Проклятый святоша, весь день мучавший совесть Полковника добрыми делами, которые он совершал без всяких признаков лицемерия или нетерпения, подходя к собору с каким-то свертком в руках, вдруг нагнулся завязать шнурки и таким образом, учитывая отсутствие этих самых шнурков в своих шлепанцах и маленькое зеркальце в руке, продемонстрировал очевидное желание проверить, не следит ли кто-нибудь за ним. Полковник встрепенулся и поменял заканчивающуюся пленку высокой чувствительности в фотоаппарате с объективом, похожем на гиперболоид инженера Гарина и способном запечатлеть кратеры на Луне, каналы на Марсе и даже возбудителей гонореи в гробу со святыми мощами. «Ну-ка, ну-ка! — азартно зашептал про себя бывший спецназовец. — Покажи мне, ментяра, что ты там прячешь!» Чернокожий «ментяра» приблизился к уже закрытой в это время массивной двери собора, еще раз внимательно и уже вполне откровенно осмотрелся по сторонам и, не заметив ничего подозрительного, не стал, как ожидал бы Полковник, стучаться, а просто положил сверток прямо под дверью. После этого Детектив удивил агента ГРУ еще больше: вместо того чтобы отчалить, он вернулся в свою «Ладу» и затаился в ее темном чреве. По всей видимости, занимался он тем же самым, что и сам Полковник: вел наружное наблюдение за загадочным пакетом и, по-видимому, кем-то, кто должен был этот пакет («закладку»?) забрать. Что ж, дело наконец принимало интересный оборот.
Часы собора пробили полночь. Полковник, шепотом ругаясь, пытался менять положение задеревеневшей задницы и одновременно наблюдать и за ржавой «Ладой», и за входом в собор. Чтобы лучше видеть происходящее, он осторожно опустил окно. В этот момент что-то изменилось в воздухе над пустой площадью собора. Полковник не смог бы точно сказать, был ли то внезапный порыв ветра с океана или пролетевший невысоко фламинго, но одно он знал точно: последний раз подобное состояние он испытал перед тем, как молодым лейтенантом попал в душманскую засаду на границе с Пакистаном. Замерев, как будто в трансе, он увидел, как к двери собора приблизилось существо с огромными белыми крыльями. Существо грациозно опустилось на каменную мостовую и медленно огляделось вокруг. Полковник попытался резко наклониться и, ударившись головой о руль, опять шепотом заматерился. Сердитое шипение раздалось и из одиноко стоящей «Лады»: видимо, точно так же треснулся головой о руль и второй свидетель явления небесного пришельца. Когда спустя минуту Полковник поднял голову, он увидел, что ни ангела (а он теперь был полностью уверен, что это был ангел), ни свертка возле двери собора более нет. Услышав натужное тарахтение пытающегося завестись творения советской технической мысли, он сжал зубы, положил на сиденье фотоаппарат, взял в руки взведенный автоматический пистолет, открыл дверцу и мягко побежал к машине Детектива. Когда Полковник, пригнувшись, приблизился сзади к открытому окошку водителя, он резко поднялся и, прижав глушитель к виску пожилого мулата, сказал по-португальски: «Нужно поговорить!» Детектив обмер, посмотрел сначала на пистолет, затем на лицо самого Полковника, слегка улыбнулся и молча кивнул. Полковник был готов поклясться бородой Карла Маркса, что, несмотря на внезапное явление белого человека с бесшумным пистолетом, старик испытал большое облегчение.
— Мужчина, у вас когда-нибудь возникало желание лечь в постель с абсолютно незнакомым человеком? — спросила Аналитика прекрасная незнакомка в маске.
Амброс и Казанова неделикатно заржали. Аналитик, покраснев до корней волос, смог лишь встать и совсем неубедительно промямлить:
— Мадемуазель, это чувство знакомо мне теперь, когда я встретился с вами. Позвольте предложить вам присесть за наш столик!
Два приятеля засмеялись еще громче. Его явное смущение привело их в состояние еще более бурного веселья. Девушка с сомнением покосилась на двух пьяных сатиров и предложила:
— Давайте-ка лучше прогуляемся!
