Она потянулась к его спине, но детектив увернулся. За последние пару секунд он успел восстановить приличествующее джентльмену самообладание, которое так бесило Доун.

Выражение его лица смягчилось, злость уступила место сдержанному сожалению. Лониган был похож на боксера, который продержался тринадцать раундов и в итоге все равно проиграл.

— Я хочу, чтобы все было иначе. — Он хмуро усмехнулся. — Даже не знаю, как тебе объяснить… Наверное, я последний из племени тех, кому нужно нечто большее, чем секс. Но я такой, какой есть. Уж лучше я подожду. Неделю, месяц, год — не важно.

— Чокнутый. Мы знаем друг друга уже сколько, пару дней? И?

— Я знаю тебя гораздо лучше, чем ты воображаешь.

Доун замерла.

— Как это?

Он упер руки в бока и сухо рассмеялся.

— А так. Я же видел твое досье, Доун. Собирал о тебе информацию, смотрел твои фильмы, встречался с твоими знакомыми. И вот так, мало-помалу… Мне понравилось то, что я узнал о тебе.

В темноте раздался панический вой очередной «Скорой». Пронзительный звук пробрал Доун до костей.

— Звучит, конечно, ужасно. — Мэтт смущенно покачал головой. — Черт, я совсем не хотел тебя напугать.

А разве она испугалась? Или он и правда — самый опасный человек из всех, с кем ей довелось иметь дело?

В кармане завибрировал телефон, и Доун с облегчением ухватилась за этот предлог. Не то чтобы тема разговора ей не нравилась, но… лучше они в другой раз это обсудят. Она отвернулась и ответила:

— Алло?

— Где ты? Все нормально? — спросила Брейзи.

— Я в двух шагах от входа.

Доун вышла из-за угла и обернулась, собираясь извиниться перед Мэттом.

Но он исчез. Р-раз — и нет его.

Она пробежалась взглядом по окрестностям и, не обнаружив никаких следов детектива, зашагала к дверям больницы, где ее ждала Брейзи.

Дрожащими руками она сунула телефон в карман. Куда он пошел? Теперь, после его признания, Доун казалось, что не стоит упускать его из виду. Правда, она не смогла бы объяснить, почему это так важно — потому ли, что он такой непредсказуемый, или же она просто на него запала. Боже, какая же она все-таки маньячка.

Брейзи кивнула в сторону парковки.

— Пошли.

— Куда?

Актриса уже шагала к машине.

— Робби вернулся домой.

Видеосюжет, появившийся ночью в сети, видели миллионы. Ради такой аудитории телевизионные боссы отдали бы что угодно.

Тэмсин Грин отдала свою жизнь.

В три пятнадцать по тихоокеанскому времени на экранах компьютеров возникло прелестное лицо прославленной поп-дивы. Свой дебютный альбом она записала, когда ей было всего пятнадцать. Ее голос привел в восторг и критиков, и фанатов. Вот так, в одночасье, в ночном небе вспыхнула новая звезда. Очень скоро у нее было все — предложения о съемках в кино, наполненные шампанским ванны, «Грэмми», музыкальные награды «Эм-ти-ви» и сотни фан-сайтов, посвященных ее величеству.

В свои двадцать шесть лет Тэмсин была само совершенство — гладкая смуглая кожа, миндалевидные глаза, казавшиеся почти черными, короткие волосы цвета ночи, которые подчеркивали соблазнительный затылок и изящную линию скул певицы.

Она сидела перед веб-камерой в своей роскошной спальне, словно сошедшей со страниц журнала «Вог», и по ее щекам текли слезы. На ней было вечернее платье из кремового атласа. Рядом с ней горела свеча, бросая блики на печальное лицо дивы. Из невидимых колонок лилась тихая музыка — последний альбом певицы, который вышел в свет три дня назад.

— Сначала я хочу сказать «спасибо» всем моим поклонникам, заглянувшим на этот сайт, чтобы узнать, как мои дела. Я глубоко и искренне люблю вас всех. — Она опустила глаза и покрутила в руках какой-то невидимый предмет. — И если вы действительно меня любите — мой вам совет, немедленно закройте эту страницу. Но если вы из тех, кто притормаживает, чтобы поглазеть на жертв автокатастроф, то усаживайтесь поудобнее. Потому что именно вы толкнули меня на то, что я собираюсь сделать.

Она подняла скальпель. В свете свечи хищно блеснула сталь, и такие же холодные нотки прорезались в голосе звезды.

