметов, матерчатых лент, цветных репродукций.

В 1986 году по Центральному телевидению был показан документальный фильм «Прикосновение» о слепом и глухом Александре Суворове. Диагноз — тотальная слепоглухота. Звучит страшно. Но А. Суворов «видит» — не совсем совершенно, но достаточно для того, чтобы свободно ориентироваться в окружающей обстановке. «Видеть» он стал после нескольких лет занятий с Джуной, хотя врачи четко подтверждают то, что он слеп, т. е. глазами он по-прежнему ничего не видит.

Гипотез, с помощью которых исследователи пытаются объяснить суть феномена «кожного зрения», немало. Среди них есть чисто физиологические, объясняющие способность «видеть» без помощи глаз имеющимися в коже человека сенсорами, берущими в определенной ситуации на себя функции глаза. Телепатическая гипотеза объясняет этот феномен тем, что «видящий» не глазами человек получает информацию об окружающем его мире от других людей телепатическим путем. Гипотеза ясновидения предполагает получение информации непосредственно от всеобщего энергоинформационного поля при помощи органа, называемого «третьим глазом».

Есть гипотеза, которая объясняет такую способность у некоторых людей имеющимся или перенесенным заболеванием центральной нервной системы. Вследствие такого заболевания человек начинает «видеть» глазами своего энергетического двойника — того двойника, который в момент клинической смерти человека отделяется от физического тела и дает умирающему возможность видеть себя со стороны.

Шотландец Дэниел Д. Юм (1833–1886) был самым выдающимся из когда-либо живших на земле медиумов. В 1858 году он женился на российской подданной Александрине Кроль. Вскоре у них родился сын Григорий.

Вот что произошло с Григорием в начале 1887 года:

«Всего несколько дней тому назад, вернувшись в десять часов вечера к себе домой, я вдруг почувствовал ничем не объяснимую и какую-то особенную слабость. Не намереваясь, однако, ложиться спать, я зажег лампу, поставил ее на столик возле кровати и, закурив от нее сигару, сел или, скорее, прилег на кушетку.

Не успел я откинуть голову на подушку кушетки, как все окружающие предметы завертелись передо мной и я почувствовал, что впадаю как бы в обморок, ощущая в себе странное чувство пустоты. Вдруг я очутился посреди комнаты. Удивленный таким безотчетным для меня перемещением, я огляделся вокруг себя, и удивление мое возросло донельзя.

Я увидел себя лежащим на кушетке с сигарой в руке!.. Сначала подумал, что я заснул и что все это происходит со мною во сне, но никогда ничего подобного я во сне не видал, и к тому же я отдавал себе полный отчет в том, что состояние мое было настоящей, реальной, в высшей степени интенсивной жизнью. А потому, когда я ясно осознал, что это не сон, другое объяснение пришло мне тут в голову, а именно — что я умер.

Вспомнив слышанное мною о том, что существуют духи, я подумал, что и я стал «духом», и все объяснения подобного состояния представали передо мной с большею быстротой, нежели та, с какой вообще работает мысль. Вся моя жизнь предстала передо мной как бы в формуле… Страшная тоска и сожаления о неоконченных мною работах охватили меня.

Я подошел к самому себе, то есть к моему телу, или, лучше сказать, к тому, что я уже считал своим трупом, и крайне удивился: тело мое дышало!.. Более того, я мог видеть внутри него и наблюдать за медленным и слабым, но ровным биением сердца. Я видел мою ярко-красную, как огонь, кровь, текущую по сосудам.

