Тарнболл поймал Джилла за локоть.

– Спенсер, сколько времени, по-твоему, понадобится ученым, чтобы расчистить район? Я имею в виду…

– Сколько времени у нас осталось? Откуда я знаю? Может быть, день, а, быть может, несколько часов. Кто знает, когда они решили ударить?

– А может, осталось всего… несколько минут? – прошептала Анжела.

Джилл на этого ничего не ответил.

На самом деле им оставалось всего полчаса.

Маленький термоядерный заряд – «тактическое» сравнительно чистое оружие – должен был разрушить Замок и большую часть скудного пастбища Бена Лаверса, а потом превратить каменную основу под ними в настоящий ад. Но шрам не остался бы надолго. Через неделю окрестные жители уже смогли бы вернуться в свои дома внутри двадцатипятимильной зоны оцепления.

Решение уничтожить Замок доследовало сразу же после исчезновения Андерсона, Джилла и остальных… Но особенно Андерсона. Как могло случиться, что министр обороны оказался в руках инопланетных агрессоров? Андерсон ведь был хорошо осведомлен не только о Британских вооруженных силах, но и о НАТО, а также о военных силах всех крупных стран планеты. Когда общественность узнала о его похищении, поднялся международный скандал, представители многих стран требовали принять немедленные меры. Военные силы закрыли район, в кратчайшие сроки была возведена башня и вывезено население.

Объединенный штаб НАТО расположился в одном из отелей Питлочри… Теперь военные отсчитывали последние минуты перед взрывом, наблюдая за происходящим через телекамеры.

– Что… Кто-нибудь может мне сказать, что это такое? – спросил кто-то из офицеров.

Тем временем оператор, сидящий за новенькой крошечной системой наведения, начал отсчет равнодушным голосом:

– Сорок восемь… сорок пять… сорок два…

Взгляды всех присутствующих замерли на экранах. Рты высшего офицерского состава открылись от удивления.

– Тарнболл! – выкрикнул кто-то из присутствующих. – Джек Тарнболл! Это один из похищенных. Он находился непосредственно в подчинении Андерсона.

– Тридцать шесть… тридцать четыре… тридцать два…

– Вы уверены? – попробовал уточнить генерал, командовавший операцией.

Кто-то рванул выдвижной ящик и высыпал его содержимое. Журналы и газеты дождем посыпались на пол. Потом под нос генералу сунули копию «Обсервера». Там были фотографии всех жертв Замка.

– Двадцать шесть… двадцать пять… двадцать четыре… двадцать три…

На экране Тарнболл безумно размахивал руками, что-то кричал, но голоса не было слышно, так как камеры не транслировали звук со склонов холма. К тому времени все электрические цепи механизмов, оставленных вокруг Замка уже были отключены, кроме кабелей, питающих телекамеры и саму башню. Тарнболл знал об этом, так как это была стандартная процедура перед взрывом, и поэтому танцевал, как безумный, на склоне Бена Лаверса. Он выглядел оборванцем: с всклокоченными волосами, грязный – бродяга в вонючих лохмотьях. Но это, несомненно, был Джек Тарнболл.

– Девятнадцать… восемнадцать… семнадцать…

Тарнболл залез на одну из мачт и прижался лицом к телекамере. Губы его двигались, складываясь в слова:

«Отключите… траханую… бомбу!..»

– Боже! – только и смог произнести генерал.

Тогда кто-то из офицеров взял на себя инициативу и прервал обратный отсчет на цифре двенадцать.

Тарнболл тем временем слез с вышки, но продолжал танцевать и беситься до тех пор, пока с треском не ожил один из громкоговорителей:

– Хороню, мистер Тарнболл. Мы видим вас. Операция была прервана. Оставайтесь там, где находитесь. Сейчас кто-нибудь приедет и заберет вас.

– Ты пойдешь с ним, – сказал Джилл Анжеле. Они наблюдали, как возвращались машины. Тарнболл спустился к дороге, чтобы встретить их. Но он обещал не покидать окрестности Замка, пока не получит сообщения от Джилла. Если же оно не придет… По крайней мере, он сможет рассказать остальным о Замке. И, возможно, сумеет помочь военным в их приготовлениях…

– Почему? – спросила девушка. И немедленно, кивнув, сама же и ответила на свой вопрос. – Потому что я буду в безопасности, когда покину Замок. Нет, я думаю, мне лучше будет удостовериться, что и ты тоже в безопасности. Я уйду отсюда вместе с тобой.

