С подветренной стороны, недалеко от пляжа, Кира заметила несколько деревьев, к стволам которых были прибиты деревянные дощечки с надписями: «Зеленые яблоки. Не рвать. Опасно для жизни».

Ветви яблонь гнулись под тяжестью странной формы плодов, чем-то похожих на мелких крабов.

Пробегавший мимо мальчишка увидел, что Кира остановилась перед яблонями, и объяснил:

— Это не кушать. Будет очень плохо. Они делают живот больным.

— Спасибо, — улыбнулась Кира. — Я не стану их есть.

Несколько раз она спрашивала прохожих, как найти Фиттс-Хаус. Люди лишь пожимали плечами, но Кира почему-то поняла, что идет в правильном направлении. Сворачивая из одной тенистой аллеи в другую, она вдруг представила, что гуляет по Лондону, хотя там никогда не было такой буйной растительности.

Бенджамен Рид, президент ассоциации производителей сахара, если и не очень богат, то, во всяком случае, весьма влиятелен. Вероятно, он приобрел здесь землю еще до повышения цен, спровоцированного туристическим бумом. Представив себе огромный колониальный дом с внушительным подъездом и широкой лестницей, Кира нахмурилась, ибо тотчас вспомнила, в каких трущобах жила с больной матерью.

Внезапно девушке показалось, что она нашла нужное место, однако указателя с названием Фиттс-Хаус пока нигде не заметила. На двух квадратных столбах висели железные ворота, покрытые ржавчиной, за ними виднелся запущенный сад со старыми деревьями, цветами и неухоженным кустарником. Извилистая подъездная дорога вела к дому. Стены, выложенные розовыми кораллами, сильно поблекли от солнечных лучей и ливневых потоков.

Широкая лестница уходила под каменную арку. На ступенях стояли терракотовые горшки с экзотическими растениями, а у входа красовались скульптурные изображения то ли волков, то ли собак. Животные добродушно скалились и поэтому не внушали страха.

Кира усмехнулась. Все это смахивало на декорацию к диснеевскому мультику. Вдоль первого этажа шел балкон, опиравшийся на толстые колонны с завитушками. Над фасадом широко раскинули каменные крылья два орла с крючковатыми клювами и мощными когтями, но и они не пугали, поскольку выглядели неуклюжими и почти ручными. Незрячий взгляд птиц был устремлен поверх деревьев в сторону океана.

Вдоль второго этажа тоже шел балкон, но со сводчатыми амбразурами, как в средневековом замке… Замок, розовый замок… В памяти всплыли слова матери. Как она говорила когда-то? «Твой дедушка живет в леденцовом замке…» Да, похоже. От мирской суеты этот замок скрывали огромные стволы старых деревьев и широколистные кустарники. Еще немного — и парк превратился в непроходимый лес. Кто же может тут жить? Сказочная принцесса? Нет, скорее, людоед.

Ветви деревьев образовали над дорогой низкий свод, и Кира то и дело нагибала голову. Зеленый плод хлебного дерева, тяжелый, как мяч для крикета, сорвался и угодил ей прямо в плечо. Увернуться не удалось: подвела больная нога. Девушка споткнулась и едва не упала.

— Извините, леди, — услышала она чей-то голос. — Появись вы пятью минутами позже, я бы успел обрезать эту ветку.

Чтобы подтвердить свои добрые намерения, садовник помахал огромным секатором. Старик стоял на средней ступеньке лестницы, упиравшейся в ствол хлебного дерева, и смотрел на Киру голубыми глазами, которые казались совсем светлыми на темном от загара лице. О том, как мало ему платит хозяин, свидетельствовала вылинявшая рубаха, почти сплошь в прорехах.

— С вами все в порядке, леди? Будете подавать в суд? В наши дни все так и норовят в суд подать, — заметил он.

— Нет, все в порядке, — заверила садовника Кира. — Просто я испугалась от неожиданности. Скажите, это плод хлебного дерева? Он съедобный?

— Неужели никогда не пробовали? Удивительно! Эти плоды можно жарить, варить, запекать. Они хороши в любом виде. Завезли-то хлебные деревья сюда очень давно — чтобы кормить рабов. Сейчас поищу для вас спелый плод, мисс.

— Вы очень добры, но я остановилась в отеле и, боюсь, не смогу приготовить его.

Садовник вытер о рубаху узловатые руки.

