– Грувер слушает… Да? Хорошо, мы перепроверим, но я уверен, мы бы знали, если бы он… Хорошо. Не беспокойтесь. Держите с нами связь. – Грувер положил трубку и постоял какое-то мгновение у аппарата.

– Что там случилось? – Фоссет снял белый пиджак и стал закатывать рукава.

– Это из Лос-Анджелеса. Между тем моментом, когда Остерман покинул студию и был остановлен в Малхолланде, они минут на двадцать потеряли его из виду. Беспокоятся, не мог ли он за это время связаться с Кардоуном или Тримейном.

Коул поднял взгляд от стола.

– Около одиннадцати по нашему, около десяти по калифорнийскому времени?

– Да.

– Кардоун был в своей машине, а Тримейн на улице. Ни до того, ни до другого он просто не смог бы дозвониться.

– Я понимаю, чего они боятся, – перебил его Фоссет. – Тримейн сегодня днем, не тратя времени, стал звонить Кардоуну.

– Мы предвидели это, Лэрри, – кивнул Коул. – Мы перехватили бы их, если бы они назначили встречу.

– Да, я знаю. И все же риск был.

Коул громко рассмеялся, поднимая кальку с карты.

– Ты планируешь, мы выполняем. Вот здесь все дороги, ведущие в город.

– Мы ведь уже составляли схему.

– Джордж забыл захватить копию, а все остальные карты в деле. На командном пункте должна быть карта района боевых действий.

– Это моя вина, – улыбнулся Грувер. – Я до двух ночи был на совещании, а к половине седьмого нужно было успеть на самолет. Я забыл и бритву, и зубную щетку, и бог знает что еще.

Телефон опять зазвонил, и Грувер снял трубку.

– …Понятно… Подождите минутку. – Он опустил руку с трубкой и повернулся к Лоренсу Фоссету. – Наш второй шофер не поладил с Кардоуном…

– О господи! Надеюсь, ничего страшного не произошло?

– Нет-нет. Вспыльчивый чемпион попытался вылезти из машины и затеять драку, но все обошлось.

– Передай шоферу, чтобы ехал назад в Вашингтон. Пусть выбирается из этого района.

– Возвращайся назад, Джим… Да, конечно, можешь… О’кей. Увидимся на базе. – Грувер положил трубку и подошел к столу.

– А что Джим «конечно, может»?

– Оставить машину в Мэриленде. Ему кажется, что Кардоун запомнил номер.

– Прекрасно. А что семья Цезаря?

– Их хорошо проинструктировали, – сообщил Коул, – теперь они ждут не дождутся, когда объявится некий Джузеппе Амбруззио Кардионе. Сын Цезаря из штанов выпрыгнет, чтобы лишний раз доказать, что не имеет ничего общего со своим папочкой.

– Что это значит? – Грувер поднес к сигарете зажигалку.

– Старик Цезарь сколотил рэкетом состояние. А его старший сын работает в конторе окружного прокурора и фанатично ненавидит все связанное с мафией.

– Замаливает семейные грехи?

– Да, что-то в этом роде.

Фоссет подошел к окну и поглядел вниз на ярко-зеленый ковер Центрального парка. Когда он заговорил, голос его был очень тихим, но в нем звучал такой неподдельный азарт, что его коллеги не смогли сдержать улыбок.

– Игра началась. Ставки сделаны. Все они напуганы и сбиты с толку. Ни один не знает, что произошло и как нужно себя вести. Теперь мы подождем и посмотрим. Дадим им передохнуть. Исчезнем на двадцать четыре часа… И у «Омеги» не будет выхода. Им придется действовать.

Когда Таннер приехал в свой офис, было уже четверть одиннадцатого. Хотя он понимал, что Фоссет прав, ему с большим трудом удалось уговорить себя выйти из дома. Сев за рабочий стол, Таннер принялся просматривать почту и записки. Все просили совета. Никто не желал принимать решения самостоятельно.

«Как музыканты, чутко следящие за взмахом дирижерской палочки. Или собрание, послушное воле своего председателя», – подумал он.

Подняв трубку, Джон Таннер набрал код Нью-Джерси.

– Привет, Эли.

– Привет, дорогой. Ты что-нибудь забыл?

– Нет… Просто соскучился. Чем ты занимаешься?

В доме номер двадцать два по Орчед-Драйв в Сэддл-Вэлли Элис Таннер счастливо улыбнулась.

