День был ясным, и потому солнце ослепительно отражалось в безбрежной глади Атлантики. Его лучи просто физически давили на все живое и неживое на грязном пятачке пляжа на окраине Луанды, называемом рынком «Роки». Как и все подобные африканские рынки, он был не столько объектом инфраструктуры в общепринятом смысле слова (солидно сделанные павильоны, канализация, холодильные камеры и санитарная инспекция), сколько местом, куда привыкли приходить, чтобы выменять или купить одежду или еду. Правда, «Роки» отличался от многих других рынков в Анголе своим масштабом и ассортиментом. Помимо картошки и гуманитарной помощи, здесь, прямо на песке, продавали огромные американские холодильники и японские телевизоры. Почти все на рынке, за исключением кое-чего выращенного прямо в Анголе — яиц, козлятины, картофеля и бананов, — было украдено либо у всевозможных гуманитарных организаций, как, например, лекарства, мешки с мукой или сахаром, либо с государственных складов-распределителей. К последним относились и вышеупомянутые телевизоры с холодильниками, виски, пиво и сигареты. Иногда здесь попадались и не украденные товары, ставшие предметом примитивной спекуляции. Обычно это были продукты и вещи из магазинов, продававших за свободно конвертируемую валюту. Те государственные чиновники, иностранцы и жулики, у кого эта самая валюта имелась, перепродавали купленное в распределителях за местную валюту. «Роки» был пусть и примитивной, но прекрасно работающей моделью свободного рынка. Соотношение предложения и спроса здесь немедленно сказывалось на ценах. Скажем, приход в порт очередного грузового корабля обычно означал падение цен на очень многие позиции, а наступление сезона дождей приводило к повышению цен на антималярийные лекарства.
Огромное большинство продавцов здесь составляли африканские женщины. Несмотря на тяжелую жизнь, кучу детей, отсутствие или плохое качество мужей-бездельников, эти молодые и не очень фемины пусть и торговались, как проклятые, но в остальном придерживались достаточно твердых моральных норм. Лет десять назад тогда еще совсем молодой Аналитик, таскавший пачку местных денег в боковом кармане брюк своей пятнистой формы, эту самую пачку выронил, присев на корточки поторговаться. Каково же было его удивление, когда только что до хрипоты спорившая с ним торговка догнала его и отдала деньги. В другой раз и на другом рынке погруженный в спор с другим работником торговли Аналитик не сразу заметил начинающуюся рядом драку между двумя пьяными в дым солдатами доблестной ангольской армии. В какой-то момент иногда поглядывавшая в их сторону торговка вдруг замолчала и резко потянула Аналитика за росший рядом необъятный баобаб. Аналитик, естественно, запротестовал сквозь ее пышные достоинства. Однако тут же закрыл рот, когда в ствол дерева один из разбушевавшихся воинов всадил несколько пуль. Заодно длинная очередь из «Калашникова» скосила и несколько менее осмотрительных посетителей рынка.
В общем, опасаться на рынках Анголы стоило не торговок, а их мужиков-бандитов, братцев-алкоголиков и сынков-лоботрясов. Вдобавок, как и можно было бы ожидать в стране с миллионами беженцев, «Роки» был полон беспризорников, толпами ходивших за любым белым посетителем и либо предлагавших помощь в качестве носильщиков, либо просто клянчивших кусок хлеба. Количество беспризорников и общее состояние страны было таким, что очень скоро средний европеец переставал обращать на них внимание, а после мелких неприятностей вроде краж или закидывания сухим дерьмом начинал относиться к африканским детям в лучшем случае с глухим раздражением и циничным безразличием. Однажды Майор и Капитан взяли Аналитика с собою для поездки на джипе в провинцию. По дороге они остановились в крошечной нищей деревушке, чтобы подтвердить правильность маршрута. Машину тут же облепили дети с огромными голодными глазами, покрытой коростой кожей и дистрофически выпученными животами. Они, как водится, стали просить хлеба. Спросив у местных название деревни и сверив его с картой, Капитан завел машину и, несмотря на слой живых тел, покрывавших ее со всех сторон, включил передачу.
