Куинн положил руку на спинку дивана и наклонил голову к Ари.

— Правда состоит в том, что Сэм хочет жить в твоей семье, а что собой представляют твои родители, она уже успела понять. Елена и Николас обожают ее, и Сэм любит их — что может быть лучше? Мне кажется, для Сэм это лучший вариант.

«А я снова останусь за бортом, как элемент, не вписывающийся в систему», — грустна подумала про себя Ари.

— А теперь расскажи мне про парня, которого все время вспоминают в твоей семье.

Она рассмеялась. Куинн специально сменил тему, чтобы больше не причинять ей боли. В свое время Джеффри доставил Ариане немало неприятностей, но сейчас ей хотелось поговорить с Куинном о своем прошлом, разделить с ним часть своей жизни.

— Как говорит моя семья, он был надутым ослом. Но это лишь небольшая часть того, что он собой являл.

— Он был консервативным и нормальным? — догадался Куинн.

— Да. И в то время мне нужно было именно это. — Она отвела глаза. — Джеффри был для меня неким островком нормальности, и мне казалось, что если он познакомится с моей семьей, то сможет принять их странности или по крайней мере не станет обращать на них внимание.

Куинн положил руку на плечо Ари и слегка сжал его.

— Что случилось потом?

— Мой отец стал задавать ему свои специфические вопросы. Он считал своим долгом задавать их каждому, кто попадал в наш дом.

— И о чем же он спросил беднягу Джеффри? — Куинн старался сохранить серьезное выражение лица, хотя про себя весело смеялся.

— Отец спросил его, достаточно ли у него достоинства, чтобы удовлетворить девочку, — тряхнула головой Ариана. — Джеффри покраснел как рак и тут же попытался сменить тему разговора. Тогда отец сказал, что он воспринимает это как «нет».

Не выдержав, Куинн рассмеялся:

— Понятное дело, Джеффри это не проглотил. Ариана вздохнула:

— Джеффри выдвинул мне ультиматум. Он сказал, что я должна выбирать: либо он, либо моя семья. Он сказал, что не хочет иметь дела с этими чокнутыми.

Куинн напрягся.

— Говоря другими словами, если бы мы поженились и завели детей, то мои родители были бы лишены возможности видеть своих внуков и участвовать в их жизни. После этого Джеффри сразу же отправился к своим родителям. Они, как я понимаю, тоже смотрели бы на мою семью как на досадную помеху. — Ари пожала плечами, пытаясь показать Куинну, что дела прошедших дней не имеют теперь для нее такого уж большого значения. Впрочем, так оно и было, и сейчас Ариана воспринимала эту давнишнюю историю лишь как один незначительный эпизод своей жизни.

Куинн сердито нахмурился.

— Джеффри просто осел, — пробормотал он. На губах Ари появилась улыбка.

— Да, Джеффри считал, что мне крупно повезло, что после знакомства с моими родственниками он по-прежнему хотел встречаться со мной.

Куинн закатил глаза.

— Вероятно, это ты попрощалась с ним? — Было очевидно, что Ари сама не захотела иметь дело с Джеффри, потому что он отверг ее семью.

«А как ты поступишь со мной?» — прозвучал вопрос в голове Куинна. Всю жизнь его одолевали сомнения, и он мучился от неуверенности в себе, но старался никому не показывать этого и все прикрывал маской сверхуверенности и мужественности. Теперь он уже не был несчастным ребенком, оставленным в сиротском приюте, и должен был вести себя по-другому.

— Да, ты прав, — сказала Ари, и ее глаза стали задумчивыми — на нее нахлынули воспоминания. — После разрыва с Джеффри я собрала чемодан и уехала в Вермонт. Там я сразу начала работать, окончила колледж, а потом стала психологом, и меня пригласили преподавать в местном колледже.

— И с тех пор ты ни разу не приезжала к родителям, — закончил за нее Куинн. Он знал это от Зоуи. — Но почему?

Она тяжело вздохнула.

— Ты все время задаешь очень трудные вопросы. Вероятно, это потому, что ты полицейский.

Одна его бровь приподнялась, он ждал. Ариана поднялась с дивана, прошла по комнате, подошла к раздвижным стеклянным дверям.

— Ты хочешь, чтобы я призналась, что убежала из дому? Да? Ты это хочешь услышать?