– Чем занимаюсь?.. Согласно приказу великого хана я надзираю за тем, как его сын убирает в подвале. И, подчиняясь воле того же хана, заставляю его бедную дочь жарким июльским утром корпеть над книгами, которые им в школе велели прочитать за лето. Как еще она сможет попасть к двенадцати годам в Беркли?

Таннер почувствовал в голосе жены недовольство. Когда Элис была маленькой девочкой, она проводила летние каникулы в грустном одиночестве. И теперь ей хотелось, чтобы каникулы дочери были беззаботными и веселыми.

– Хорошо, пусть она отдохнет…

– Звонила Нэнси Лумис и спрашивала, сможет ли Дженет прийти к ним на ленч…

– Эли… – Таннер переложил трубку в левую руку. – Я бы отложил визит к Лумисам на несколько дней…

– Почему?

Джон знал Джима Лумиса по совместным поездкам на восьмичасовом экспрессе.

– Джим затевает какую-то аферу на бирже и пристает ко всем в поезде с предложением войти в долю. Если он не поймает меня на этой неделе, то мне удастся отвертеться.

– А что говорит Джо?

– Он ничего не знает об этом. Джим не хочет, чтобы Джо знал… Конкурирующие фирмы, понимаешь?

– Но я не понимаю, каким образом приглашение Дженет на ленч может…

– Я просто не хочу попасть в неловкое положение. У нас нет тех денег, что ему нужно.

– Ну хорошо, пусть будет по-твоему.

– И… сделай мне еще одно одолжение. Не отходи сегодня далеко от телефона.

Элис Таннер удивленно вскинула брови.

– Почему?

– Я не буду сейчас рассказывать, но мне могут позвонить по важному делу… Мы с тобой много говорили об этом…

Элис Таннер непроизвольно понизила голос и, не сдержав улыбки, заговорщически прошептала:

– Тебе предложат что-нибудь стоящее?

– Возможно. Они собирались позвонить домой, чтобы договориться о встрече.

– О, Джон! Как это здорово! Я так рада…

– Да, предложение может оказаться… интересным. – Ему вдруг стало трудно говорить. – Я позвоню тебе позже.

– Это чудесно, Джон! Конечно, я буду ждать. Я сделаю звонок погромче, так что его будет слышно даже в Нью-Йорке!

– Я позвоню тебе позже, – повторил он.

– И расскажешь подробности, ладно?

Таннер медленно положил трубку на рычаг и вздохнул. Пришлось солгать… но зато его семья останется дома.

Он знал, что нужно переключиться на проблемы телекомпании. Фоссет предупреждал, что в его поведении не должно быть никаких отклонений от нормы. А нормой для директора службы информации была напряженная работа. Таннера знали в руководстве компании как человека, который в любой ситуации безошибочно прогнозирует возможные трудности. Теперь наступил момент, когда главное – не допустить хаоса. Он взял трубку телефона.

– Норма, я прочитаю список тех, кого приму сегодня утром. Позвоните и предупредите их. Передайте всем, что беседы будут короткими. Я даю им самое большее пятнадцать минут. Хорошо, если все предложения и замечания будут изложены письменно – полстраницы печатного текста… Передайте это им, пожалуйста. Мне сегодня нужно многое успеть.

Таннер освободился лишь около половины первого. Оставшись один, он закрыл дверь своего кабинета и позвонил домой.

Он не опускал трубку минуты две. Ответа не было. Никто не подходил к телефону, который должен был звонить так громко, чтобы было слышно в самом Нью-Йорке.

Часы показывали двенадцать тридцать пять. Наверное, Эли решила, что между полуднем и половиной второго по важному делу никто звонить не станет. Видимо, ей срочно понадобилось что-нибудь купить к обеду. Или захотелось пойти с детьми в клуб, чтобы они съели там по гамбургеру и поболтали с приятелями. Или она все-таки не смогла отказать Нэнси Лумис и повела Дженет на ленч. А может быть, она пошла в библиотеку?

Таннер попытался представить себе жену за одним из этих занятий. Конечно, ее что-нибудь отвлекло.

Он снова набрал номер домашнего телефона. Безрезультатно. Он позвонил в клуб…

– Извините, мистер Таннер. Мы подали ленч на улице… Нет, миссис Таннер к нам не заходила…