Увидев этого более чем подозрительного субъекта, немедленно вызвавшего у него отвращение, Поль понял, что отец опустился еще ниже, чем он предполагал. Стремясь избежать готовящейся сцены, Дени пригласил нового гостя присесть, выпить рюмочку и сыграть партию. Но Поль твердо ответил, что, отцу известно, он пришел не за этим.

— Я здесь для того, — сказал юноша с достоинством, — чтобы заставить уважать моего отца и прогнать тех, кто его бесчестит и чьей ноги здесь и быть не должно.

Виктор смеялся сквозь свои маленькие усики. Вид у него был надутый и агрессивный. Он встал, словно только ждал сигнала, чтобы начать драку.

Заговорила Мели:

— В таком случае, дорогой Поль, ты хорошо сделаешь, если сам уйдешь отсюда. Я здесь у себя дома, вот квитанция о найме квартиры…

Виктор согласно кивал головой и готовился нанести первый удар. Дени было стыдно. Он старался всех примирить. Полю стало противно, и он ответил:

— Раз дело обстоит так, я забираю отца и ухожу. Но прежде скажу, что вы негодяйка и обязательно ответите за свои бесчинства.

Мели хотела что-то сказать, но Виктор, закатав с угрожающим видом рукава рубашки, закричал хриплым голосом уличного хулигана с интонациями дурного актера — первого любовника:

— Как?! При мне оскорбляют женщину?! Это вам даром не пройдет!

Молодые люди, рабочий и сутенер, посмотрели друг другу в глаза. С одной стороны, человек, на которого работали женщины и силы которого разбазаривались в ночных драках по грязным притонам. С другой — юноша-молотобоец, нарастивший мускулы в тяжелом труде у горна.

Виктор замахнулся. В тот же момент Поль нанес ему быстрый и резкий удар кулаком в область желудка. Противник издал хлюпающий звук и, задыхаясь, с руганью рухнул на стол. Тот сдвинулся и опрокинулся, звеня бьющейся посудой.

Не дав хулигану опомниться, Поль открыл дверь, схватил отца под мышки и выпихнул на площадку. В двери торчал ключ. Поль запер ее снаружи на два оборота и, обхватив Дени, быстро спустился с ним по лестнице, в то время как соседи, привлеченные шумом, уже начали выглядывать из своих квартир.

— Раз ты у себя дома — чужой, уйдем, — говорил он отцу, который, совершенно оглушенный происшедшим, покорно давал себя тащить.

В тот момент, когда они выходили из парадного, мимо проезжал фиакр. Поль посадил Дени и влез сам. Экипаж рванул с места, а в окнах квартиры, где маленький Поль был спасен от смерти, кричали, кривлялись и ругались, размахивая руками, дурная женщина и ее любовник.

Юноша не мог устроить отца ни у Даге, ни у Годри, пришлось снять меблированную комнату. Денег у Поля совсем не осталось, поэтому, чтобы обеспечить отца необходимым, ему понадобилось взять вперед месячное жалованье. Поль умолял художника бросить пить, начать работать, оставить женщину, которая довела его до последней черты.

— Посмотри на себя, — говорил юноша. — Я тебя всегда знал свежим, ловким, веселым… А теперь взгляни в зеркало — волосы поседели, щеки запали, губы отвисли, глаза стали пустыми… Кто сделал тебя таким? Вино и эта ужасная женщина.

Растроганный детскими воспоминаниями, юноша упал на колени перед приемным отцом и заговорил тихо и нежно, как ребенок:

— Мой добрый папочка, я у твоих ног, прошу… Ты дважды спас меня от смерти, дай спасти тебя от бесчестья. Сегодня ты тонешь… Тебе нужна моя помощь, обопрись на плечо своего сына!

Дени заплакал и принялся бить себя в грудь:

— Я подлец, совершенно не стою твоих усилий, таким, как я, нет места на земле…

В течение нескольких недель художник вел себя примерно: не пил, взялся за работу. Поль навещал отца, добивался для него приглашений к Даге или Годри, водил на воскресные прогулки. Юноша уже начал верить в выздоровление несчастного, как вдруг хозяин комнаты известил его, что вот уже тридцать шесть часов как жилец ушел из дома.

