Нехотя, но Карузо все-таки дал ему интервью. Когда же он узнал, что его провели, то даже не расстроился:

— Что с него взять, со щенка? Одно подлое племя!

Развязка всей этой истории была по-оперному романтической. В 1973 году, по случаю столетия Карузо в „Сан-Карло“ состоялся концерт, в котором звезды современной оперы Марио Дель Монако, Феруччо Тальявини, Лучано Паваротти, Николай Гедда, Ален Ванцо и Владимир Атлантов исполнили памятные вещи карузовского репертуара. А в конце вечера освещение было переключено на ложу, где сидели рядышком и мирно беседовали два пожилых человека. Это были… Энрико Карузо-младший (Мимми) и Роберто Прочида — потомки великого тенора и его критика. В лучах прожекторов они поднялись со своих мест и под гром аплодисментов троекратно обнялись, как бы символизируя этим примирение певца со своим городом и конец давней вражды»^[150].

Несмотря на неприятности, постигшие Карузо в январе 1902 года, сам он впоследствии оценивал Этот год как судьбоносный. Именно тогда началась его работа в студиях звукозаписи. В этом году он дебютировал в «Ковент-Гардене» — театре, который в его последующей жизни стал вторым по значимости после «Метрополитен-оперы». С этого года Карузо фактически стал преемником двух сошедших со сцены «культовых» теноров — Франческо Таманьо и Жана де Решке…

В феврале Энрико ожидало очередное нелегкое испытание: выступить в «Богеме» и «Риголетто» в Монте-Карло. Сложность заключалась, во-первых, в том, что на сцену этого театра допускались лишь самые выдающиеся артисты, уже зарекомендовавшие себя в ведущих оперных театрах мира. Здесь певцы выступали перед самой изысканной аудиторией мира, получали немыслимые гонорары, но при этом должны были постоянно находиться в самой лучшей форме, чего, естественно, ни один оперный артист гарантировать не мог. Во-вторых, главной партнершей Карузо должна была стать Нелли Мельба, «горевавшая по поводу объявленного на тот год прощания со сценой „любимого Жана“, с которым она многократно разделяла грандиозные триумфы»^[151], и переживавшая, как рассказывали, по поводу того, сможет ли не известный ей тенор быть партнером, достойным предыдущего. Родившаяся в Австралии (но происходившая из шотландского рода) Хелен Митчел, взявшая псевдоним в честь родного города Мельбурна — Мельба, — была одной из самых прославленных лирико-колоратурных сопрано своего времени, «абсолютной примадонной» театра «Ковент-Гарден», любимицей монархов и наследных принцев (так, говорили, что русский царь Александр III после выступления певицы в России подарил ей бриллиантовое ожерелье стоимостью 100 тысяч долларов — более двух миллионов долларов на сегодняшние деньги). Всем был известен непростой характер надменной певицы, ее способность «уничтожить» не понравившегося партнера. Естественно, Карузо не могло не тревожить все это, и он перед поездкой в Монте-Карло изрядно нервничал. Тем более он еще не отошел от раздражения в связи с событиями в Неаполе. Нервничала и Ада, которая сильно ревновала Энрико те два месяца, когда он выступал с ее сестрой.

По прибытии в Монте-Карло Карузо был потрясен роскошью, которая окружала его повсюду. Несмотря на то, что Княжество Монако относится к числу карликовых государств (его площадь меньше двух квадратных километров), это одно из самых густонаселенных и в то же время изысканных мест в мире. Никогда ранее тенор не жил в отеле, подобном «Парижу», где ему сняли апартаменты. Болгарская певица Илка Попова, позднее останавливавшаяся там же, вспоминала, что ее поразило «фантастическое великолепие внутреннего убранства, хрустальная и серебряная посуда, бесшумная, предупредительная и, казалось, бесплотная прислуга, комфортабельные и просторные номера. Видные политические деятели и бизнесмены могли получить здесь обширные многокомнатные апартаменты. В этом богатейшем отеле был сооружен даже специальный эскалатор, с помощью которого обитатели гостиницы могли в любой момент попасть прямо в фойе оперы. Благодаря этому вечерние туалеты дам оставались безупречно чисты и отпадала надобность в пользовании гардеробом, а уличные шум и пыль никого не беспокоили. Отель „Париж“ имел свои нерушимые традиции: он принимал лишь знаменитостей, чьи имена отличались особым весом в финансовом, политическом и артистическом мире. Этим и объяснялась особая расторопность слуг и дирекции отеля»^[152].

