В семь часов вечера раздался гудок, возвещавший конец рабочего дня. Вскоре в цеху остались только Годри, Поль и несколько механиков, останавливавших агрегаты. Годри и Поль задержались, и Дени с Марьеттой спустились за ними в цех. Молодая девушка уже привыкла к металлическим монстрам и подходила к ним не только без опаски, но даже несколько небрежно. Вдруг она испустила душераздирающий крик, потеряла равновесие и упала навзничь — край ее юбки попал в шестерню. Бедная девушка почувствовала, как ее подхватила и засасывает какая-то необоримая сила. Прежде чем присутствовавшие сделали хотя бы одно движение, Марьетту, как перышко, подняло на воздух и стало затаскивать под работающий маховик.

Как молния, Поль рванулся к кричавшей девушке и обхватил ее туловище руками. Прошло несколько напряженных секунд. Разорвется ли край платья? Спасет ли Поль Марьетту или оба погибнут, перемолотые безжалостной машиной? Стиснув зубы, тяжело дыша, молодой человек изо всех сил удерживал девушку. «Или спасу, или погибнем вместе», — думал он. Наконец ткань подалась, лопнула, и Марьетта оказалась вне опасности. Но шок[40] был слишком силен. Девушка смогла лишь пробормотать «спасибо» и потеряла сознание.

Годри, Дени и механики в страхе подбежали, но Поль, сильный и мужественный, уже нес на руках бедную жертву вон из цеха. В несколько прыжков преодолев лестницу, юноша ворвался в жилище Годри, положил бесценную ношу на кровать и упал рядом на колени.

— Марьетта, моя маленькая Марьетта, скажи что-нибудь… — Голос Поля прерывался от рыданий. Он думал, что подруга ранена. — Тебе больно? Что с тобой?

Он тер ей виски уксусом, похлопывал по рукам и уже стал терять голову от отчаяния, но пострадавшая открыла глаза и испуганно обвела взглядом собравшихся у постели. Узнав Поля, девушка сжала его руку и разразилась рыданиями.

Обняв подругу, юноша целовал ее в лоб и повторял:

— Тебе лучше? Скажи, ты не ранена? Нет? Ничего, все пройдет…

Марьетта, к счастью, не получила ни ушиба, ни царапины, только очень испугалась. Через несколько минут шок прошел. Глубокий вздох облегчения вырвался у стоявших вокруг мужчин.

— Ладно, ребятки, не смущайтесь, вы же любите друг друга! — радостно закричал Дени. — Не отказывайтесь, это сразу видно! Поцелуй-ка ее еще разочек, мой мальчик, ты заслужил.

— Да уж, у тебя это получилось от сердца, — добавил Годри.

— Знаешь, Марьетта, — продолжал Дени, — без Поля тебе бы крышка!

— Никогда не забуду, что обязана ему жизнью, — прошептала девушка.

Сели за стол, но из-за пережитого волнения ни спаситель, ни спасенная не могли есть. Они робко поглядывали друг на друга и смущались, словно совершили что-то ужасное.

В конце обеда Годри послал за шампанским и пирожными, чтобы отпраздновать благополучный исход события. Чокнулись, и Дени, уже порядком захмелевший, воскликнул:

— За вас, дети! Теперь, когда ваше чувство стало так серьезно, даю согласие на свадьбу. А что думаете вы, кузен Годри?

— Черт возьми, пусть женятся, когда подойдет возраст. Из них выйдет недурная парочка!

Истинно так! Молодые люди, не сознаваясь себе, а может быть, не понимая этого, от всей души любили друг друга. Они заблуждались, принимая за дружбу более глубокое чувство, пришедшее на смену детской привязанности. Понадобилось трагическое происшествие, чтобы им самим и миру явилась их чистая и нежная любовь.

На следующий день мастерские были в курсе разыгравшихся накануне событий. Все поздравляли Поля, и слух о его героизме дошел до патрона. Господин Отмон захотел увидеть юного спасителя.

Даге и Годри привели Поля, наперебой расхваливая его мужество, ум, трудолюбие, и показали несколько поделок, сработанных учеником в свободное время. Последние удивили и заинтересовали великого конструктора — ведь их автором был подросток, почти ребенок.

Господину Отмону в это время было сорок пять лет. Своим добрым отношением к рабочим он снискал к себе их уважение и любовь. Обращали на себя внимание глаза фабриканта, маленькие, но удивительно живые и проницательные.

