Маленький пузырек спокойствия вытянулся из него, отклоняя сильнейший ветер. Это было легче, чем он ожидал. Как если бы он потянулся за тяжелым бруском дуба, а он оказался легким, как сосна.

Ландшафт казался менее реальным, чем он обычно был. Неистовые ветра буквально стерли с лица с земли холмы, словно эрозия на большой скорости. В других местах земля вздымалась, образуя череду гор и новые склоны холмов. Куски земли взлетали в воздух, разбиваясь вдребезги. Земля разрывала сама себя.

Он cхватил плечо Гаула и переместил их двоих далеко от этого места. Оно было слишком близко к Ранду, подозревал Перрин. Действительно, когда они появились на знакомой равнине южнее — на место, где он охотился с Прыгуном — они сочли бурю менее сильной.

Они убрали свои тяжелые сумки, загруженные едой и водой, в заросли кустарников. Перрин не знал, могли ли бы они выжить на еде или воде, найденной во сне, но он не хотел узнавать этого. У них должно быть еды достаточно, чтобы пробыть здесь в течение приблизительно одной недели, и, пока у них были врата, ждущие их, он чувствовал себя комфортно — или, по крайней мере, удовлетворённо — с теми рисками, которые он брал на себя в этом месте.

Пейзаж здесь не искажался таким же образом, как около Шайол Гул. Однако, если бы он наблюдал за пространством достаточно долго, то мог бы уловить части… что же, все потянулось вверх за ветром. Мертвые волокна стеблей, фрагменты стволов деревьев, куски грязи и щепки скалы — все медленно тянулось к этим ненасытным черным облакам. После входа в волчий сон, когда он оглядывался назад, вещи, которые были сломаны, часто бывали снова целы. Он понял. Это место поглощалось, медленно, словно просыпающийся мир. Здесь, было просто легче это увидеть.

Ветры, которые хлестали их, не были настолько сильны, что он вынужден был держаться от них в страхе. Они чувствовались подобно ветрам в начале шторма, прямо как до начала дождя и ударов молний. Предвестники надвигающегося разрушения.

Гаул натянул вуаль на своё лицо и стал смотреть подозрительно. Его одежда изменилась в оттенке, чтобы соответствовать зелени.

— Ты должен быть очень осторожными здесь, Гаул, — сказал Перрин, — Твои случайные мысли могут стать действительностью.

Гаул кивнул, потом нерешительно открыл лицо.

— Я послушаю и сделаю как положено.

Было ободрительно, что одежда Гаула не изменялась слишком часто, когда они шли через поле.

— Просто попытайтесь держать свой ум ясным, — пояснил Перрин, — Свободным от мыслей. Доверься инстинктам и следуй моим примером.

— Я буду охотиться, как гара, — сказал Гаул кивая, — Мое копье твоё, Перрин Айбара.

Перрин шел через поле, волнуясь, что Гаул случайно перенесет себя куда-нибудь, подумав о чем-то. Тем не менее, этот человек едва перенес различные последствия волчьего сна. Его одежда изменилась бы слегка, если бы он был ранен, его снятая вуаль в этом месте без его намерения, но это, казалось, было пределом.

— Хорошо — сказал Перрин. — Я собираюсь перенести нас в Черную Башню. Мы охотимся на опасную добычу, человека под именем Губитель. Ты помнишь лорда Люка?

— Лопинджинни? — спросил Гаул

Перрин нахмурился.

— Это — разновидность птицы, — сказал Гаул, — Из Трехкратной земли. Я не часто видел этого человека, но он, казался из тех, кто говорит много, но внутри является трусом.

— Ну, это было притворством, — сказал Перрин, — И так или иначе, он — совсем другой человек во сне — здесь, он хищник под именем Губитель, который охотятся на волков и мужчин. Он силён. Если он решает убить тебя, он может появиться позади тебя в мгновении ока и представить тебя связанным виноградными лозами и неспособными переместиться. Ты будешь пойман в ловушку, он разрежет твое горло.

Гаул рассмеялся.

— Это смешно? — спросил Перрин.