– Я остался, потому что не мог уйти отсюда вместе с Джеком, – монотонно начал объяснять Джилл. – Я не могу пока уйти отсюда. Все дело в моем даре… Не знаю, возможно ли то, что я задумал… Но я попытаюсь. Ты видишь это место, этот звездолет, синтезатор, Дом Дверей… он похож на экзаменационную комнату в университете, где у студентов принимают последний экзамен. Я имею в виду самый последний! Фоны устраивают его для того, чтобы определить, какой расе погибнуть, а какой остаться жить. Так или иначе, но судьба всех планет решается прямо здесь. Если раса, населяющая какую-то планету, окажется достойной, если она разумна, умна, борется за выживание, тогда все в порядке. Как я понимаю, мы прошли все тесты, но… Фонам нужны новые планеты, пригодные для обитания. Они распространяются по вселенной. Если они обнаруживают подходящий мир, то могут изменить его сообразно своим вкусам и, таким образом, захватить его, если обитатели не окажутся на достаточной высоте. Поэтому, когда мы прошли испытания, хозяин этого корабля изменил старые правила и ввел собственные. А теперь он собирался отправиться домой и доложить, что мы, люди, недостойны… И…

– Ты собираешься отправиться вместе с ним, чтобы объяснить истинное положение дел, – вздохнула Анжела.

– Если смогу, – кивнул Джилл.

– Я отправлюсь с тобой. Джилл покачал головой.

– Мы не знаем, что случится дальше. В любом случае, ты не должна тратить на меня свое время. Спенсер Джилл не тот случай. Моему телу,., нет, тому телу, – он кивнул в сторону, где они оставили спящих, – осталось, может быть, пару лет жизни. Вот и все. Конец.

– А как же насчет тела, которое ты используешь сейчас?

– Это тело? – Джилл внимательно осмотрел себя. – Я думал об этом, и… оно не мое. – Он покачал головой. – И ты сейчас не в своем теле. Позже, когда я обнаружу, как вернуться обратно в наши тела… Я хочу сказать, что я снова хотел бы стать самим собой.

– Понимаю, что ты имеешь в виду, – вздохнула девушка. – В самом деле, мы не знаем, как долго мы… на какой срок использования рассчитаны эти тела? Но в любом случае я хотела бы отправиться с тобой.

Джек пожал плечами и вздохнул.

– Мы сможем обсудить это позже. Сейчас никто никуда не отправиться, пока я до конца не исследую возможности синтезатора и не научусь управлять им. Сейчас я усну и во сне стану программировать синтезатор. Когда проснусь, то уже буду знать все, что необходимо… По крайней мере, я на это надеюсь. Думаю, что это возможно, потому что синтезатор может формировать энергетические лучи, пересылать сообщения, идеи. – Он снова пожал плечами. – И быть может, когда я проснусь, то буду знать, что еще может делать синтезатор. Так… почему бы тебе тоже немного не вздремнуть?

Она улыбнулась безо всякой застенчивости, соблазнительно, хотя, может, немного нервно, и ответила:

– Я думала, ты никогда об этом не попросишь! – И до того, как он успел что-то сказать, добавила: – Но, Спенсер, может быть, мы ляжем спать в моем мире? Только на одну ночь? Это… рай, если там не будет клонов Рода. Я хотела бы поплавать с тобой в теплом море, встретить с тобой закат, а потом уснуть рядом с тобой. Это возможно?

И, бросив косой взгляд на его лицо, она уже знала, что такое возможно…

Они проснулись на заре в чаше из листьев – на вершине самой огромной пальмы, какую только сумели разыскать. Спустившись на песок, холодный там, где ночью море покрывало берег сверкающей рябью, Джилл почувствовал себя совершенно иным человеком. Таких ощущений он не испытывал с раннего детства и всегда считал, что они остались в прошлом. Анжела была его, пусть на короткое время, и чтобы ни принесло будущее, он знал: все, что случилось, – правильно.