— Папарацци, я обращаюсь к вам. Вы преследовали меня. Вы сделали из меня вещь. Да, я знала, на что иду, когда выбрала карьеру в шоу-бизнесе. Но я и представить себе не могла, что это разрушит мою жизнь. Именно вам, стервятники, посвящаю я то, за что вы возненавидите меня на веки вечные. Не будет больше эксклюзивных фотографий, не будет гонок по улицам города ради одного жалкого снимка. Мне больше не придется прятаться от вас за воротами собственного дома. Можете пялиться, сколько влезет, но продать вам будет нечего.

Она встала и взяла свечу. Прошла по комнате своей неповторимой изящной походкой — так ветер гонит песчаные волны — и подожгла кровать. По покрывалу побежали языки пламени, а она вернулась и села перед камерой.

— Будь проклято то, во что превратилась пресса. Надеюсь, когда вы, пиявки, увидите это, то поймете, что вы сделали со мной и с другими знаменитостями в погоне за крупицей славы. Надеюсь, что хоть частица вашей души умрет вместе со мной.

Пламя разрасталось.

Тэмсин подняла скальпель и улыбнулась дрожащими губами. Из темных глаз текли слезы.

Огонь гудел, набирая силу, охватывая все на своем пути.

— А вас, мои фанаты, я люблю. Помните об этом. Благослови вас бог.

Плавным движением она решительно полоснула себя по горлу.

Из зияющей раны хлынула кровь. Тэмсин Грин захрипела, вцепилась в веб-камеру трагическим жестом и осела на пол, увлекая за собой объектив. На мониторах зрителей протянулась размытая дуга — заключительный аккорд ее лебединой песни.

Несколько жутких мгновений бесстрастное око камеры фиксировало пожар, что поглощал все без разбора, испепеляя дом певицы.

Записывая кровавый финал земной жизни любимицы миллионов.

«Тойоту» оставили у въезда в резиденцию Пеннибейкеров, рассудив, что лучше подобраться к дому незамеченными. На этот раз их ждали — ворота были гостеприимно распахнуты.

Чутко прислушиваясь к ночным шорохам, бойцы занялись экипировкой: помимо обычных игрушек, Брейзи прихватила свой смертоносный арбалет, а Доун отобрала то оружие, с которым могла управляться левой рукой, — револьвер, святую воду и распятие. Сюрикены пришлось оставить в машине, кол тоже — вряд ли ей достанет силы вогнать его в сердце вампира. Под брезентом в багажнике обнаружился целый арсенал. Доун приглянулось мачете с полоской серебра на лезвии. Она решила, что, если дойдет до драки, этот клинок окажется совсем не лишним, и сунула его в ножны на правом бедре.

Натираясь чесноком — кто его знает, вдруг пригодится, — она думала о Кико и особенно о Фрэнке. Прольет ли предстоящая встреча с Робби хоть какой-то свет на судьбу отца? Если понадобится, она изрежет Натана и его сыночка на куски. Но вдруг им тоже ничего не известно?

«Ничем не могу тебе помочь», — ответил Робби на ее вопрос там, в «Баве». Что же, черт побери, он хотел этим сказать?

Доун включила переговорное устройство — босс будет следить за развитием событий из своего тайного убежища. Правая рука ныла, требуя к себе внимания. Плевать на боль.

Закончив сборы, она повернулась к Брейзи.

— За Кико и Фрэнка.

Брейзи стиснула зубы и подняла глаза. В ее взгляде Доун увидела решимость и любовь — любовь к Фрэнку, такую глубокую, что в ней можно было утонуть. Охваченная волнением, Доун протянула руку, и Брейзи крепко сжала запястье коллеги. Теперь они — сестры, товарищи по оружию.

В наушнике раздался бесстрастный голос, вторгаясь в их безмолвный диалог:

— Постарайтесь не причинить вреда Робби, — произнес Иона Лимпет. — Я хочу с ним поговорить. Хотя будет лучше, если вы убедите его приехать ко мне.

— И как, по-вашему, нам это удастся? — спросила Доун, отпуская руку Брейзи.

— В обычной ситуации я посоветовал бы подчинить его волю с помощью распятия. Но Робби — существо новой, неизвестной мне породы. Религиозные символы на него не действуют. Нам остается только гипноз. Ваша задача — устроить так, чтобы он — и только он — слышал мой голос по телефону. Или же, если удастся подобраться к Робби достаточно близко, попробуйте вставить наушник в…