Ланфир снова выплыла на поверхность, отплевываясь, выглядя беспомощной.

— Я должна умолять? — спросила она снова.

— Не думая, что ты способна на это.

Она опустила глаза.

— Пожалуйста? — прошептала она.

У Ранда внутри все перевернулось. Он сам боролся с темнотой в себе, в поисках Света. Он дал себе второй шанс, не должен ли он дать его и кому-то еще?

Свет! Он вздрогнул, вспоминая, что значит владеть Истинной силой. Эта агония и трепет, эта сила и ужас. Ланфир сама отдала себя Темному. Но в том же время, и Ранд тоже.

Он посмотрел в ее глаза, вглядываясь в их самую глубину, узнавая их. Наконец, Ранд покачал головой.

— Ты стала еще лучше в этом виде лжи, Майрин. Но недостаточно хорошо.

Ее лицо потемнело. В секунду, пруд пропал, заменившись на каменный пол. Ланфир села, скрестив ноги, одетая в серебристо-белое платье. С новым лицом, но все та же.

— Итак, ты вернулся, — произнесла она недовольно, — Что ж, я больше не должна договариваться с простым сынком фермера. И в этом есть какое-то блаженство.

Ранд фыркнул, входя в комнатку. Она все еще была заключена — он мог чувствовать темноту вокруг нее. Будто купол, созданный из тени. И он стоял вне этого купола. Пруд, однако, был всего лишь декорацией. Она была гордой, но это не мешало ей в некоторых ситуациях показать слабость. Если бы воспоминания Льюса Тэрина пришли к нему раньше, он бы не был так легко одурачен ею в пустыне.

— Тогда я не буду говорить с тобой, как девушка, которой нужен герой, — сказала Ланфир, наблюдая за ним, пока он обходил ее тюрьму, — Вместо этого я буду говорить с тобой, как с равным, прося убежища.

— Как с равным? — сказал Ранд, смеясь, — Когда это ты считала кого-нибудь равным себе, Майрин?

— Тебя не беспокоит мое пленение?

— Мне больно, — сказал Ранд, — Но не больнее, чем когда ты поклялась служить Тёмному. Знала ли ты, что я был там, когда ты открыла это? Ты не видела меня, потому что я не хотел этого, но я наблюдал. Свет, Майрин, ты поклялась убить меня.

— Но собиралась ли я это сделать? — сказала она, поворачиваясь, чтобы посмотреть ему в глаза.

Собиралась ли? Нет, не собиралась. Не тогда. Ланфир не убивала людей, которые могли ей пригодиться, а его она всегда считала полезным.

— Когда-то у нас было что-то особенное, — сказала она — Ты был моим…

— Я был твоим украшением, — резко прервал ее Ранд. Он глубоко дышал, пытаясь успокоиться, возле нее это было трудно. — Прошлого больше нет. Меня оно не беспокоит и я с радостью дам тебе второй шанс прийти к Свету. К несчастью, я знаю тебя. Ты просто делаешь это снова. Разыгрываешь всех нас, задействуя свою Тень. Тебе не нужен Свет. Тебе нужна лишь власть, Майрин. И ты действительно хочешь, чтобы я поверил, что ты изменилась?

— Ты не знаешь меня настолько хорошо, как тебе кажется, — сказала она, глядя на него, обходящего периметр клетки, — Никогда не знал.

— Так докажи мне это, — ответил Ранд, останавливаясь, — Покажи мне свой разум, Майрин. Открой мне его полностью. Дай контроль над тобой прямо здесь, в этом месте управляемых снов. И если твои помыслы чисты, я освобожу тебя.

— То, что ты просишь, запрещено.

— А когда это тебя останавливало? — спросил Ранд, рассмеявшись.

Казалось, она задумалась над этим; должно быть, на самом деле обеспокоена своим заключением. Когда-то она смеялась над такими предложениями. Но не в данном случае, когда он будет иметь полный контроль над ней. Если она даст разрешение на это, он может выявить всю ее подноготную, копаясь в ее разуме.

— Я… — начала Ланфир.

Он шагнул вперед, прямо к краю клетки. Эта дрожь в ее голосе… Она была неподдельной. Первая ее настоящая эмоция.

"Свет," — подумал он, всматриваясь ей в глаза, — "Неужели она действительно собирается это сделать?"

— Я не могу, — сказала она, — Не могу… — повторила она уже тише. Ранд выдохнул. Его руки тряслись. Так близко! Так близко к Свету, словно дикий кот, вышагивающий туда-сюда перед амбаром. Ранд обнаружил, что злится. Причем сильнее прежнего. Она всегда так! Постоянно флиртует с тем, что правильно, но в итоге все равно выбирает свой собственный путь.

