Каким же дураком он выглядит, но что он может сказать? Несколько мгновений Амира молчала. Потом заговорила так, словно ничего не произошло:

— Ой, совсем забыла тебе сказать, что в последнее время я часто вижусь с Ум-Салих. Она принимала роды у мачехи. Конечно, тут без меня не обошлось, но теперь Ум-Юсеф просто боготворит ее. Повитуха будет справлять рамадан на наши деньги.

— Другими словами, — поддержал разговор Малик, очень довольный, что они оставили грустную тему, — теперь этой женщине плачу я и платит мой отец. Не успеем мы оглянуться, как она купит весь аль-Ремаль.

— Вполне возможно, — сквозь слезы улыбнулась Амира. — Я никогда не встречала таких женщин. Она не человек, а какая-то стихия.

«Просто непостижимо, как быстро меняется настроение у женщин», — подумал Малик.

— Слушай, — продолжала Амира, — Фарид разработал чудесный план. Ты с ним согласен? — Я повидаюсь с Магиром Наджаром, но Фарид говорит, будто он не хочет никуда ехать.

— Я думаю, что он согласится. Ум-Салих утверждает, что больше всего на свете Наджар и его жена хотят иметь детей. Повитуха считает, что с этим горем можно будет справиться. «Треснутый горшок — еще не разбитый горшок», как любит она повторять. У нее удивительная интуиция, хотя в медицине она не очень сведуща, но в этом случае Ум-Салих зрит в корень.

— Я попытаюсь убедить Магира. Если он согласится, то на оформление всех нужных документов уйдет всего несколько дней. У нас работают сотни иностранных рабочих, и Онассис не жалеет денег на взятки чиновникам.

— Значит, Лайлочка будет воспитываться в Европе? Иншалла, — тихо произнесла Амира.

— Иншалла.

— Брат, я давно хотела спросить тебя. Ты собираешься воспитывать Лайлу в вере отцов?

Малик уже давно мучительно размышлял об этом, но не смел даже в мыслях сформулировать это в словах.

— Ну, сначала ею будет заниматься Салима Наджар, так что проблем не будет. А потом… Мне трудно это объяснить. Я искренне верую в Аллаха. Как я могу все это объяснить? — воскликнул Малик, вскинув руку к небу, усыпанному бриллиантами звезд. — Я верю, что Мухаммед его пророк. Но… я не могу принять то, что зачастую люди творят именем Аллаха и Мухаммеда.

Амира согласно кивнула.

— Ты высказал и мои чувства.

Они говорили вполголоса, хотя в саду ни одна живая душа не могла их слышать. Но брат и сестра знали, что их слова — тяжкий грех.

— А когда она подрастет, я заставлю ее надеть чадру, позабочусь о том, чтобы она никогда не читала книг, и, кроме того, я…

— Ты это серьезно?

— Конечно, нет. Просто мне хотелось посмотреть, как ты отнесешься к моим словам.

— Дурак! — обиделась Амира.

— На самом же деле я думаю, что, когда Лайла станет такой, как ты, ее невозможно будет отличить от маленькой француженки.

— Мне очень нравится картинка, которую ты нарисовал. Не знаю, правда, как ты сумеешь уладить дела с отцом. — Амира подошла к брату и крепко его обняла. — Мне так недоставало тебя, Малик.

— А мне тебя, сестренка.

Они проговорили до поздней ночи. Кто знает, когда еще выпадет им такая возможность — провести наедине несколько часов?

Через Фарида Малик договорился о встрече с Магиром Наджаром. Упрямец не желал говорить о деле в своем доме, ссылаясь на то, что он слишком мал и в нем постоянно толпятся многочисленные родственники.

Подозревая, что Наджар просто не хочет, чтобы разговор слышала жена, Малик назначил встречу на нейтральной территории — в захудалой кофейне в бедняцком квартале, где у них обоих не было знакомых.

«Я захочу увидеть мою дочь, — добавил Малик, — независимо от того, примет Наджар мое предложение или нет».

Чтобы не вызвать подозрения у окружающих, Малик взял у Фарида поношенное тоби. Он пришел в кофейню на рассвете и, потягивая кофе и сладкий чай, слушал, как некий рассказчик повествует о приключениях Антара, героя, известного во всех странах Ближнего Востока.