— Я хочу услышать правду, — ответил Куинн. — Иногда побег — не самый плохой выход из ситуации, но рано или поздно придется задуматься над тем, от чего ты сбежал, что именно ты оставил.

— Дома у меня не было союзников. По крайней мере именно так я считала. Даже сестра не разделяла моих чувств. Зоуи была такой же, как мои родители. Она без раздумий могла пуститься в любую авантюру, мне же казалось, что Зоуи растрачивается на пустое. Меня она считала сухарем и педантом, которому не мешало бы избавиться от своего панциря. Я же думала, что ей нужно поскорее вырасти и сделать что-то полезное в своей жизни.

Ариана глубоко вздохнула, и Куинн снова ощутил в ее вздохе скрытую боль. Он был готов поклясться, что Ари никогда и ни с кем не обсуждала эти вещи. Ее лицо иногда выдавало погребенные где-то в глубине души эмоции. И лишь исчезновение Зоуи подтолкнуло Ари к несвойственной ей откровенности.

— Значит, вы с Зоуи поругались? — спросил он.

— О да. И после этого я сразу уехала. Я просто не могла поступить по-другому.

Куинна переполняла благодарность, он был рад тому, что Ари открылась. Ответила откровенностью на его откровенность.

— Знаешь, меня уже тошнит от разговоров обо мне, — сказала Ариана.

Он ухмыльнулся.

— Тогда иди сюда. — Куинн протянул ей руку. — Нам есть чем заняться, кроме разговоров.

Ари прошла через комнату, в ее походке ощущалась грация кошки и решительность тигрицы. На мгновение Ари остановилась, посмотрела сквозь стеклянные двери куда-то вдаль. За песчаной полосой темнел океан, покрытый мириадами серебристых и золотых черточек. От предчувствия счастья у Куинна сжалось сердце. Как же хорошо, что несколько лет назад он смог купить этот дом на аукционе. Но через мгновение Куинном овладела тоска — он мучительно скучал по своему одинокому прибежищу. Ему не хватало этого спокойствия, умиротворения, расслабленности.

— Вот, значит, какой у тебя дом, — сказала Ари, без труда догадавшись о бродивших в голове Куинна мыслях. — Я сразу поняла, что номер в гостинице не отражает тебя настоящего.

— Меня настоящего? — переспросил Куинн. — И кто же я такой? — Ему хотелось знать, как Ариана воспринимает его, каким человеком он ей кажется. Особенно теперь, когда она узнала, что он полицейский.

Она подошла к нему, села рядом, поджав под себя ногу. Неожиданно на ее губах появилась озорная улыбка.

— Ты просто сгусток противоречий, Куинн.

— Мужчинам нравится быть загадочными. Впрочем, как и женщинам, — пошутил он.

— Я часто спрашиваю себя, какой же ты настоящий. Тот, который спас меня от пули на берегу? Или тот, которого называют правой рукой Деймона? Или может быть, ты — ангел-хранитель Сэм? — Она протянула руку и погладила Куинна по щеке, взяла его за подбородок. — Та безликая комната в гостинице не давала никакого представления о тебе. И это понятно, она не принадлежит тебе, ты в ней временный жилец.

Куинн внимательно вглядывался в лицо сидевшей перед ним Арианы. Она очень хорошо понимала его, и ему тоже хотелось проникнуть в ее мысли.

— В казино нет ничего постоянного, ничего настоящего. Это всего лишь работа. — Сейчас Куинну не хотелось разрушать возникшую между ними хрупкую связь, но долг полицейского призывал его остановиться и не заходить в разговорах слишком далеко. — Мы поговорим с тобой о том, как все должно быть, когда вернемся назад.

— Что ты хочешь этим сказать? — с любопытством спросила она.

— Нельзя, чтобы Деймон начал меня подозревать. Поэтому ты должна играть свою роль. Продолжай расспрашивать людей о своей сестре, задавай правильные вопросы, но только постарайся не попасть в беду.

— Я? В беду? — Она удивленно посмотрела на него.

Он вздохнул и засмеялся.

— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Но я все же поясню свою мысль. Ты не должна взламывать замки и приближаться к кабинету Деймона. — Голос Куинна звучал твердо и решительно.