— Мне знакома ваша фамилия, мсье Моссан. Я имел честь познакомиться с двумя наглецами, если не сказать — негодяями, посетившими меня по вашему поручению… Ваше здоровье, мсье Моссан.

Он вдруг почувствовал, как что-то живительное, освежающее, словно морской бриз, входит в него, наполняя все существо давно утраченной энергией. Это «что-то» — возможно, ненависть ко всем пьерам моссанам, отвращение к ним, желание унизить сидевшего против него человека, как когда-то унизили его самого двое негодяев; наконец, еще более острое желание показать Пьеру Моссану, что далеко не все французы готовы склонить перед ним и всей его бандой головы, — все это всколыхнуло в душе Вивьена де Шантома былую гордость, достоинство, веру в свои силы. Собственно говоря, кто перед ним сидит? Бывший, как де Шантом узнал, полицейский, одно время находившийся на содержании проституток и бродяг. Ничтожество, возомнившее из себя важную особу.

— Почему же вы не пьете, мсье Моссан? Вам не нравится французский коньяк? Может быть, вы предпочитаете немецкий шнапс? Увы, ничего немецкого у меня в доме нет.

Пьер Моссан с удивлением смотрел на Вивьена де Шантома. Отдает ли он себе отчет в том, что говорит? Знает ли, что Пьер Моссан представляет силу, которая в скором будущем заставит трепетать все «двести семей» — воротил побогаче, чем этот старик? Или он уже выжил из ума?

Сдерживая нарастающий гнев, Пьер Моссан сказал:

— Мне нравится французский коньяк, мсье де Шантом…

— Господин де Шантом! — нажимая на первое слово, заметил де Шантом.

— Мне нравится французский коньяк, мсье де Шантом, — повторил Пьер Моссан, — но мне не нравится, как вы разговариваете с человеком, который является вашим гостем.

— Моим гостем? — засмеялся де Шантом. — Разве я приглашал вас к себе в гости? Вы, оказывается, большой шутник, мсье Моссан…

— Мы начинаем привыкать ходить в гости без особых приглашений. Так нам удобнее..

— Кто это — вы? Французы? Или…

— Осторожнее, мсье де Шантом, — резко сказал Пьер Моссан. — И не лучше ли нам перейти к делу? Надеюсь, вы догадываетесь о цели моего визита?

— Вполне.

— Где ваша дочь?

— Не знаю. И не хочу знать.

— Это неправда, мсье де Шантом. Вы знаете, что она жила на ферме близ Монпелье. И это вы предупредили, чтобы она оттуда уехала. Или я ошибаюсь?

— К сожалению, вы ошибаетесь. К моему сожалению, мсье Моссан. Если бы я был осведомлен, что моя дочь живет на ферме близ Монпелье, я сам отправился бы к ней и предупредил бы, что вы ее разыскиваете. И, как отец, я снял бы со своих плеч довольно тяжелую ношу…

Вивьен де Шантом видел, как лицо Пьера Моссана покрывается пятнами. От гнева, конечно, от клокочущей в нем ярости… И это доставляло де Шантому наслаждение. Вот так и надо разговаривать с подобными типами. Только так! Показать им, что их презирают, что их угрозы так же действуют, как комариные укусы.

Вивьен де Шантом, глядя на Пьера Моссана, улыбался. Сейчас вот он скажет ему, что скоро увидит свою дочь, да, да, скоро он ее увидит, ему удалось разыскать ее, но не для того, чтобы передать в руки бандитов.

Однако он этого не сказал. Незачем раскрывать карты. Слишком большой риск…

Пьер Моссан встал.

— Вы все хорошо обдумали, мсье де Шантом? — сдавленным голосом спросил он. — Вас не тревожат последствия, которые могут произойти в связи с вашим ответом?

Он опустил руку — в карман, и то же самое сделал Вивьен де Шантом.

Пьер Моссан ухмыльнулся:

— Вы очень наивны, мсье. Мы не настолько глупы и примитивны, чтобы открывать стрельбу в домах высокопоставленных лиц. Время для этого, к сожалению, еще не пришло, К моему сожалению, мсье. — Он извлек из кармана платок, вытер повлажневший лоб я добавил: — Вашу дочь мы, так или иначе, найдем. Она нам очень нужна. Что же касается вашей особы, то…

— Я вас больше не задерживаю, мсье Моссан. — Вивьен де Шантом глазами указал на дверь. — И хочу вас предупредить: если вы еще раз осмелитесь появиться в моем доме, вам придется иметь дело с префектом полиции.