Сын шейха пустыни и чернокожей рабыни из Африки добыл себе свободу беспримерной храбростью и, будучи беспощадным к врагам, неизменно оказывался верным другом тех, кто страдал от притеснений правителей. В этом рассказе Антар оказался в опасности потому, что полюбил дочь короля.

Малик слышал эту историю и раньше, но рассказчик был мастером своего дела, и Малик испытывал истинное удовольствие, сидя среди соплеменников и слушая бродячего рассказчика в переполненной кофейне, где никому не пришло бы в голову поинтересоваться, что здесь делает незнакомец.

Пришел Магир и встал у стены. Рассказчик как раз подошел к трагической развязке — принцесса погибла, и месть Антара была страшной: он покарал силы зла. Рассказ окончился, толпа рассосалась, и Малик с Магиром смогли уединиться за укромным столиком.

Магир Наджар был смуглым худощавым невысоким человеком на несколько лет старше Малика. В глазах Магира, казалось, навечно застыло выражение неизбывной грусти, иногда его лицо передергивал нервный тик, и тогда маленький человечек становился похож на грустного кролика.

За последний год Малик научился искусству производить хорошее впечатление. Магиру он доверял ровно настолько же, насколько и другим людям, исключение в этом отношении составлял Фарид. Ему Малик верил безоговорочно, несмотря на его комичную внешность.

После неизбежного обмена любезностями Малик приступил прямо к делу.

— Человеку в моем положении нужен водитель, — просто сказал он. — И вы, уважаемый, вполне могли бы им стать. Я бы предпочел вас всякому другому.

Не упоминая о Салиме, Малик добавил, что, кроме того, ему нужна повариха и женщина для присмотра за ребенком, давая понять, что забирает с собой Лайлу независимо от исхода разговора. Он хорошо заплатит за службу. Малик назвал сумму.

Слушая Малика, Магир все больше и больше нервничал. Его тик усилился.

— Вы щедры и благородны, господин, как и всегда. Но у меня уже есть хорошая работа — я вожу воду на американские нефтяные вышки.

— Это просто отлично, и я могу только поздравить вас с предприимчивостью и трудолюбием. Вы слышали, конечно, как и я, что те, кто работает на американцев, очень часто могут значительно улучшить свое благосостояние. Я даже знаю, что один парень сумел стать миллионером.

Магир в раздумье кивал головой. Он все еще не понимал, куда клонит Малик.

— Естественно, я не хотел бы становиться на вашем пути к процветанию. Но все же настаиваю на том, что мне нужны водитель и повариха. — Малик назвал более крупную сумму.

Магир поблагодарил за честь.

— Но Франция — это очень далеко, — заговорил он. — А мужчине приходится нести ответственность за своих родственников так же, как за себя самого.

— Это правильно, — подтвердил Малик и назвал еще более крупную сумму, заявив, что она окончательна. — Кроме того, переезд во Францию — это не навечно, — подчеркнул он.

Магир погрустнел еще больше.

— Будь я помоложе, господин, — жалобно произнес он, — и если бы не мои родственники…

— Ну, — в голосе Малика слышались нотки отчаяния, — решайте: да или нет.

Магир сказал, что воистину надо решать.

На мгновение Малику показалось, что переговоры зашли в тупик, однако Магир, похоже, и не собирался прекращать этот торг.

— Скажи мне, Малик, сын Омара, скоро ли ты приедешь домой, чтобы выбрать себе достойную невесту? — почтительно спросил Наджар после недолгого молчания.

Малик незаметно усмехнулся: Фарид хорошо подготовил почву.

— Сомневаюсь, что скоро, — равнодушно ответил Малик. — Да и куда мне спешить?

— Это мудрое решение, очень мудрое. Иногда я думаю, что и сам бы мог немного повременить. Но не кажется ли тебе, что следует поспешить, пока ты молод?

— О, конечно, никто не хочет затягивать с женитьбой, но, как я уже сказал, мне некуда спешить.

— Конечно, конечно, впереди еще уйма времени. — Из глаз Магира ушла грусть, да и нервный тик исчез.

— Наверное, я слишком долго пробыл во Франции и перенял французские обычаи, — сказал Малик и начал рассказывать, что французы вообще поздно вступают в браки, причем не только мужчины, но и женщины. Француженки нередко выходят замуж лет в двадцать пять, а то и в тридцать. — И не смотри на меня такими глазами, Магир, я говорю сущую правду.