Монте-Карло был центром европейского игорного бизнеса. Сюда стекалась элита мирового культурного и финансового сообщества. Здесь можно было встретить коронованных особ или членов правящих династий. Так, тенора тепло приветствовали великие князья Николай и Михаил Романовы, не забывшие недавних триумфов певца в Санкт-Петербурге и Москве. Кстати, уже более 700 лет Княжеством Монако правит династия Гримальди — как тут было не вспомнить, что для Карузо роль Энцо Гримальди была одна из первых, которую он воплотил на сцене!

Немногочисленные ложи небольшого, но роскошного театра, построенного по проекту архитектора Шарля Гарнье (до этого он стал автором проекта здания Парижской оперы), иногда просто не могли вместить всех титулованных особ и мировых знаменитостей, которые стекались в Монте-Карло. Только исключительная дипломатичность директора театра Рауля Гюнсбурга позволяла утихомирить иерархические претензии знатных лиц, претендовавших на лучшие места. Правда, Гюнсбургу приходилось решать и проблемы совсем иного уровня. Здесь надо сказать хотя бы несколько слов о человеке, бывшем, наверное, самым незаурядным импресарио из всех, с кем сталкивался Карузо на протяжении карьеры.

Рауль Гюнсбург прожил девяносто пять лет. Пятьдесят девять из них он руководил театром «Монте-Карло» — абсолютный рекорд для импресарио. Гюнсбург представлял мировой элите всех самых крупных певцов — от Аделины Патти до Режин Креспэн. Под его руководством прошло около 80 мировых премьер произведений разных музыкальных жанров. Гюнсбург был очень разносторонним человеком. Ему принадлежит известная редакция незаконченной оперы Ж. Оффенбаха «Сказки Гофмана», для которой он написал почти целиком второй акт («Джульетту»). Его перу принадлежит опера, написанная специально для Ф. Шаляпина. По его заказу и для его театра писали музыку многие композиторы — достаточно назвать хотя бы Ж. Массне, сочинившего для «Монте-Карло» пять опер! В 1892 году князь Монако Альберт I по рекомендации русского царя Александра III назначил Гюнсбурга на пост директора театра «Монте-Карло». Буквально за несколько лет руководства новый импресарио вывел не слишком известный театр на уровень самых престижных сцен мира. Гюнсбург тратил на постановки огромные средства. В его театре всегда были самые роскошные декорации, выполненные лучшими художниками. Даже профессионалов его постановки поражали неожиданными сценическими эффектами. Гюнсбург говорил, что за две недели он может поставить любую оперу. И такое действительно случалось не раз. Приглашенные им певцы получали сказочные гонорары. Места в театр стоили запредельно дорого, но каждый раз зал был переполнен. Круг общения импресарио был невероятно разнообразным: от знаменитых авантюристов до президентов и монархов. В Монте-Карло стекалась самая разнообразная публика. Илка Попова так описывает царившую в городе атмосферу: «Тогда и ныне Монте-Карло осталось в моей памяти городом помпезных и знаменитых обитателей и гостей, включая семьи миллионеров, многочисленных графов, лордов и баронов, большинство из которых оказывались, однако, обладателями фальшивых титулов и драгоценностей, городом обольстительных метресс, роскошных отелей с молчаливой и исполнительной прислугой, баров, экзотических танцовщиц, аппетитных меню и дорогих туалетов, подлинным современным Вавилоном, торжищем талантов, славы и денег — настоящих и поддельных, таинственным магнитом, который безо всяких усилий за один вечер очищал содержимое толстых бумажников, владельцы коих часто не успевали даже сообразить, когда и как это произошло. Люди, еще недавно ощущавшие себя богачами и желавшие пополнить запасы валюты в своих карманах за счет казино, нередко оказывались на скале смерти, откуда бросались с отчаяния посетители бесчисленных злачных мест этого странного города.