Над базой проплывало одинокое облако. Внутри него находились две яркие голубоватые точки, которые затем начали вращаться вокруг облака с нарастающей скоростью. Облако, видоизменяясь, превратилось в спиралевидную туманность, светившуюся изнутри. Свет из голубого превратился в янтарный. Затем одна из светящихся точек заняла место в начале спирали и начала мигать. Зрелище было потрясающим. Казалось, что все это — световые вспышки и вращение звезд — было наполнено неведомым тайным смыслом.

В том, что вся эта демонстрация была намеренной, не было никакого сомнения. Но вот вопрос: что же хотели показать из космоса? Место в космической галактике, где мы живем? Да, возможно, именно это. Относительное расположение нашей планеты. Непостижимо!

Рой и Джулиан не произнесли ни слова. Затаив дыхание, они следили за происходящим. Они лежали, распластавшись, на маленьком мысе. Над ними чернело ночное небо.

Неожиданно в небе появились облака, которые излучали свет, похожий на зарницу. Свет становился ярче, затем из облака вырвался яркий, похожий на заточенный карандаш, узкий луч оранжевого света, потом появились еще два таких же луча. Через мгновение, когда вспышки достигли невероятной силы, Ниари и Джулиан закрыли свои лица. Летательные аппараты медленно пролетели над их головами.

Это были те же самые: тот же чудовищный свет, вспышки цвета заходящего солнца, тот же огромный светящийся шар с прорезанными отверстиями в виде глаз, носа и рта со злобным оскалом, который они видели в Индиане несколько ночей назад. Когда эти огромные летательные аппараты, похожие на раскаленные огненные шары, нарушая все законы физики, пронеслись мимо них, обдав волной сильного горячего ветра, перемешанного с пылью, уверенность в безопасности развеялась в пух и прах. Ниари и Джулиан почувствовали, как на их телах образовалось статическое электричество. На мгновение ветер утих. Затем их вновь обожгло горячим воздухом от еще одного аппарата, пролетавшего над ними, и у них сперло дыхание.

Протерев глаза от песка, Ниари и Джулиан увидели, как похожие на чудовища, переливающиеся разноцветными красками аппараты низко летели над базой. Экран цветомузыки вспыхнул богатством цветовых сочетаний, быстро сменяющих друг друга. Люди на площадке бросились в укрытия. Камеры и тарелки радаров вращались, ведя наблюдение за летающими тарелками. Светящиеся объекты снизились над крестом, который, по-видимому, являлся для них световым ориентиром для посадки, и пролетели на бреющем полете вдоль бетонной дорожки в нескольких сотнях ярдов от того места, где находились люди, и внезапно остановились, словно включив тормоза. Затем они снова начали медленно парить низко над землей, выстроившись треугольником, и излучали настолько яркий свет, что на них невозможно было смотреть. Теперь объекты низко спустились к полосе, находясь над ней на расстоянии примерно пяти футов, потом вспорхнули вверх. Казалось, что они заигрывают с Землей, пробуют ее, подбирая пыль и мусор, затем вдруг взлетают, словно испугавшись чего-то.

У Ниари появилась безумная идея спуститься к ним пониже, но, посмотрев на Джулиан, он понял, что та не в состоянии сдвинуться с места.

Ниари показалось, что события развиваются по заранее написанному сценарию, отрепетированному может быть, тысячи раз в процессе подготовки к этому историческому моменту.

Несколько операторов в наушниках подошли к синтезатору, таща за собой длинный шнур, и, закрепив микрофоны, заняли свои места. Они приготовили планшеты и фонарики.

Один из операторов, очевидно руководитель группы, нарушил тишину:

— Ну, что же, джентльмены, начнем?

— Начали! — раздалась команда звукооператоров.

Лакомб и Лафлин, одетые в белые комбинезоны, стояли у синтезатора. За клавиатурой сидел молодой человек, внешне очень похожий на Шекспира. Он, очевидно, очень волновался, сознавая всю лежавшую на нем ответственность. Тяжело дыша, он время от времени вытирал лоб и руки носовым платком.

Церемониймейстер мягко сказал ему:

— Начинайте.

«Шекспир» проиграл первую ноту.

— Звучит громко… Продолжайте! — подбодрил звукооператор.

