Стены были обиты, но не мрачными цветами, и если бы вы не знали, то можно было принять это за часть декоративного замысла. Это была маленькая, но комфортабельная комната. Джанет смотрела на ножки стула, она смотрела на них последние три часа. Волокна дерева оживали, передвигались, как микробы под микроскопом, ножки были не сплошные, они состояли из молекул, которые карабкались друг на друга и сцеплялись вместе. Почему они сцеплялись вместе таким образом? Какая похоть заставляла их сцепляться вместе таким образом?

Много позже — это могли быть часы или дни — она подошла к окну, на нем были решетки, но это были декоративные решетки из кованого железа. Она выглянула, — серые лужайки, высокие деревья, такие высокие и тонкие, на серых лужайках серые люди, они гуляли бесконечно пересекающимися кругами, иногда они поднимали руки и превращались в серые деревья без листьев — такой бесконечный ряд серости. Когда ненадолго выглядывало солнце, они выглядели, как передержанная фотография, избыток света лишал их черт. Два санитара вошли в комнату, открыв засов снаружи, и поставили что-то на стол; она понимала, что это предназначалось ей для еды. Лица санитаров не имели ширины, они съехали в сторону, она видела все тонким, все видимое становилось невозможно узким, их глаза превратились в вертикаль, теперь у них вовсе не было черт, их черты были оплывшим воском, стекшим по свече. В комнате не было зеркала, но она знала, что выглядит так же, как они, неоформленной, эмбрионом. Она поняла, что она в сумасшедшем доме.

Высокие зубчатые стены санатория доктора Кронера были скрыты снаружи и изнутри параллельными рядами высоких деревьев. Само здание было построено в стиле рококо и выглядело как помесь французского казино с немецким отелем на минеральных водах. Фасад был богато украшен львиными головами и полуобнаженными женскими торсами, поддерживающими гипсовые гирлянды. Говорили, что здание было почти точной копией заведения, которым раньше руководил доктор Кронер в Швейцарии.

Бугатти мчался со скоростью 50 миль в час, поднялся по подъездной дороге, и Александр выпрыгнул, прежде чем машина полностью остановилась. Он взбежал по каменным ступеням к главному входу в сопровождении Стефана Рейли, доктора Феллоуза, Фрэнки и еще одного человека в темном костюме в узкую полоску. Бандитского вида санитар, который сидел в приемной за столом, вопросительно поднял глаза, когда они все вместе ввалились в холл. Они миновали санитара и на полпути по коридору услышали за собой топот бегущего за ними санитара, затем зазвенел звонок тревоги. На одной из дверей висела бронзовая табличка с надписью "Доктор Кронер. Директор". Александр открыл ее, не постучав, и вошел. Остальные последовали за ним. Доктор Кронер был маленьким человеком с большими глазами, очень широко раскрытыми, занимавшими значительную часть его лица, — так он отреагировал на грубое вторжение в его кабинет.

— Да, да, — сказал он с шокирующим неодобрением, отмеченным пришедшими. Доктор наполовину приподнялся из-за стола.

Два санитара в белых униформах появились около него, и доктор обменялся с ними условными взглядами.

— Да, — повторил он, нахмурившись в недоумении.

— У вас есть здесь девушка, Джанет Деррингер, — сказал Александр.

— Да? — спросил доктор Кронер, не подтверждая и не отрицая, свирепо поглядывая на пришельцев.

— Вы знаете, что она не должна здесь находиться?

— Вы родственник?

— Нет.

Доктор Кронер встал на ноги и выпрямился, санитары двинулись к Александру, словно вышибалы в бандитском кабаке.

— Боюсь, что вы ошиблись. Я не принимаю людей, которым я не назначал… — угрожающим голосом сказал доктор Кронер.

Два санитара стояли справа и слева от Александра, их руки слегка сжимали ему локти в ожидании инструкций.

— Если у вас есть что-то, чтобы обсудить со мной, — сказал доктор Кронер, — я предлагаю вам записаться на прием.

— Мне нечего обсуждать с вами, — сказал Александр, — я пришел сюда, чтобы забрать мисс Деррингер.