На ней вдруг появился длинный блестящий плащ с капюшоном. Рядом опять объявился официант со взглядом многовекового звездострадальца и все той же подаренной Бенни бутылкой шампанского в запотевшем ведре. Девушка кивнула нашему герою и, сопровождаемая официантом, направилась к выходу. Аналитик холодно и с бесконечным осуждением посмотрел на по-прежнему заливающихся смехом грешников и поспешил за нею.
По пути к галерее с ложами, возвышающейся гигантским колодцем над зоной общественных развлечений, Аналитик, идущий вслед за непосредственной незнакомкой, смог наблюдать еще одну шокирующую сцену. Несколько плечистых мужиков в спецназовских масках и одежде военного фасона деловито избивали когтистыми плетками группу молодых людей ближневосточной наружности, привязанных руками и ногами к длинному и толстому бревну. Обернувшись и заметив выражение его лица, незнакомка спокойно прокомментировала:
— Не обращайте внимания! Привязанные — это мученики-шахиды. Те, что взрывали себя на автобусных остановках в Израиле, Чечне и прочих неспокойных странах, надеясь попасть в Рай. Как можно убедиться, их надежды оказались несколько преувеличенными. Те же, кто их мучает, — бывшие израильские коммандос. Как вы понимаете, эти — тоже далеко не святые. Спустя некоторое время наступит их очередь мучиться, и теперь уже шахиды будут припоминать им свои мучения.
— Надо же, как и на Земле: не могут оставить друг друга в покое! — заметил про себя Аналитик, в который раз впечатленный изобретательностью адской администрации.
Прозвучала короткая команда. Услышав ее, израильтяне в масках отошли от стонущих жертв содомии. Откуда-то сзади появился еще один громила в маске и с огнеметом в руках. На его спине было по-английски, с очевидным намеком на черный юмор, начертано: «Defroster».[10] Специалист по «разморозке» нажал на гашетку и щедро провел огненной струей по ряду окровавленных задниц. Раздался похожий на поросячий визг, и в воздухе запахло подгоревшим бараньим кебабом. Аналитик, который уже встречался с подобным ароматом, обследуя сгоревшие вместе с экипажем танки, не очень любил барбекю, а потому с отвращением отвернулся. По правде говоря, заниматься любовью ему теперь хотелось еще меньше, чем когда к нему в первый раз публично пристала эта длинноногая красотка. Красотка же добавила:
— Самое интересное, что, если бы эти две группы захотели, они бы могли попробовать договориться и прекратить взаимные мучения. Но ни те, ни другие не в состоянии это сделать. Им легче терпеть и выдумывать новые издевательства друг для друга. Даже здесь, в Аду, их все боятся как особенно буйных сумасшедших и стараются обходить стороной.
Наконец девушка и Аналитик достигли коридоров галереи. Поднявшись на несколько этажей и немного пройдя по нескончаемому коридору, его спутница открыла серебристым ключиком дверь, ведущую в одну из лож. Ложа оказалась гостиничным номером, прекрасно обставленным в несколько кричащем стиле, чем-то похожем на стиль лучших амстердамских борделей: с большим количеством диванов и диванчиков всевозможных размеров, позволяющих большое разнообразие поз для коитуса, огромной ванной в центре и не менее огромной кроватью невдалеке. Все это освещалось лунным светом из окна, выходившего на «сцену» внизу, и нимбом Аналитика. Нимб смотрелся дико. Впрочем, здесь, в Геенне, он смотрелся дико в любой обстановке. Девушка показала сопровождавшему их официанту на столик возле кровати, куда тот и поставил ведерко с шампанским. Подумав, незнакомка поморщилась, сжалилась, разулась и бросила признавшемуся мужу свою туфлю на каблуке-шпильке. Тот жадно схватил ее и, благодарно кланяясь и торопливо пятясь, оставил их наедине. Можно было только догадываться, что же этот несчастный будет делать с женской обувью и какие увечья может себе принести в процессе. Девушка расстегнула плащ и выжидающе посмотрела на Аналитика. Тот, смешавшись, подскочил и принял плащ, из-под которого показалось призывно пахнущее духами роскошное смугловатое тело. Незнакомка опять с нежной насмешливостью посмотрела на него. Вконец застеснявшись, наш герой поспешил разлить шампанское и зажечь свечи.
