Сит из фонов сделал несколько ошибок, совершил ряд оплошностей. Он потерял хирургический инструмент в ту ночь, когда пытался убить Спенсера Джилла. Другая ошибка заключалась в том, что он вовремя не побеспокоился по поводу этой пропажи. Сит повел себя столь равнодушно, потому что считал: ни один человек не сможет разобраться, как работает эта штука. Может, кто и догадается о ее назначении, но использовать не сможет. Однако он забыл про Джилла с его способностями. Или, быть может, в дальних уголках подсознания Сит верил в Джилла, но отогнал мысль о нем, потому что шансы на то, что Джилл сумеет разобраться с инопланетным инструментом, были астрономически малы. Как можно использовать палочку серебристого металла, к тому же с вмятиной? Даже если люди ее обнаружат, то все равно отложат находку в сторону, спрячут в какой-нибудь куче хлама, потеряют. Человеческая раса вообще неразумно использует металлы и злоупотребляет жидкостями!

Другой просчет Сита заключался в небрежности во время наблюдения за прогрессом тестируемой группы. Если бы он просматривал записи синтезатора, тогда, наверное, заметил бы, как Джилл изучал инструмент, и сумел бы все исправить. Сит знал бы, что Джилл заполучил инструмент и разобрался, как им пользоваться. Также Сит пропустил сообщение, что машина для очистки потеряла свое жало. Просмотрев записи много позже, Сит и в самом деле обнаружил эти факты. Незнание же поставило Сита в крайне невыгодное положение.

Но об одной своей ошибке он знал. И с прискорбием с ней согласился. Сит совершенно умышленно тянул время. Костюм-Баннермен был не замаскирован, он выглядел точно таким же, каким видели его Джилл и Тарнболл в ту ночь в Киллине. Сит был убежден, что восстановленной руки достаточно, чтобы его не связали с ночным нападением. Кроме того, Сит мнил себя выше остальных и насмехался над сородичами. Он словно бросал людям вызов: узнайте меня. И верил, что Тарнболл мог принять этот вызов. Но Сит должен был убедить Тарнболла, что тот ошибается. И сделать это как можно скорее, заново вступив в игру. Путь, который решил выбрать Сит, казался ему совсем не трудным. Он приготовился и нанес минимальный вред конструкции Баннермена.

Но к величайшей досаде Сита, как только он собирался покинуть контрольную комнату, вернувшись в синтезированный мир кристалла, прибыл Милес Клайборн. Он был так сильно обожжен, что практически лишился кожи, кроме того, покрыт льдом после пребывания в открытом космосе. Короче, он был совершенно «мертв». Сит был не только раздражен, но и крайне удивлен… Ему было очень любопытно. Очевидно, синтезатор материализовал нечто необычное! Что же это за вселенная, где очутились Джилл и остальные? В том числе и Клайборн. Сит торопливо упаковал отвратительные останки Клайборна в паутину накопителя и наконец вошел в…

Дом Дверей имел девять граней, и в каждой из них располагались двери с номерами от 111 до 999. В то время как Джилл и его спутники двигались вокруг кристалла, они видели двери от 444 до 777, остальные были спрятаны от них за гранями. Более того, никто из людей не видел, как из двери 777 появился Баннермен. Все внимание людей было обращено на Джилла, который, издав предупредительный крик, схватил Анжелу и, оставляя синяки на нежной коже девушки, потащил ее к осыпи.

После этого с грохотом распахнулась гигантская дверь. Эхо от этого звука раскатилось по горам. А потом в сверхъестественной, звенящей тишине раздались вопли ужаса – крики о помощи, доносящиеся с другой стороны гигантского кристалла.

Дрожа всем телом, Джилл вскочил на ноги, помог подняться Анжеле и увлек ее за собой, обходя вокруг Дома Дверей. Он шел туда, где появился Баннермен. Тот, пошатываясь, вышел навстречу экстрасенсу. Одежды несчастного были порваны, ноги казались окровавленной массой, втиснутой в разорванные, разбитые ботинки. Он шел, широко расставив руки, словно пытался опереться о воздух или, как слепой, нащупать путь.

– Помогите! – позвал он хриплым, каркающим голосом. – Ради Бога, есть тут кто?

