Седой закурил и сквозь мокрую листву посмотрел на небо. Не увидев в тучах ни единого просвета, он нахмурился, но ничего по поводу погоды не сказал.

                  - Так вот, - продолжил он свой рассказ. – В пещере было темно, как… В общем, как в заднице у Али-Бабы и всех его сорока разбойников, вместе взятых… Нам тогда выдавали фонарики в корпусе из тонкой жестянки, оставшиеся еще с Великой Отечественной. Но они очень быстро погибали, стоило сесть на него или уронить. К тому же они работали от квадратных батареек напражением 4,5 V, а их в Афгане достать было невозможно.  Так что, на выходы мы ходили без света. Это после пещеры мы все дружно пошли в дукан и купили мощные фонари…

                 Духи простреливали вход и не давали нам прорваться внутрь пещеры. Тогда, не зная высоты свода, мы стали закатывать туда гранаты. Стрельба сразу смолкла, и мы  впятером вошли в пещеру, через несколько шагов наткнувшись на какие-то стеллажи, вдоль которых шёл высокий бордюр, ограничивая проход к стеллажам, а уже вдоль бордюра тянулся длинный узкий коридор. Мы, наощупь, двинулись по коридору и дошли до поворота, но из-за поворота духи снова открыли огонь. Нам пришлось повторить игру в биллиард, закатывая им под ноги гранаты.  Они снова прекратили стрельбу, поскольку уклон был в их сторону, и подкатить нам пару-тройку гранат они не могли - гранаты бы всё равно скатились обратно к ним. Мы пошли по коридору и вышли к запасному лазу, через который и ушли басмачи.

                  Бросив на всякий случай наружу пару гранат, двое самых худых из нас выбрались на свет божий, но скоро вернулись. Духи ушли в лес, и по следам около лаза их было десятка полтора.

                  Кто-то зажёг пиропатрон, ярким снопом света осветив пещеру… И здесь у нас у всех отвисли челюсти, а тела, несмотря на жестокий сквозняк покрылись холодным потом… Ты, наверно, видел кочующие из фильма в фильм американские двухкилограммовые пакеты с пластиковой взрывчаткой С-4? Видел?  Все стеллажи в пещере были буквально завалены этими пакетами. Взрывчатки там было несколько тонн! А по углам были аккуратно сложены штабеля из итальянских противотанковых TS-6.1. И вот в этом адском месте мы с духами гоняли гранатами в биллиард, не подозревая, какой опасности себя подвергаем. Нас спасло только то, что гранаты мы катали вдоль стеллажей по коридорам... Вот так-то... Сапёры сразу занялись приготовлением ловушек из трофейного пластида, ставя их на неизвлекаемость и задавая получасовое замедление. Дождавшись сапёров, мы не стали больше играть в Рэмбо, и на задницах очень быстро спустились к площадке эвакуации.

                Седой аккуратно загасил окурок и сунул его под корень дерева.

                Майор Дорошин только представил себе склад с С-4, по полу  которого катаются и рвутся гранаты, и ему стало не по себе. Он внимательно посмотрел на Седого…

               - Не-ет, - протянул Егор, заметив его взгляд. – Седеть я начал позже. А тогда… Только выйдя из пещеры и увидев ослепительно-белый, искрящийся снег, я понял, что всё ещё жив, и впервые в жизни перекрестился…

                Вскоре дождь превратился с ливень, сопровождаемый грозовыми разрядами. С гор побежали грязные, замешанные на глине  ручьи, вымывая с высот накопившийся за зиму мусор из веток, прелых листьев, мелких камней.

                - Блин, теперь мы тут застряли надолго! – глухо сказал Седой. – Нечего и думать о подъёме, пока глина не подсохнет до камня.

               Разведчики сбились в плотную кучу, растянув над собой плащ-палатки, чтобы создать дополнительную защиту от дождя. Но все они знали, что это ненадолго.

              - И единственный не обвалившийся блиндаж в лагере духов взорвали! – с горечью сказал Кум, кутаясь в пончо.

