— Слушайте, Сондорф, — гаркнул он, — как я могу, черт возьми, руководить этой студией, если не получаю ответов на свои телеграммы? Есть у вас хоть какое-нибудь представление, где находится сейчас м-р Хесслен?

— В последней телеграмме из Каира говорилось, что он отправляется в Рим. Но, по какому маршруту, не сообщил.

— Из Каира? Вы проверили все его возможные маршруты?

— Их довольно много, особенно если учитывать страсть миссис Хесслен к путешествиям.

— Вы хотите сказать, что такой человек, как Хесслен может внезапно исчезнуть на несколько дней так, что его никто не может найти? А что слышно из Нью-Йорка? Они вошли с ним в контакт?

— Нет. Они, как и мы, получили несколько телеграмм, но получил ли м-р Хесслен что-нибудь от них, одному богу известно. М-р Хесслен может предпочесть "не получить" кое-какие сообщения. Бывает, что он не хочет, чтобы к нему приставали по пустякам. Я работал на него, когда он в прошлый раз был в свадебном путешествии по Европе. Тогда было то же самое.

— По пустякам?! — взорвался Джессеп. — У меня здесь его телеграмма… — он схватил ее со стола и стал читать: — "…Стаупитц не должен истратить ни цента сверх бюджета". Интересно, как он рассчитывает, что я не дам Стаупитцу превысить бюджет? Стаупитц не хочет даже говорить со мной, он не пускает меня на съемочную площадку, он утверждает — в его контракте оговорено, — что все его дела ведет лично м-р Хесслен.

— Знаю, — сказал Александр с сочувствием.

— Прекрасно! А мне-то что делать? У меня есть четыре фильма, которые ждут его окончательного о'кей, чтобы начать монтаж в ближайшие три недели. Если мы не сделаем этого немедленно, у нас будут простаивать павильоны, расходы взлетят, жалованье выплатят, а показывать будет нечего. И что, по его мнению, я должен делать? Вы уверены, что он понимает неотложность и необходимость конкретных решений?

— О, да!

— Так почему же он ничего не сделал?

— Он сделал. Он довел до нашего сведения, что думает о многих делах. — Александр раскрыл папку и перелистал телеграммы. — Например, 5 декабря он дал телеграмму, чтобы выразить свое восхищение новым романом "Жизнь богача на широкую ногу". Его подлинные слова — "хватайте его, если его еще не купили".

— Знаю, знаю, — устало сказал Джессеп, они хотят за него пятнадцать тысяч долларов, а по указаниям м-ра Хесслена мы можем истратить не более десяти тысяч долларов на приобретение любой литературной собственности без особого разрешения.

— Я хочу сказать, что этой телеграммой он дает добро на то, чтобы заплатить большую цену, — сказал Александр.

— Это вы говорите, — тихо ярился Джессеп, — а не он сказал. У меня нет полномочий истратить пятнадцать тысяч долларов. Есть вице-президент со своим штатом экспертов из Нью-Йорка, которые стоят у меня над Душой, а я им в ответ "приветы" и "наилучшие пожелания" из телеграмм Хесслена. Что они скажут, если я истрачу на пять тысяч больше, чем положено на приобретение литературной собственности?

— Не думаю, что м-р Хесслен рассчитывает, что его указания будут выполнены точь-в-точь. Скорее всего, это подачка небольшой группе пайщиков.

— Но м-р Хесслен настаивал, чтобы ко всем их предложениям мы относились очень внимательно. Очень внимательно! — это его подлинные слова.

Александр улыбнулся.

— По-моему, он надеется, что вы рассмотрите их и отвергнете. М-р Доналдсон не его кандидат. Вероятно, он хочет умиротворить м-ра Доналдсона, но не собирается в благодарность за его идеи уделять ему слишком много внимания.

— Это ваша личная интерпретация, Сондорф. За последние четыре года здесь было пять администраторов, которые теперь экс-администраторы, потому что они неправильно интерпретировали пожелания м-ра Хесслена.

— Я могу вам сказать только то, что я думаю, — сказал Александр.