— Кажется, чья-то головка хрустнула, — спокойно отметил он спустя секунду после начала движения.
— Ну что ж, значит, отмучился малыш! — не менее цинично поставил точку Майор.
Аналитика тогда передернуло, но говорить он ничего не стал.
Встреча со швейцарцем, если Аналитик правильно разобрал содержание записи, должна была произойти рядом с тем районом «Роки», где торговали автомобильными запчастями. Единственным объяснением, почему именно это место было выбрано для рандеву, могли быть его людность и возможность ухода сразу в нескольких направлениях, включая океан. Нельзя было исключать и то, что, если бы Майор с Капитаном остались живы, он сейчас опять бы сидел в «Зодиаке» и жарился на солнце с проклятым пулеметом, раскаленным настолько, что больно прикоснуться.
Швейцарец, как и было условлено, ошивался в положенном месте с автомобильным домкратом в руках. Домкратом он, очевидно, предполагал отбиваться от грабителей. За швейцарцем кучей ходили беспризорники и, естественно, клянчили еду. Швейцарец, чтобы отделаться, кинул им несколько банкнот местной валюты — «новых кванз», но это только раззадорило их аппетит и привлекло новые легионы. Детишки медленно озлоблялись и начинали заводить себя для нападения всем кагалом на непонятного бледнолицего с целью ограбления. Аналитик, тут же просчитав сценарий дальнейшего развития событий, медленно продрейфовал в его направлении и, приблизившись, с широкой улыбкой начал диалог:
— Вы, очевидно, ждете моих друзей.
— Никого я тут не жду! — нервно ответил швейцарец и для пущей убедительности потряс домкратом.
Тут Аналитику пришлось все с той же застывшей доброжелательной улыбкой коротко пересказать ему те события ночи, которые тот пропустил, расслабляясь с Леной. Лену он тоже, кстати, упомянул. Швейцарец был явно шокирован и, по-видимому, навряд ли имел отношение к вчерашнему происшествию. Пот, пробивший его, однозначно не был результатом жары. Да и зачем бы ему являться на встречу, если бы это было его рук дело?
— Боже мой! — заныл швейцарец. — Ну и поездка! А где же товар?
Аналитик, который уже в основном знал о желтом алмазе из разговора, записанного в «Барракуде», не стал признаваться в своей первоначально сторонней роли и объяснил, что среди тех вещей, что он обнаружил в карманах Майора и Капитана, камня не оказалось. Услышав о пропаже «товара», швейцарец совсем сник. Все волнения последней недели оказались напрасными, и ему приходилось покидать Анголу с пустыми руками и массой негативных впечатлений (за исключением, конечно, томной Елены). Однако он все же сказал, что отложит свой вылет в Европу на два дня, и попросил Аналитика держать его в курсе дела. На прощание Аналитик решил задать последний вопрос:
— Как вы думаете, зачем убийцам потребовалось удалить одному из моих друзей глаза?
Швейцарец медленно избавился от углекислого газа и прислонился к реликтовому фонарному столбу. Ему было нехорошо. «Ага!» — подумал Аналитик. Пришлось усаживать швейцарца на песок и срочно посылать беспризорников за «газозой» (кока-колой местного производства сомнительного качества: иногда в этом напитке, например, отсутствовал газ). После этого Аналитик усадил швейцарца в «Вольво» и отвез в гостиницу. В номере, под свежей струей кондиционера и со стаканом виски в клешне, швейцарцу стало лучше, и он поведал причину своей бурной реакции на известие о пресловутых глазах.
Аналитик уже знал о не так давно возникшем необычном спросе на редкую разновидность алмазов. В этот раз швейцарец рассказал и о некоторых других подробностях. Так, спрос на желтые алмазы явно присутствовал. Причем не просто на желтые алмазы, а на те, что были большого размера и абсолютно чистыми. А как известно, в природе таковые почти не встречаются: обычно однородная углеродная «супермолекула» алмаза включает до пяти процентов примесей вроде кварца, граната или пузырьков азота. Поскольку примеси имеют тенденцию концентрироваться на периферии кристалла, то можно было предположить, что большой размер необходим для вырезания относительно гораздо более чистой середины.