— Вы очень любезны, мсье, — снова ухмыльнулся Моссан. — Надеюсь, дело до этого не дойдет.

Это была явная угроза, однако де Шантома она не встревожила. Более того, он продолжал испытывать чувство удовлетворения, словно выиграл бой, которого он давно ждал, хотя к нему и не готовился.

Правда, кое-какие меры он все же принял. На следующее утро после визита Пьера Моссана де Шантом посетил префекта полиции — с ним он был давно знаком, не раз пользовался его услугами «по наведению порядка» на заводах во время рабочих забастовок, за что посылал ему «подарки» в виде крупных денежных сумм. Префект не раз заверял де Шантома в искренней дружбе и обещал прийти на помощь в трудную минуту.

Префект встретил его с любезной улыбкой, усадил в кресло и тут же спросил:

— Рюмку коньяка?

— Только французского, — улыбнулся де Шантом.

Улыбнулся и префект:

— Патриотическое чувство? По-моему, раньше вы шире смотрели на мир, господин де Шантом. Веяние времени?

— Когда подходит старость, — теперь уже без улыбки ответил де Шантом, — начинаешь чувствовать особую привязанность к родине… Скажите, вам знакомо такое имя — Пьер Моссан?

— Пьер Моссан? — префект внимательно посмотрел на Вивьена де Шантома. — Это имя сейчас знакомо не только мне. Когда-то я дал пинка под зад Пьеру Моссану и, наверное, допустил ошибку. Сейчас он — крупная фигура, восходящая звезда в кругах, не по дням, а по часам набирающих силу.

— В кругах, тесно связанных с фашистским движением? Эти круги вы имеете в виду?

Префект недовольно поморщился:

— С каких пор, дорогой Вивьен, вы начали интересоваться политикой? Я с трудом вас узнаю… Фашистское движение, между прочим, — это тоже веяние времени… Но вернемся к вашему вопросу. Почему вас вдруг заинтересовал Пьер Моссан?

Де Шантом подробно рассказал обо всем, что произошло с Жанни и с ним самим. Ничего не преувеличивая и не приукрашивая, он говорил горячо, волнуясь и негодуя; будто все, о чем рассказывал, случилось вот только сейчас, только несколько минут назад. С особым удовольствием он обрисовал вчерашнюю встречу с Пьером Моссаном.

— Используя ваше выражение, — заключил де Шантом, глядя на префекта, — я тоже дал ему пинка под зад, но в отличие от вас, дорогой друг, нисколько об этом не жалею… Тем не менее мне не хотелось бы испытывать чувство, какое испытывает преследуемый охотниками зверь… Я говорю о своей собственной безопасности и безопасности своей дочери.

Префект ответил не сразу. Он долго раздумывал, потом встал, дважды, заложив руки за спину, прошелся по длинному кабинету, наконец остановился возле де Шантома и сказал:

— Мне, как облеченному немалой властью лицу, дорогой де Шантом, не очень приятно в этом признаваться, но что есть, то есть: в наше неспокойное время гарантировать кому бы то ни было полную безопасность может лишь сам господь бог. Тем более, когда на сцене появляются такие люди, как Пьер Моссан и его друзья. Вы допустили ошибку, мой друг, вступив с мсье Моссаном в конфликт. Вам надо было как-то по-доброму уладить возникшие недоразумения, а сейчас… Скажите, какие я могу предъявить Моссану обвинения, чтобы изолировать его от общества? Ваши подозрения в том, что он готовится к какому-то незаконному акту? Смешно! Его угрозы? Но кто подтвердит, что он вам действительно угрожал? Вы меня понимаете?

Вивьен де Шантом тоже встал. Ироническая улыбка слегка искривила его губы. Но больше ничем он не показал своего внутреннего волнения. В упор глядя на префекта полиции, он проговорил:

— Да, я все прекрасно понимаю… Кроме одного… Если лицо облеченное немалой властью, готово расписаться в своей полной беспомощности перед Моссаном и не может оградить своих граждан от неприкрытого шантажа и насилия, то что же ожидает Францию в будущем? Или, возможно, префект полиции и те, кто облечен еще большей властью, не желают вступать в конфликт с людьми, которые, подобно Пьеру Моссану, мечтают открыть объятия бошам и их вождю?