Парализованные от ужаса люди беспомощно смотрели, как Баннермен бредет по острым камням. Но вот он упал, натолкнувшись на грань кристалла. Когда же он со стонами вновь поднялся на ноги, люди двинулись ему навстречу. Кажется, до них стало доходить, в каком он состоянии. Его волосы были спалены до щетины, руки блестели – ободранные, окровавленные. Баннермен выглядел так, словно ему пришлось продираться через чащу горящих кустов. А его глаза… теперь цветом они напоминали кислое молоко и были совершенно пусты. В них отражались лишь бледно-желтая точка восходящей луны.

– Слепой! – задохнулся Андерсон, и Баннермен услышал его.

– Андерсон? – Его голос прозвучал по-детски заискивающе, чуть осмелевшим от надежды. – Это вы? Почему вы не говорите со мной? – Покачиваясь, Баннермен направился прямо к министру.

Анжела, оказавшаяся на его пути, отступила.

– Бедняга! – По голосу чувствовалось: еще чуть-чуть и она заплачет. – Да, это мы, Джон. Все здесь, кроме Хагги и Милеса Клайборна. Они… их нет с нами.

– Анжела? А… остальные с тобой? – доверчиво спросил он, словно не расслышав большей части сказанного.

– Мы здесь, Джон, – сказал Андерсон, в то время как Анжела взяла Баннермена за руку.

Он сжал руку, подтянул к себе, воскликнув:

– Это… чудо! Боже, раньше я никогда не верил в тебя, но теперь верю!

Джилл и Тарнболл обменялись взглядами. Агент, казалось, чувствовал себя не в своей тарелке. А Джилл до сих пор не был до конца уверен. Здесь, рядом с Домом Дверей, сейчас, когда кристалл активировался, пусть и пребывал в стабильном состоянии, присутствие инопланетной машины чувствовалось так сильно, что невозможно было провести разграничение между Баннерменом и другим искусственным источником активности. Шестое чувство экстрасенса завязло в излучениях кристалла.

– Присядьте, а то снова упадете. – Анжела помогла Баннермену сесть на плоский камень. – Давайте-ка мы поможем вам. Тут… – Она села на корточки рядом с ним, потому что он так и не выпустил ее руки.

– Что с вами случилось? – пришел в себя Вар-ре. – Последний раз мы видели вас в пещере на том склоне, когда собирались лечь спать.

– Что со мной случилось? – Теперь голос Баннермена немного окреп, стал больше похож на его прежний голос. Страх и истерика угасли, облегчение и изнеможение сменили их.

«Если он играет, то он – хороший актер, – подумал Джилл. – Неужели он и в самом деле зашел настолько далеко, что ослепил себя?»

– Я расскажу вам о том, что случилось, – продолжал Баннермен. – Мне показалось, что я услышал какой-то звук. Как бы там ни было, я проснулся. Оставив пещеру я направился к краю обрыва. Внизу в лесу двигались какие-то твари, оттуда доносились крики, там шла борьба. Потом я заметил что-то еще. Быть может, это было огромное насекомое. Оно слезло по склону, двигаясь в мою сторону. Оно вытягивало вперед хоботок, словно что-то вынюхивало. Я подумал, что, быть может, наш запах покинул пещеру, и теперь эта тварь выслеживает нас!

– Можете подробнее описать, какую тварь вы видели? – спросил Джилл.

Баннермен кивнул и начал рассказывать про охотничью машину.

– Я бросил в тварь камень, – продолжал он. – В это время тварь как раз обходила очередное препятствие. Мой удар оказался неточным, однако, достиг цели. Но… тварь, чуть скользнув вниз, попала в расселину. Закрепилась там. Она уставилась на меня своими фасеточными глазами. Их свет ударил мне в лицо, словно сноп прожектора, словно лучи лазеров! Вмиг я ослеп. Боль была так ужасна, что я… Должно быть, я на мгновение потерял сознание… Потом… Один Бог может сказать, где я побывал! – Его голос сломался.

Анжела попыталась помочь Баннермену устроиться поудобнее, а он тем временем продолжал:

– Я побывал в пустыне, солнце которой опалило мне кожу, в болоте, где твари, напоминающие камбал, кусали меня, в месте, где все, к чему бы я ни прикоснулся, напоминало разбитое стекло. Когда я оттуда выбрался, у меня появилась надежда. Потом… я оказался в месте, где горел огонь и было ужасно жарко. И только я приготовился лечь и умереть, как услышал голос. – Тут Баннермен повернулся к Анжеле, которая сидела рядом с ним на корточках. —