— Об этом не может быть и речи, — доктор слегка кивнул санитарам, которые стиснули локти Александра.

— Я бы так не поступал, — сказал мужчина в темном костюме.

Доктор Кронер чуть кивнул, и локти Александра временно освободились, но руки санитаров были очень близко от него.

— Кто эти люди? — спросил доктор Кронер, испытующе оглядывая Стефана, доктора Феллоуза, Фрэнка и человека в темном костюме, который пришел с ними.

— Моя фамилия Сондорф, — сказал Александр, — это доктор Феллоуз.

— Эту девушку нельзя было помещать сюда, — сказал доктор Феллоуз.

— Вы медик, сэр?

— Да.

— Психиатр?

— Нет.

— Тогда простите меня, если я скажу, что я знаю немного больше об этих вещах.

— На каком основании ее сюда поместили?

— Невероятно! Как медик, вы должны бы знать, что я не волен обсуждать…

— Как я сказал, — прервал его Александр, — мы здесь не для того, чтобы обсуждать…

На письменном столе лежал отпечатанный на машинке список официального вида, который Александр схватил, заставив доктора зашипеть от негодования.

— О! В самом деле это возмутительно! Эти вещи чисто личные… Я никогда…

Санитары грубо схватили Александра.

— Я говорил вам не делать этого! — сказал человек в темном костюме, вынимая пистолет.

Фрэнки тоже вынул пистолет. Санитары немедленно освободили Александра.

— Теперь, — сказал Александр, — мы пойдем повидать мисс Деррингер и возьмем ее с собой. Вот моя карточка, чтобы вы знали, кто я и где меня найти. Я руководитель производством компании "Сейерман-Интернешнл", и если вы не знаете меня в лицо, вы найдете мое фото во вчерашней "Лос-Анджелес Таймс", которое подтвердит вам, что я тот, за кого себя выдаю. Я говорю вам это, чтобы вы не тревожились о безопасности мисс Деррингер, если вы относитесь к тем людям, которые беспокоятся о таких вещах. Когда мы покинем вас, вы, конечно, можете позвать копов и сказать, что мы похитили одну из ваших пациенток под дулом пистолета, но, прежде чем вы сделаете это, я советую вам снестись с м-ром Сейерманом. Если вам все ясно и у вас нет вопросов, мы идем забирать мисс Деррингер.

Чтобы пройти к лестнице, им пришлось пересечь большую комнату, обставленную, как салон в крупном отеле. Вокруг сидели люди на стульях и диванчиках, глядящие либо только прямо перед собой, либо выполняющие какие-то маленькие ритуальные движения. Некоторые оживленно беседовали сами с собой, один человек с явным наслаждением играл на пианино, хотя в действительности неуклюжие удары по фальшивой клавиатуре никаких звуков не вызывали. В различных точках этой комнаты сидели санитары обоего пола в белых униформах. На миг, у подножия лестницы, Александр почувствовал головокружение, как будто он был близок к обмороку, и ему пришлось схватиться за перила, чтобы не упасть.

— Что с вами, Александр? — с тревогой спросил Стефан.

— Ничего, только дайте мне минутку…

Он испытал чувство падения, словно кто-то управлял скоростью этого падения, словно его держала резина, которая растягивалась и растягивалась, пока больше не смогла растянуться, и теперь должна была разорваться, теперь, теперь, да. Вверх и вниз по лестнице прохаживался мужчина в форме армии конфедератов, его сопровождал санитар циничного вида; периодически мужчина поворачивался к санитару и командовал:

— Мою лошадь! Приведите мне мою лошадь! Немедленно!

— Непременно, непременно, генерал, — насмешливо уверял его санитар.

Это было комично. Александр начал истерически хохотать. "Этот сумасшедший комичен", — думал он. Одна пожилая женщина, великолепно одетая, как для большого бала, сидела и энергично обмахивалась веером; время от времени она поворачивалась к хорошенькой санитарке, сидящей рядом, и бросала ей бранное слово "шлюха". Высокий худой мужчина с великолепными манерами и прекрасными седыми белоснежными волосами шел к Александру. Глаза его сверкали гневом.