— Очень, очень хорошо! — ласково сказал он, посмотрев работу Поля. — Малыш не глуп. Надо его продвигать… Я сам займусь им.

Патрон тотчас же распорядился поставить ученика на более сложную работу, увеличил жалованье и, прощаясь, сердечно пожал руку.

Поль почувствовал сильное волнение, коснувшись руки человека, начавшего, как и он, рабочим, и ставшего творцом.

Юноша воспарил в мечтах. Сколько радости за столь малое время! Спас Марьетту от ужасной смерти, стал ее нареченным, а теперь еще патрон, человек богатый, известный и влиятельный, обещал лично им заняться… Будущее обеспечено, впереди любимая работа и счастье! Поль побежал поделиться новостями с Марьеттой и мадам Годри.

Увы! Недаром говорят: человек предполагает, а Бог располагает. Радужным планам не суждено было сбыться. Их место занял самый страшный кошмар, какой только может обрушиться на человека.

Время бежит быстро. Промелькнули три года. Поль сделал большие успехи и стал одним из лучших рабочих на заводе. Патрон ему доверял, товарищи любили. Но если с этой стороны дела у юноши шли наилучшим образом и мечты сбывались, то с другой ситуация складывалась хуже некуда. Речь, конечно, о приемном отце Поля, Дени.

Художник не расстался с Мели. Напротив, после ухода Поля та переехала на улицу Ванв и совсем прибрала сожителя к рукам.

Все еще очень красивая, она умело манипулировала[41] слабохарактерным любовником и, действуя где лаской, где угрозой, она вила из него веревки. И, что хуже всего, поощряла пьянство художника.

Поль каждое воскресенье приходил повидаться с отцом. Первое время Дени был счастлив видеть сына, уходил с ним на прогулку, старался побыть вдвоем без Мели, как в те времена, когда его любовь к мальчику ничто не омрачало. Но мало-помалу Мели, которая была ревнива и ненавидела Поля, стала везде их сопровождать. Она утверждала, что не может оставить Дени без присмотра. С этих пор отцу и сыну практически не удавалось побыть наедине. Уверенная в своем влиянии на опустившегося художника, мегера давала Полю понять, что он их стесняет, злилась и придумывала различные предлоги, чтобы выставить гостя за дверь. Поль держался, он не хотел уходить из жизни художника, опасаясь за его судьбу. Как и в свои детские годы, юноша относился к отцу с уважением и преданной любовью, советовал расстаться со злой женщиной, убеждал в опасности этой несчастной связи. Дени разрывался между двумя привязанностями. Впрочем, в глубине души он презирал Мели и обещал вскоре от нее отделаться.

Но едва Поль выходил за порог, сожительница снова завладевала бесхарактерным мужчиной, который, словно ослепленный, становился воском в ее руках.

Со временем Мели стала устраивать сцены, и Полю, при всем его благоразумии, с трудом удавалось их гасить.

В конце концов, видя невозможность поговорить наедине, юноша решился и стал высказывать свои упреки отцу в присутствии сожительницы. Он особенно бранил художника за пьянство. Мели же не только поддерживала, но и поощряла два основные порока Дени — лень и любовь к выпивке. После ухода Поля она всегда злобно говорила:

— Ишь, так и лезет в душу, мертвяк проклятый! Что ж, мы теперь будем жить по его указке? Неужели ты во всем должен спрашивать у него разрешения?

Всю неделю хитрая женщина выказывала Дени свою любовь, называла ласковыми именами, но, как только приходил Поль, выпускала когти. Она провоцировала ужасные сцены, причем обвиняла в них юношу, а тот тщетно старался избежать скандалов. Дело дошло до того, что Дени, желая покоя, попросил сына пока не приходить на улицу Ванв и предложил видеться у Годри.

— А потом, — храбро заявлял художник (он всегда становился храбрецом в отсутствие любовницы), — я с ней расстанусь, это решено. При первом же удобном случае выставлю за дверь. Как тогда, помнишь? И это случится скоро, вот увидишь! Ну скажи, помнишь, какую я ей устроил трепку, когда она тебя избила? А как швырнул в лицо мерзавке ее тряпки?! Ну и жалкий у нее был вид! Помнишь ее жалкий вид?