— Ты ведешь себя так, как будто это что-то новое — объяснил Гаул. — Все же в первом сне, везде, куда я иду, я окружен женщинами и мужчинами, которые могли связать меня в воздухе одной мыслью и убить в любое время. Я приучен к тому, чтобы быть бессильным рядом с некоторыми, Перрина Айраба. Это — путь мира во всех проявлениях -

— Однако — сказал Перрин серьезно, — Если мы найдем Губителя — у него квадратное лицо, глаза, которые не кажутся полностью живыми, и он одевается в темную кожу — я хочу, чтобы ты держался от него подальше. Позвольте мне сражаться с ним.

— Но…

— Ты сказал, что будешь повиноваться, Гаул, — сказал Перрин, — Это важно. Он забрал Прыгуна; я не хочу, чтобы он забрал также тебя. Ты не сражаешься с Губителем.

— Очень хорошо — сказала Гаул — Я даю клятву. Я не начну танец копий с этим человеком, пока ты не позволишь.

Перрин вздохнул, представив Гаула, стоящего с убранным копьем и позволяющим Губителю убивать его из-за этой клятвы. Свет, но Айил могли быть колючими.

— Ты можешь сражаться с ним, если он нападает, — сказал Перрин, — Но только для спасения. Не охоться на него, и если я борюсь с ним, не стой на пути. Понял?

Гаул кивнул. Перрин положил руку на плечо Айильца, затем переместил их в направлении Черной Башни. Перрин никогда не был там прежде, получается, он должен был предположить, где его можно найти. Первое смещение закончилось, доставляя их в местность Андора, где покрытые травой холмы, казалось, танцевали на крутящихся ветрах. Перрин предпочел бы просто прыгать от вершины до вершины, но он не думал, что Гаул был готов к этому. Он использовал смещение вместо этого.

После четырех или пяти попыток Перрин доставил их к месту, где он разыскал прозрачный, слабо фиолетовый купол, возвышающийся в отдалении.

— Что это? — спросил Гаул

— Наша цель — сказал Перрин. — Это — вещь, препятствующая Грэйди и Неалду создать врата в Черную Башню.

— Точно так же, как мы были связаны в Гаэлдане.

— Да.

Увиденный купол всколыхнул воспоминания, очень яркие, воспоминания гибели волков. Перрин заглушил их. Подобные воспоминания здесь могли привести к неспособности ясно мыслить. Он позволил себе ощутить обжигающую ярость глубоко внутри, словно пыл его молота, но на этом все.

— Пошли, — сказал Перрин, перемещая их вниз к куполу. Он был похож на стекло, — Вытяни меня на свободу, если я упаду в обморок, — сказал он Гаулу, затем ступил за барьер.

Возникло чувство, как будто он столкнулся с чем-то невероятно холодным. Это высосало его силу.

Он запнулся, но сконцентрировал свои мысли на цели. Губитель. Убийца волков. Убийца Прыгуна.

Перрин распрямился, когда его сила вернулась. Это было легче, чем в прошлый раз; нахождение в волчьем сне во плоти действительно делало его более сильным. Он не должен был волноваться о вхождении в сон слишком сильно и о том, что умрет в реальном мире, если оставит свое тело.

Он медленно продвигался через барьер, как будто через воду, и вышел на другую сторону. Позади, Гаул дотянулся до барьера с любопытством на лице, затем коснулся стены купола указательным пальцем.

Гаул немедленно упал на землю, онемев словно кукла. Его копья и стрелы упали возле его тела, и он лежал совершенно тихо, его грудь не поднималась. Перрин потянулся через барьер — его замедленная рука — и захватил Гаула за ногу, чтобы потянуть к себе.

Внезапно с другой стороны, Гаул закашлял, затем постанывая перевернулся. Он привстал, держа свою голову. Перрин спокойно принес стрелы и копья к нему.

— Это будет хорошим опытом для нас, — сказал Гаул. Он встал и потер руку, ушибленную о землю. — Хранительницы Мудрости называют перемещение в это место таким образом злом? Мне кажется они любили бы приводить сюда мужчин, чтобы показывать наглядный пример.

Перрин следил за Гаулом. Он не понял, что мужчина услышал его разговор с Эдарой о волчьем сне.

— Что я делал, чтобы заслужить твою привязанность, Гаул? — спросил Перрин, в основном для себя.

Гаул рассмеялся.

— Ничего такого.

— Что ты имеешь в виду? Я освободил тебя из той клетки. Именно поэтому ты следуешь за мной.