— В отпуск приехали, мисс?

— Ну… что-то в этом роде. Со мной произошел несчастный случай, и мой врач посоветовал сменить на время климат.

— О! Тогда вы выбрали самое удачное место. Лучше не бывает. Люди с давних пор приезжают на Барбадос, чтобы поправить здоровье. Тут даже Джордж Вашингтон был, со своим сводным братом Лоренсом. Легкие, говорят, лечил. Рассказывают, будто он останавливался на Бэй-стрит, но наверняка никто не знает, так, догадки одни. А что с вами стряслось? И где?

— В Лондоне. Не успела увернуться от мотоцикла. Такая вот нерасторопная.

— То, что храбритесь, хорошо, но все же советую не отходить далеко от отеля по вечерам. Здесь очень быстро темнеет. И фонарей не так уж много. Не ровен час, заблудитесь, мисс.

— Спасибо за совет, — улыбнулась Кира. — Мне и самой не нравится разгуливать в темноте: движение у вас довольно оживленное, а тротуара я что-то не заметила… Очень забавный дом, не правда ли? — как бы вскользь обронила она. — Все так таинственно — совсем как в старых сказочных мультфильмах. И эти причудливые фигуры…

— Ничуть не странный, мисс! — энергично возразил старик и провел ладонью по коротко остриженным седым волосам. — Его… э… построили специально для одного человека. Очень-очень давно…

— Замок? Ты хочешь построить для меня замок? О Бен, ты просто душка! На Барбадосе еще ни у кого нет настоящего замка, только старые, заброшенные форты по дороге на Ган-Хилл… Нет, наверное, ты, как всегда, шутишь. Тебе нравится меня разыгрывать.

— Долли, это не шутка. Клянусь: если выйдешь за меня, я построю для тебя самый прекрасный дом на острове. Это будет дворец для моей принцессы.

Глаза Долли радостно вспыхнули.

— Это я-то принцесса? Вот теперь ты уж точно смеешься надо мной. Да кто я такая? Всего лишь дочь бедного художника. Не понимаю, зачем ты возишься со мной, Бенджамен Рид? Такой богатый плантатор, как ты, может выбрать в жены самую лучшую девушку на острове. Уверена, из желающих назваться твоими невестами выстроилась бы очередь до самого Спайтстауна.

Бенджамен смущенно переминался с ноги на ногу. Он не привык беседовать с женщинами, а уж эта юная диковатая красавица с копной непослушных волос и вечно смеющимися зелеными глазами и вовсе сводила его с ума. Ему было не по себе. Бенджамен всю жизнь работал, трудился в поте лица, а вот ухаживать за хорошенькими девушками ему еще не случалось.

— Долли… поверь мне. Я тебя люблю. Ночами не сплю, все о тебе мечтаю. Это как тяжелая болезнь. А лекарство от нее одно — жениться на тебе. Я сделаю для тебя все, пылинки буду сдувать. А ты занимайся чем угодно — я и слова не скажу, вот увидишь. Купайся, рисуй, разъезжай верхом хоть дни напролет.

— Твои слова льстят мне, Бен Рид. Правда, немного странно, что ты сравниваешь меня с болезнью. По-твоему, я сродни какой-нибудь ветрянке или, не дай Бог, чуме? Благодарю покорно. Думаю, мне лучше уйти, а ты пока придумай более подходящие для дамы комплименты, ладно?

Издав протяжный стон, Бенджамен с размаху треснул себя кулаком по лбу.

— Ох, Долли, я не то хотел сказать! Ну не получаются у меня красивые слова! И вообще все вечно выходит не так, как надо. Я докажу тебе свою любовь делами, а не словами. И дворец, девочка, для тебя выстрою. Я даже место для него присмотрел, очень красивое, рядом с морем.

— Розовый замок?

— А уж цвет ты сама выберешь…

— Простите, я не хотела сказать ничего плохого об этом доме, — смутилась Кира. — Он, конечно же, красивый, но, согласитесь… эти каменные фигуры все-таки выглядят… мм… странновато.

— Фигуры? Ну, вам, курортникам, они и впрямь могут показаться странными. Их сделал один молодой скульптор из местных, который отродясь не видел таких животных. Работал по рисункам и фотографиям.

В тоне садовника прозвучало легкое раздражение, и Кира поняла, что слишком заболталась.