Левая нога Джессепа исполнила нервный пируэт. Он уставился отсутствующим взглядом на портрет Засу Питс и шумно вдохнул и выдохнул, словно делал дыхательную гимнастику.

— Скажите мне что-нибудь, Сондорф, — его голос прозвучал доверительно и вопрошающе. — Давно вы знакомы с м-ром Хессленом? Три-четыре года? У вас сложилось какое-нибудь мнение о его… его… э… отношении к… исполнителям его указаний?

— Я как-то не обращал на это внимания.

— Ну ладно, — сказал он, не вполне подавив раздражение. — Из Нью-Йорка едут люди с фантастическими титулами: вице-президент по руководству производством, контролер студии по финансам, глава инспекции производства. Каждый месяц приезжает новая партия с новыми и все более фантастическими должностями! И у каждого есть собственное мнение, как надо руководить студией. Что, это их м-р Хесслен назначил руководить студией?

— А что м-р Хесслен сказал вам?

Джессеп горько рассмеялся.

— Пожелания м-ра Хесслена бывают двусмысленными. Тем не менее, когда я затронул этот вопрос, он ответил, что я являюсь руководителем и он ждет от меня управления студией. Но, видите ли, мое положение никогда не было точно определено.

— Я полагаю, он хочет, чтобы вы управляли студией, — ответил Александр.

— Да, да, — сказал Джессеп. Он был смущен, что разоткровенничался и высказал свои сомнения этому мальчишке. Поэтому сделал вид человека солидного, сознающего свою ответственность. — Надеюсь, вы понимаете, я говорил с вами конфиденциально.

— Разумеется.

— Я попрошу свою секретаршу отправить м-ру Хесслену срочное сообщение в пяти экземплярах, а если нужно, то и больше. И послать их во все места, где он может находиться. Я вообще не понимаю, почему вся корреспонденция должна проходить через вас. Думаю, напрямую будет гораздо проще.

— Мне кажется, что м-р Хесслен считает, что проще послать один пакет с инструкциями, которые я могу потом передать в соответствующие отделы, чем все время повторяться.

— Вполне возможно. Это понятно. Но, пожалуйста, попытайтесь надавить на него, Сондорф, напишите, что нам необходимы точные указания.

— Попробую.

— Будем надеяться, что эта женитьба м-ра Хесслена окажется последней. Боюсь, что я не переживу еще один его медовый месяц, — несколько иронически сказал Джессеп.

Вечером Александр пошел прогуляться по холмам над Голливудом. Он был полон решимости. Завтра, сказал он себе. Он был совершенно спокоен. Конечно, все может случиться… Он немного побаивался себя. Он больше не мечтал, как прежде, во время прогулок. Тогда он мысленно представлял, как будет вести себя в той или иной ситуации, которые родились в его воображении. Теперь это было не нужно. Он шел навстречу случаю, и… никаких размышлений. У него не было четкого плана, кроме первого хода, после которого ему следовало действовать быстро и решительно. И он знал, что может положиться на внутренний голос, который подскажет ему, как вести игру дальше, минута за минутой. Не надо ничего мысленно репетировать. Александр был Доволен, что сердце его билось так ровно. Он рано вернулся в свой номер отеля "Голливуд" и уснул глубоким сном, без сновидений.

Как всегда, Александр явился в студию в четверть десятого и мисс Пирс вручила ему почту и телеграммы от м-ра Хесслена. У себя в кабинете он выбрал из почты конверты "Вестерн Юнион" и, не распечатывая, запер их в ящике письменного стола. Уходя, он сказал мисс Пирс, что идет на съемочную площадку, но не сказал, на какую, и что его не будет все утро.

— А что, если вы потребуетесь м-ру Джессепу? — спросила она.

— Меня нет, — ответил он.

Александр неторопливо шел по коридору вдоль длинного ряда дверей, — латунные таблички сообщали имена управляющих и режиссеров. Затем прошел кабинет главного бухгалтера, миновал отдел рекламы и вышел из административного корпуса через боковую дверь с надписью "Запасный выход". Он пересек плотницкую, здороваясь на ходу с работниками, вышел к небольшой съемочной площадке и проследовал сетью узких проходов до павильона.