Таннер почувствовал, что его опять начинает мутить.

– Послушайте, в каком мире все вы живете?

– В том же, что и вы, мистер Таннер.

Когда, проснувшись в начале одиннадцатого, Элис услышала внизу голоса детей, споривших о чем-то, и спокойный, терпеливый голос мужа, у нее потеплело на сердце. Она растроганно подумала о его удивительной доброте и мягкости, о трогательной заботе, которой он окружил семью. Это было не так уж плохо после стольких лет супружеской жизни.

Возможно, ее муж не так красив и элегантен, как Дик Тримейн, или не так силен и атлетичен, как Джо Кардоун, возможно, он уступал в остроумии и интеллекте Берни Остерману, но она ни за что на свете не согласилась бы поменяться местами с их женами. Даже если бы все началось сначала, она стала бы ждать Джона Таннера или такого, как Джон Таннер. Он обладал таким редким качеством – потребностью делиться с самым близким человеком и горем, и радостью. Ни один из его друзей не был таким. Даже Берни, который больше других походил на Таннера. По словам Лейлы, у Берни всегда были от нее свои маленькие секреты.

Сначала Элис думала, что подобное поведение мужа – лишь следствие того, что он жалеет ее. Это было бы естественно. Большую часть своей жизни до встречи с Таннером Элис провела в скитаниях. Власти преследовали ее отца – самозваного целителя болезней общества, своего рода современного Джона Брауна.

Газеты в конце концов окрестили его помешанным. А полиция Лос-Анджелеса убила его.

Элис помнила сухие слова газетной хроники:

«Лос-Анджелес, 10 февраля 1945 года.

Джейсон Маккол, состоявший, как полагают в официальных кругах, на содержании у коммунистов, был застрелен сегодня у выхода из своего жилища в отдаленном ущелье, когда он появился размахивающим чем-то похожим на оружие. Полиции Лос-Анджелеса и сотрудникам Федерального бюро расследований удалось установить местонахождение Маккола в результате долгих поисков…»

Полиция и агенты ФБР не удосужились, однако, выяснить, что «оружием» Джейсона Маккола был всего лишь металлический прут, который он называл своим «плужным лемехом».

К счастью, в день убийства Элис находилась у своей тетушки в Пасадене. Она встретилась с Таннером – тогда еще молодым студентом, изучающим журналистику, – на публичном дознании после смерти отца. Власти Лос-Анджелеса пожелали, чтобы следствие было открытым. Маккол не должен был уйти из жизни в ореоле мученика. Они стремились доказать, что происшедшее нельзя назвать убийством, хотя на самом деле Джейсона Маккола просто пристрелили полицейские.

Молодой журналист, недавно вернувшийся с войны, быстро понял это и назвал вещи своими именами. И хотя его статья не помогла семье Маккола, она сблизила его с потрясенной, растерянной девушкой, которая впоследствии стала его женой.

…Элис вздохнула и перевернулась на живот. Все это уже давно в прошлом. В новой жизни ее все устраивает.

Спустя несколько минут она услышала внизу незнакомые мужские голоса. Она приподнялась на локте, и в этот момент в спальню вошел муж. Он улыбнулся и поцеловал ее в лоб. Несмотря на внешнюю непринужденность, в его поведении было что-то неестественное.

– Кто это внизу?

– Телемастера. Они пришли ремонтировать телевизоры, но оказалось, что-то не в порядке с телевизионным кабелем. Им нужно устранить повреждения.

– А мне, значит, нужно вставать…

– Да. Я же не могу позволить тебе оставаться в постели в присутствии двух стройных молодых людей в комбинезонах.

– Ты тоже когда-то носил комбинезон. Помнишь? На последнем курсе ты устроился на работу на бензозаправочную станцию.

– Да, и еще я помню, что, когда я приходил домой, стоило расстегнуть «молнию» – и он тут же сползал с плеч. Вставай, вставай…

В то утро Элис Таннер наблюдала за мужем с возрастающим беспокойством…

«Он в самом деле взвинчен, – думала она, – с трудом владеет собой».

Хотя обычно по четвергам у него бывало очень много работы, он заявил, что сегодня останется дома.