              - Мы бы все в него всё равно не забились, - не поддержал его Кефир. – Он человек на пять-семь был рассчитан. Чего жалеть?

               - Ну, хоть по очереди бегали бы греться! Там печка была…

               - Ну, да! – отозвался сапёр Крот. – Печка без дымохода! Здорово бы мы там нагрелись… Прокоптились бы только!

               Разведчики хохотнули.  Кум обиженно засопел…

               - А ты, Крот, не умничай! – сказал он. – Расскажи лучше, как ты на попа учился!

               - Ну, учился! И что здесь такого?! Ты тоже учился. На сварщика…

               - Что, правда, учился на священника? – спросил майор Дорошин.

               - Правда! – ответил Крот. – В Сербии я видел, как люди убивали друг друга, в сущности, являясь одним народом. И те и другие были сербами. Только одни стали мусульманами при турках, а другие остались православными. Но и те и другие воевали за будущее СВОЕЙ страны…  И я понял, что бороться надо только за свою душу, за самого себя. И пошёл в семинарию…

                - Ни хрена себе! – вдруг прервал его Могила. – А я и не знал, что ты у нас поп!

                Крот даже не посмотрел в его сторону.

                - Но только там я понял и другое: каждый должен обрести и нести Бога в себе, а этому научить нельзя. Христианство в семинарии так же далеко от Христа, как Россия в то время  была далека от социализма. А всё потому, что мы так и не научились отличать добро от зла!

                - Это как так? – спросил Кум. – Мы добрые, боевики – злые! Чего тут различать?

                - А-а, вот видишь, Кум, в чём беда?! Боевики ведь тоже думают о добре и зле! Но только для них мы – злые! А они добрые!

                - Это уже их проблема! – воскликнул Кум. – Мало ли, что они там думают?!

                - А евреи и арабы? А «америкосы» и иракцы? А сербы и албанцы? Где зло? Где добро? Зло коварно и многолико! Тысячелетия назад мы начали партию с дьяволом. Шах: мы жертвуем царской семьёй, офицерами и армией! Бессмысленно атакуем, рокируемся, делаем ход конём Семёна Будённого – пат! Дьявол располагает миллионами способов атаки и защиты, а мы знаем только грабли, на которые наступили и расшибли себе лоб…

                 - Да-а, - Седой задумчиво смотрел на зарницы, полыхающие над высокими зубцами гор. – Трагедия России двадцатого века – в её бескультурье. Уничтожив старую интеллигенцию, мы долго и тяжело пытались вырастить новую. В итоге, полностью потеряли умение распознавать зло, маскирующееся под добро. Вторжение в Афганистан окрестили интернациональным долгом, а мы и поверили… И тут начались шарахания… Наша интеллигенция восприняла вторжение, войну, как «святое, патриотическое дело», быстро, без всякого промежуточного перехода перескочив к твёрдой уверенности в том, что «война в Афганистане – это ад, мерзость и позор». А что она скажет завтра утром по поводу ЭТОЙ войны? Какие слова найдёт для нас?

                  - И какой же выход? – наморщив лоб, спросил Кум. – Что, зло непобедимо?

                  - Я думаю так! – сказал Крот. – С добром всё ясно! Оно неизменно, как заповеди Христовы. Человечество в своём развитии уже прошло через религию Бога-Отца. Познало религию Бога-Сына. Пришло время Бога – Духа Святого. И я верую, что эта религия выйдет из России и спасёт Мир!

                  - Что за бред ты несёшь, Крот?! Ещё ни разу за века существования человечества ни одна религия не спасала мир! Начиная от первых Крестовых походов и заканчивая мусульманским экстремизмом, крайние течения в религии всегда несли только войны. Так можно и отцов-иезуитов оправдать, сжигавших еретиков на кострах! Ты сколько проучился в семинарии? – спросил его Седой.

                  - Полтора года… Потом пошёл в Чечню. А что?

                  - Крепко они тебя накачали за это время…  Я не разделяю твою уверенность. Я думаю, что единственное,  чего мы достигнем… – нам чаще будут менять грабли: старые на новые…