— Бедный отец! — воскликнул сын. — Теперь он погиб!

Поль отправился на улицу Ванв и еще издали увидел в окне Дени, дружески беседовавшего с Виктором.

Юноша не стал подниматься и вернулся к себе. Он понял, что не сможет спасти отца, и испытал такую тоску, словно ему уже сообщили о его смерти.

В течение последующих трех недель Поль не видел Дени.

Однажды в воскресное утро он работал в комнате кассира. Как мы помним, эта комната примыкала к рабочему кабинету патрона.

В тот день вынужденный отлучиться кассир оставил Полю документы для работы над расходами. Юноше понадобилась одна из расчетных книг, и, доставая ее, он вынул из ящика множество чековых бланков. Эти чеки, впрочем, не имели никакой ценности, потому что на них не было подписи господина Отмона. Вдруг дверь распахнулась, и перед пораженным Полем предстала Мели.

— Вы?! — Поль резко поднялся. — Что за беспардонность! Это переходит все границы…

Однако Мели прервала его с отчаянным видом:

— Прошу вас… будьте так добры… Я совсем потеряла голову… В цехе никого нет… Увидела вас в окне и бросилась сюда…

Женщина разрыдалась. Она спрятала лицо в ладонях и упала на стул.

— В конце концов, что происходит? — Поль испугался, предположив несчастье с Дени.

— Ах, если бы вы знали! Отец болен… Вот уже три дня ему очень худо… заговаривается… Бедная его голова! Когда разум возвращается, он зовет вас… хочет видеть… просит привести его дорогого мальчика… Разве я не должна была попытаться? Слушайте, Поль, — продолжала мачеха, — забудем прошлое. Конечно, я не всегда была права, простите, не сердитесь. Ведь речь идет о вашем отце. Я делаю, что могу… Не хочу отправлять его в больницу, нет, ни за что! Приходите! Ваше присутствие подействует благотворно… Придете?

Поль очень любил художника и пообещал прийти. Но Мели настаивала, чтобы он шел с ней немедленно. Полю пришлось согласиться, он стал засовывать в ящик расчетные книги и чековые бланки. Не заметив в спешке, что оставил одну чековую книжку на столе, юноша повернулся спиной и стал запирать сейф.

Волнение Мели было в большой степени наигранным. Она заметила бланки, и глаза ее сверкнули. В них промелькнуло все — ненависть, желание отомстить и радость, что есть, чем поживиться. Певица схватила книжечку и спрятала ее в карман, прежде чем Поль повернулся.

Полю очень не хотелось идти с мачехой, кроме того, у него были еще дела. Поэтому он отпустил Мели, пообещав появиться в течение часа.

Вскоре юноша входил в квартиру художника. Он боялся столкнуться там с Виктором, но у Мели хватило ума отправить любовника восвояси. Дени действительно был болен. Видимо, это была одна из обычных болезней алкоголиков: дрожь, спазмы в желудке, рвота желчью и боль в правом боку.

Художник скрыл от сына, что провел ночь мертвецки пьяным на скамейке в парке, а всю неделю безбожно опивался абсентом[48].

Дени был ухожен, а квартира прибрана. Поль удивился.

— Знаешь, — через силу заговорил больной, — Мели добрая, ухаживает за мной… Нужно ее простить… Бедняжка сама раскаивается в своих поступках и делает все, чтобы мы их забыли. Только положение у нас не из легких… Мели без ангажемента, я без работы… Всем задолжали и потеряли кредит. Если бы ты мог еще немного помочь… Как только поправлюсь, пойду работать и верну.

Поль, не колеблясь, выложил все, что было в карманах, и пообещал прислать еще. Однако он не скрыл от отца, что стеснен в средствах, что уже одолжил у Годри, у Даге и что взял жалованье на месяц вперед.

Вернувшись в цех, Поль занял у одного из рабочих двадцать франков и отослал на улицу Ванв. Два последующих дня сын навещал больного. И каково же было его удивление, когда на третий день тот явился сам! Пьяницы быстро поправляются, а полученные двадцать франков пошли не только на лекарства.

Поль и на этот раз сидел в комнате кассира, которого временно замещал. Пробило семь вечера, рабочие расходились, и юноша собирался подняться к себе, когда пришел Дени.