Его объяснения были просты. После того, что случилось вчера днем, он не собирается оставлять семью. Неважно, что полиция ведет расследование, он останется дома до тех пор, пока все окончательно не выяснится.

Все вместе они поехали в клуб, где Джон и Элис сыграли партию в теннис со своими соседями Дороти и Томом Скэнленами. У Тома была репутация богача, и он ходил на работу раз в десять дней.

Элис удивил необычно решительный настрой мужа, его стремление непременно выиграть. Она даже смутилась, когда он обвинил Тома в том, что тот принял не свой удар. А когда он, наотмашь хлестнув по мячу, едва не угодил им в лицо Дороти, Элис похолодела от ужаса.

Они выиграли сет и, так как Скэнлены отказались от следующего, направились к бассейну, где Джон зачем-то стал придираться к обслуживающему персоналу. Позже, днем, он заметил Макдермотта и настоял на том, чтобы они вместе выпили. Джон объяснил ей, что Макдермотт зашел в клуб для того, чтобы напомнить одному из клиентов, что тот просрочил плату за пользование городской автостоянкой. Элис насторожило и то, что Таннер постоянно выходил из клуба на улицу к телефону-автомату. Он мог бы попросить, чтобы аппарат вынесли к бассейну, но почему-то не сделал этого. Джон сказал, что при обсуждении программы Вудворта страсти накалились и ему не хочется говорить при людях.

Элис не поверила этому. У ее мужа было много достоинств. И одно из наиболее ценных – способность не терять хладнокровия в самые тяжелые минуты. Однако сегодня он был возбужден и взволнован.

Они возвратились домой в восемь часов вечера. Таннер приказал детям идти спать, но Элис воспротивилась этому.

– Хватит! – твердо сказала она и, вытолкав мужа в гостиную, обняла его за плечи. – Возьми себя в руки, дорогой. Я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Мне тоже было нелегко, но нельзя же целый день третировать окружающих: «Сделай то! Пойди туда!» Это на тебя не похоже.

Таннер вспомнил недавние наставления Фоссета. Нужно успокоиться. Нужно вести себя, как будто ничего не случилось. Он не должен показывать виду. Даже при Элис…

– Прости. Это, наверное, замедленная реакция. Но ты, конечно, права… Прости меня.

– Хорошо. И не будем больше к этому возвращаться, – кивнула она. – Было очень неприятно, но теперь все прошло.

«О господи! – подумал Таннер. – Если бы все было так просто».

– Все прошло, – повторил он. – Я вел себя глупо и теперь хочу, чтобы моя жена сказала, что любит меня. Мы что-нибудь выпьем и ляжем в постель. – Он легко поцеловал ее в губы. – Это лучшая из всех идей, мадам, осенивших меня за день.

Она улыбнулась.

– Долго же ты до нее доходил. Но тебе придется потерпеть несколько минут. Я обещала Дженет почитать на ночь сказку.

– Что ты будешь ей читать?

– «Красавицу и чудовище». – Элис высвободилась из объятий мужа и провела пальцами по его щеке. – Подожди минут десять-пятнадцать.

Таннер проводил ее долгим взглядом.

«Сколько ей пришлось пережить! – подумал он. – А теперь еще это. Проклятая „Омега“!»

Он посмотрел на часы. Двадцать минут десятого. Элис пробудет наверху еще минут десять, а может быть, и двадцать. Джон решил позвонить в мотель Фоссету.

Теперь он поговорит с ним по-другому. Он не станет церемониться и не потерпит больше никаких проповедей. И слепо выполнять инструкции отныне не будет. Подходит к концу третий день. Третий день операции против подозреваемых в сотрудничестве с «Омегой». Фоссет должен рассказать ему о результатах. Он, Таннер, имеет на это право.

Фоссет был неприятно удивлен вопросами журналиста.

– …Я ведь не могу звонить вам всякий раз, как только кто-нибудь из них выйдет на улицу.

– Вы должны мне ответить. Я хочу знать правду. Завтра начинается уик-энд, и если вы заинтересованы в том, чтобы я принимал участие в вашей затее, то вы должны рассказать мне, как обстоят дела. Где они сейчас? Какова была их реакция? Мне нужно это знать!