Тут я решил, что, значит, со мной случился особого рода обморок. «Но ведь люди, бывшие в обмороке, ничего потом, по пробуждении своем, не помнят из того, что с ними было во время их бессознательного состояния», — подумал я. И мне так стало жаль, что, когда приду в себя, не в состоянии буду припомнить все то, что теперь ощущаю и вижу…

Немного успокоенный относительно того, что я еще жив, я задавал себе вопрос, как долго может продлиться такое мое состояние, и перестал обращать внимание на мое второе «Я», продолжающее безмятежный свой сон на кушетке. Оглянувшись на лампу и заметив, что она настолько близко стояла к занавесям кровати, что они могли бы загореться от нее, я взялся за кнопку винта лампы, намереваясь ее погасить, но — о, новое удивление! Хотя я и ощупывал кнопку и даже мог провидеть малейшие из молекул, ее составляющие, одни только пальцы мои вращались вокруг кнопки, но не в силах были на нее воздействовать: я тщетно старался повернуть винт.

Поэтому я стал разглядывать и ощупывать себя, сознавая себя в теле, но настолько эфирном, что я мог бы, кажется, рукой пронзить его насквозь, и оно, насколько помню, было окутано во что-то белое. Затем я встал против зеркала, но вместо того, чтобы увидеть в нем свое отражение, заметил, что по мере моего желания сила зрения моего увеличивалась настолько, что я проникал им сквозь зеркало сначала до стены, а затем и сквозь стену, по ту ее сторону. Я увидел изнанку картин, висящих на этой стене в апартаментах моего соседа, комнаты и мебель которого ясно предстали моему взору. Отдавая себе отчет в отсутствии освещения в этих комнатах, я, однако, прекрасно видел все предметы и тут обратил внимание на тонкую струю света, исходящую из подложечной моей области, освещавшей все вокруг меня.

Я не был знаком с моим соседом, живущим через стену со мной, но знал, что сейчас он в отъезде. И не успел я почувствовать желание проникнуть в его квартиру, как уже очутился там. Каким путем?.. Не знаю, но мне казалось, что я проник сквозь стену так же беспрепятственно, так же свободно, как туда сначала проник мой взор. Словом, я впервые находился в комнатах моего соседа. Я осматривал их размещение, стараясь запомнить подробности обстановки, и, подойдя к библиотечному шкафу, я особенно в памяти своей отмечал заглавия некоторых книг, стоящих на тех полках, которые приходились вровень с моими глазами.

Достаточно было одного моего желания, чтобы я без всякого с моей стороны усилия уже был там, куда потянуло меня.

Но с этого момента мои воспоминания делаются крайне смутными. Я знаю, что уносился далеко, очень далеко, кажется, в Италию, но не могу себе отдать отчета в том, что именно там делал.

Как бы потеряв всякую власть над своей мыслью, я следовал за ней, переносясь то сюда, то туда, смотря по тому, куда направлялась она. Она увлекала меня за собой прежде, нежели я успевал овладеть ею: обитательница храма уносила теперь храм за собой…

Проснулся я в пять часов утра, чувствуя себя измученным и как бы окоченелым. Я лежал в той самой позе, в которой с вечера прилег на кушетку, и пальцы руки моей не выронили погасшую сигару. Лампа потухла, закоптив стекло. Я улегся в постель, но долго не мог заснуть от дрожи, пробегавшей по всему телу. Наконец-таки сон охватил меня, и было уже далеко за полдень, когда я проснулся.

Посредством придуманного мною невинного предлога мне в тот же день удалось уговорить нашего консьержа вместе со мной посетить квартиру моего соседа, чтобы посмотреть «не случилось ли там чего-нибудь». И таким образом я убедился в том, что мебель, картины и заглавия книг, мною виденные, — все было так, как я видел предыдущей ночью непонятным для меня путем…

Я, конечно, обо всем этом никому ничего не говорил, а то ведь сочтут за полоумного или скажут, что у меня был припадок белой горячки».

Во времена Григория Юма о возможности таких «приключений» в Европе мало кто знал. В наши дни о феномене выхода из тела написано достаточно много. Официальная наука проявляет настороженность к таким сообщениям, и те, кто отличается умением «выходить» из тела, как и Григорий Юм, пока предпочитают об этом помалкивать.