На гигантском экране цветомузыки появился янтарный свет, который тускнел по мере того, как замирал звук.

— Выше на полтона, — приказал церемониймейстер.

Молодой человек взял вторую ноту. Экран цветомузыки осветился розовым светом.

— Ниже. Мажорная третья.

Новая нота — и новый цвет. На этот раз сиреневый.

— Теперь смените октаву.

Четвертая нота отозвалась эхом, и красивый темно-синий цвет осветил экран.

— Выше. Пятую.

Прозвучала и замерла последняя нота. Экран цветомузыки вспыхнул ярко-красным цветом и постепенно потух.

— Что ж, очень даже неплохо, — сказал руководитель группы.

Затем пять нот прозвучали снова, и экран вновь осветился пятью яркими цветами. Никакого ответа со стороны летательных аппаратов не последовало. Они продолжали парить над базой, излучая яркий свет и мигая.

Лакомб попросил проиграть ноты снова.

— Больше жизни! Прибавьте жизни! — командовал Лакомб.

На этот раз зазвучал целый каскад звуков.

Высоко над ареной на краю выступа Джулиан Гвиллер во весь голос напевала эти пять нот.

— Я знаю эту мелодию, — сказала она Ниари. — Это же мелодия Барри!

Ее глаза наполнились слезами.

— Быстрее, больше жизни! — командовал внизу Лакомб.

Он начал спускаться в направлении парящих летательных аппаратов.

— Больше жизни! Больше жизни! Энергичнее! — повторил он по-французски.

Сейчас с «Шекспира» струился пот, капая на клавиши синтезатора. Он проиграл пять нот очень быстро и громко, и цвет экрана очень быстро менялся от желтого к розовому, потом переходил в красный.

Лакомб уже находился на расстоянии ста пятидесяти ярдов от летательных аппаратов. Те по-прежнему не отвечали.

Снова и снова на синтезаторе звучали пять нот, которые эхом отражались от стен каньона.

У француза не хватило терпения.

— Почему вы не выходите? Выходите, — говорил Лакомб, обращаясь к аппаратам.

Он сам напевал мелодию из пяти нот и делал в такт ей движения рукой.

— Больше жизни, больше жизни! — кричал Лакомб, направляясь назад к синтезатору.

«Шекспир» изнемогал. Экран переливался спектром цветов от фиолетового к красному.

Вдруг летательные аппараты ответили, но не музыкой, а цветом. Они начали повторять последовательность цветов. Каждый объект делал это самостоятельно.

«Шекспир» перестал играть. Наступила тишина. Можно было слышать, как гудит в каньоне ветер.

Тогда Лакомб, обратившись к «Шекспиру», сказал:

— Продолжай играть. Продолжай, продолжай!

Но «Шекспир» в изнеможении качнул головой.

— Дайте под зад этому ослу, — разозлился руководитель.

Тогда начал играть один из создателей синтезатора. Он играл чрезвычайно быстро, и три объекта тут же подхватили темп, изменяя свои цвета одновременно с экраном. Люди ликовали: подумать только, это ведь первый контакт с неземной цивилизацией!

Неожиданно летательные аппараты перестали отвечать и, поднявшись, быстро исчезли в различных направлениях. Первый, по-видимому, скрылся за облаком. Два других парили где-то за каньоном и не были видны.

Музыка прекратилась. Экран потух. В тишине послышались громкие голоса. Арена ожила. Многие пожимали друг другу руки, кричали и аплодировали.

Снова ярко зажглись огни над площадкой, из отсеков появились люди. Казалось, все закончилось. Вышли звукооператоры, они искали Лакомба и руководителя музыкальной группы.

— Прекрасно, прекрасно, — говорил им Лакомб. — Сегодня я просто счастлив!

Руководитель музыкальной группы пожал всем руки, включая «Шекспира».

— Мои вам поздравления. Это было потрясающе!

Рой был полностью поглощен происходящим внизу.

Джулиан плакала и все время повторяла:

— Я знаю эту мелодию. Я ее слышала…

Внизу в одном из радарных отсеков на экранах появились цели. Вращение большой радарной тарелки приостановилось. Она была направлена на склон в сторону Ниари и Джулиан. Что-то происходило в небе над Башней Дьявола.