— Я закончил с тобой, Майрин, — сказал Ранд, поворачиваясь и уходя из комнаты, — Навсегда!

— Ты ошибаешься! — выкрикнула она, — Ты всегда ошибался во мне! Сможешь ли ты сам показать себя кому-либо? Я не могу это сделать. Меня слишком много раз били те, кому я доверяла и предавали те, кого я любила!

— Ты упрекаешь меня в этом? — спросил Ранд, резко повернувшись.

Она не отводила высокомерного взгляда, будто была не в заточении, а сидела на троне.

— Ты действительно запомнила все в таком ракурсе? — спросил Ранд. — Ты думаешь, я предал тебя из-за нее?

— Ты говорил, что любил меня.

— Я никогда так не говорил! Никогда! Я не мог. Тогда я еще не знал, что такое любовь. Целые столетия жизни я не знал, что это, пока не встретил ее, — он помедлил, затем продолжил таким тихим голосом, что в пещере не было эха, — Ты никогда не чувствовала ее, да? Но, конечно, кого ты могла любить? Твое сердце уже тогда требовало власти, которой ты так сильно желала. А теперь нет такой возможности.

Ранд сник.

Он был расстроен так, как Льюс Тэрин никогда не был способен. Даже после того, как нашел Илиену и осознания того, как Ланфир чуть позже его использовала, он чувствовал тогда лишь ненависть и презрение.

— Ты ожидаешь от меня сострадания? — спросил Ранд ее.

Сейчас он чувствовал только это. Жалость к женщине, которая никогда не знала любви. К женщине, которая не могла позволить себе знать, что такое любовь. К женщине, которая не могла выбрать никакой стороны, кроме своей собственной.

— Я… — произнесла она слабо.

Ранд поднял руку и открыл себя ей. Его замыслы, его разум и самосознание закружились вокруг него в вихре цвета, эмоций и силы.

Ее глаза широко раскрылись при виде этого круговорота картинок, отражаемых на стенах. И он уже не мог остановить все это. Она видела его мотивы, страсти, желания для человечества. Видела его намерения. Отправиться в Шайол Гул, убить Темного. Покинуть лучший мир, чем он был в последнее время.

Он не боялся раскрытия этих мыслей. Он мог касаться Истинной Силы, и поэтому Темный знал его сердце. Здесь не было никакого сюрприза, во всяком случае ничего, что могло бы быть сюрпризом.

Ланфир была удивлена. Ее челюсть отвисла, поскольку она видела правду — правду, что глубоко внутри это не был Льюс Терин, объединенный с Рандом в одно. Это был овечий пастух, поднятый Тэмом. Его жизни потеряли значение в этот момент, показанных им воспоминаний и чувств.

Наконец, он показал ей свою любовь к Илиене — словно пылающий кристалл, установленный на полке, и восхищающий. Затем его любовь к Мин, Авиенде, Илэйн. Как горящий костер, согревающий, успокаивающий, страстный.

В том, что он показал не было любви к Ланфир. Ни единого осколка. Он уничтожил и ненависть Льюса Тэрина к ней. И поэтому, для него, она действительно ничего не значила.

Она задыхалась.

Свечение вокруг Ранда потускнело.

— Мне жаль, — сказал он. — Но это правда. Между нами все кончено, Майрин. Держись на дне, во время будущего шторма. Если я выиграю эту битву, то у тебя больше не будет причин бояться за свою душу. Не останется того, кто мучил тебя.

Он снова отвернулся от нее и вышел из пещеры, оставив ее молчащей.

Вечер в Браймском Лесу сопровождался запахом костров, тлеющих в ямах, и звуков издаваемых людьми с тихими стонами погрузившимися в настороженный сон с мечами наготове. Летний воздух был неестественно холоден.

Перрин прошел сквозь лагерь людей, находившихся под его командованием.

Было трудно воевать в этих лесах. Его люди убивали троллоков, но Свет, казалось, ещё больше Отродий Тени приходило на смену павшим.

Проконтролировав, что все его люди накормлены, часовые расставлены, и люди знают, что делать в случае нападения Отродий Тени ночью, он пошел искать Айил. В частности Хранительниц Мудрости. Почти все они собрались идти с Рандом, когда он пойдет в Шайол Гул — сейчас же, они ожидали своего времени, но некоторые из них остались с Перрином, в том числе и Эдарра.